- Товарищ, у вас в ухе банан!
- Я плохо слышу – у меня в ухе банан.
---------------------------------------------
Отрывок из этого старого доброго анекдота помещен нами перед основным текстом настоящего, скажем прямо, претендующего в своих намерениях на критику литературного труда специально, и, если хотите, нарочно, и, конечно же, с определенными намерениями. И как любая статья подобного направления она имеет целью сделать предметом анализа…, но только не какую-нибудь отдельно взятую работу отдельно взятого автора или ряд творений различных писателей, которых (и творений, и писателей) тут хоть пруд пруди, и которые похожи между собой, как капли водки, и про которые уже чего только и кем только не понаписано – да всеми, кому не лень … а именно призвана помочь читателям правильно понять и по достоинству оценить творчество в целом, подчеркнем, только одного единственного, повторимся, отдельно взятого сочинителя в отдельно взятом пространстве. В нашем случае это, как можно уже догадаться, исходя из заглавия, есть сам Артемий Ферье собственной персоной, - это тот самый, который крейсирует на прозарушных просторах, чем, собственно, он и знаменит, но не более того, хотя и пытается прославиться выставлением на всеобщее созерцание своих мегасозданий, но почему-то до сих пор не сыскал славы на этом поприще, как нам представляется.
Так вот - этот упомянутый старый добрый абстрактный анекдотец является своего рода ключом-эпиграфом, выражающим тему нашего произведения, его общую настроенность и открывающим, как это издавна заведено, так сказать, входную дверь, ведущую к осмыслению основной идеи данной статьи. А для чего спокон веку и придумывают эпиграфы, как не для отмыкания таких дверей!
Мы здесь не будем мудрствовать лукаво, претендуя на роль первооткрывателей самобытности, новаторства что ли, то ли таланта, то ли почти гениальности, если можно так выразиться, в области написательства прозаиста Ферье, а воспользуемся разъяснениями данного феномена от самого Ферье, обратимся непосредственно к первоисточнику, дабы избежать в дальнейшем обвинений в свой адрес в несправедливости и необъективности подхода к раскрытию главной авторской мысли, на которую указывает сам заголовок настоящей статьи и которую мы сейчас и попробуем прояснить.
Итак, беспристрастные штрихи к творческой характеристике хоть и не поэта, но изъясняющегося какой-никакой прозой Артемия Ферье...
Как это не прискорбно для некоторых, но факт, что ведь нередко в их жизни бывают такие заявления, высказывания, даже отдельные слова, произнесенные с большой трибуны, которые с такой ясностью и полнотой освещают творческое кредо, суть их автора, что больше ничего и не требуется, если, конечно, это не сознательная попытка ввести кого-то в заблуждение. Так вот, наш герой Ферье, этот вольный сын так называемого эфира, человек, что не исключено, явно талантливый. И как у всякого талантливого человека у него есть свои слабости – он самопредставляется как подвизающийся на литературной
почве, почти цитируем, переводами-перестёбами, кинотрепами, просто трёпами и другими смежными с ними нивами, такими, к примеру, как болезненными анамнезами. И всю эту свою деятельность он самодовольно называет «стебаться»: - «Я, мол-де, стебаюсь, постебываюсь, пристебываюсь и перестебываюсь, бывает, что иногда и недостебываюсь…».
Что за слова такие вроде бы как нерусские? Их даже не во всех словарях встретишь – пришлось опросить образованных знакомых и вот, оказывается, в русском языке есть такое понятие «стебать» и оно означает «хлестать, стегать, бить плеткой, прутом». Так что же или кого же отхлестывает (надо думать не в прямом смысле, а в переносном, так сказать, аллегорическом, когда подразумеваются немножко другие факты и вещи, а не те явления и предметы, которые изображаются художником) в своих произведениях и в комментариях к ним их создатель? Да всех по порядку. Без разбора. Ферье чихвостит как политиков, так и критиков, бичует как существующие порядки, так и режиссеров, актеров, музыкантов, исторических деятелей, представителей власти, чиновничества… Никого и ничего человек не забыл охватить своим крупногабаритным умом, во все и вся проник пронзительным взглядом асмодея… Более того, и тут стоит всем нам задуматься, он умудряется в своих исходных текстах высечь подобно унтер-офицерской вдове и самого себя, любимого - утверждает, божась, что Господь несколько обделил его такими бесценными качествами, как стыд и совесть.
Правда, другие умные люди намекнули нам, что да - непритворные, правдивые, откровенные и чистосердечные «стебания» от Ферье - это не совсем то, о чем мы рассуждали выше, вернее, совсем не то, хотя и с признаками этого. Так вот, нас просветили в этом вопросе в том современном смысле, что стеб (он сам или продукт его) все-таки есть не «махание плеткой» хоть и в фигуральном выражении, а такая фонетическая хлесткость на грани запредельного, ну что-то вроде шуток, розыгрыша, вранья, «утки», лжи, издевательства, подтрунивания, высмеивания…но не совсем так, не то, чтобы откровенно, но с элементами перечисленного. Это своего рода унижение якобы в разрешенных дозах, что-то пограничное между иронией и сарказмом – не так безобидно, как ирония, но и не так обидно, как сарказм.
И мы-то, вооружившись такими познаниями, по простоте душевной взяли и прямо заявили в адрес Ферье истинно по-русски: «Да вы, оказывается, занимаетесь просто-напростаки пустыми разговорами, так называемым пустословием, а также вздорной болтовней, если хотите, баламутством, порой иногда небезобидным!» (констатация факта 1, типа: «Ферье, у вас в ухе банан!»), что в переводе (вот дожили – с русского на русский уже надо переводить для некоторых русскоязычных) означает «балясничать», или, если угодно, «лясы точить».
И представляете, читатели, что нам на это замечание ответил наш любитель постебаться-подурачиться? Этот тонкий-претонкий интеллигент, этот говорливый вещатель «Сен-Симон, Ферье, Оуэн», обидевшись, что его назвали болтуном и пустословом, промолвил свое гневное слово: вы, говорит, хам, и я, говорит, блокирую себя от вас на своей странице, не мешайте мне заниматься стёбом и дальше и морочить головы своим, а также чужим читателям (констатация факта 2, типа от Ферье: «У меня в ухе банан – ничего не слышу»).
Вот уж действительно вспомнишь приписываемые Сталину слова, что лучший аргумент в споре – это револьвер!
Однако, что же такое получается!? Стебаться – не хамить, а называть вещи своими именами –хамить? Ведь мы же оба говорили об одном и том же явлении.
А ведь Ферье поди уже не мальчик, а муж (и в прямом и переносном смысле). И годков-то ему приблизительно, как у Христа или около того, - а до сих пор не может выйти из ребяческого возраста: стебается, видите ли, балагурит. Может, пора и угомониться и пустить свой явно еще нереализованный энергопотенциал в мирных целях? Есть же в истории прецеденты - Шолохов и Горький со своими 3-4 классами «того» образования: один в 20 лет создал первую книгу бессмертного шедевра «Тихий Дон», другой получил мировую признательность, будучи тоже в «возрасте Ферье»!
А сам Ферье? Обладая высшим образованием, он, гуманитарий, умудрился накатать кучу первосортного вздора, где самозабвенно состязаются между собой вышеперечисленные нами и трёпы, и стёбы, и иже с ними. И всю эту свою поразительно резвую деятельность на литературном поприще Ферье пытается выдать за свежие мысли, новые факты, предъявляет претензии на самостоятельность подхода, на свежесть аргументации, на творческую самобытность. А изысканность его словарного запаса?
Да его речь буквально напичкана всякого рода варваризмами, профессионализмами, диалектизмами, вульгаризмами, жаргонными словечками и интеллигентной нецензурщиной… Это впечатляет, но, конечно, жестоко по отношению к читателям.
К слову, великие писатели, в том числе и упоминавшиеся нами, вообще избегали непонятных выражений – они умели найти доступные всем слова, которые, однако, передавали и специфику речи говорящего.
А с каким нахрапом все это выдается! Ферье с присущим ему всезнайством на фоне лихорадочной нахватанности лезет из кожи вон, чтобы утвердить себя интеллектуалом, показать свою грандиозную эрудицию. Каких только нет в его писаниях знаменитых имен, исторических персонажей, литературных и киношных героев, эффектных цитат, даже на латыни… Другими словами, интеллект у него от Гегеля до Бабеля, от Эдиты Пьехи до иди ты на… (тут мы, тоже не тихие ангелы, вовсе не хотим сказать, что резкость и крепкое словцо совершенно не допустимо в высказываниях. Признаться, у нас у самих в этом деле рыльце в пушку. Что ж, за писателями водится такой грех…).
И вот возникает любопытный вопрос: кто же читает, да еще и хвалит написателей типа Артемия Ферье? По оценке некоторых окружающих, для которых он привлекателен, поскольку они угадывают в нем признаки гармонии – он и образован, и эрудирован, и начитан, и навидан, и наслышан в довольно-таки достаточной степени¸ чтобы создать некий текст, правда, только графоманский. А что может представлять собой этот текст? Да это картина пространства души графомана, картина, которая вся – дисгармония. А для написания чего-нибудь стоящего, что будет жить в века и являться порождающим началом и источником энергии, силенок не хватает, так сказать потенциальной энергии для достижения полной гармонии. И эту дисгармонию Ферье пытается скрыть за мишурой своей художественной болтовни, которую читают те, кто смотрят в ее текст как в зеркало и видят в нем себя, любимых, и разве что еще жена сочинителя, да и той приходиться пережить такое количество отрицательных эмоций, что и она, родная, постарается о ней побыстрее забыть - ведь как тяжело, как невыносимо читать такие рукописи.
Вот и мы, ознакомившись с некоторыми вещами творческого наследия Артемия Ферье, решили засвидетельствовать свое восхищение и потешить его самолюбие и … и … и… и сдать их в утильсырье. И вся недолга.