Будильник дребезжал над самым ухом.
"Черт, и на дачу его таскает!.."
Николай пошарил вслепую по столику, наткнулся на часы и… случайно сбил на пол. Звук был резким и будто предсмертным.
В комнату тут же влетела жена.
— Ты что творишь, пьянь?! Мало того, что полночи спать не давал, так еще последний будильник угробил!
— Давно пора… Новый куплю, — вновь засыпая, пробормотал Николай.
— Новый он купит, — не унималась Вера. — Покупальщик… Такой громкий будильник был, — она даже всхлипнула. — Вставай! Ехать пора! Мне на работу как никак.
В ответ услышала лишь тихое храпение.
— Ну, и черт с тобой, обойдемся. А ты шуруй автобусом.
Николаю снился родной кузнечный цех. Огромный молот грузно и монотонно падал на раскаленное железо. Железо брызгало искрами и сияло ярче солнца. Смотреть невыносимо, и отвернуться невозможно. На счастье, какой-то громкий хлопок вспугнул неприятное сновидение.
Николай открыл глаза, но сразу зажмурился: в окно мощно бил желтый свет.
В тот же момент во дворе взревела машина, коротко посигналила и затихла вдали.
И стало тихо. Просто оглушительно тихо.
— Вера, — хрипло и почти жалобно позвал Николай. — Вера, принеси попить.
В ответ - только гулкие удары настенных часов.
Вдруг дошло: ведь это жена с сыном уехали в город! Николай моментально подхватился, глянул на ходики: "Почти семь! Мать моя, я ж на смену опоздаю!.. А может, попугать решили?"
В чем был, в одних трусах, он выскочил во двор. Пусто! От жигулёнка - лишь вмятины на траве да легкий запах дыма. Бросился к дороге… И тут вспомнил: сегодня же первый день отпуска!
— Вот чёрт! А я всполошился. Так красота же!.. Кругом ни души. Спи вволю… Ешь, пей, — вслух обрадовался Николай.
От последнего слова вдруг закололо в затылке и заныло в груди. Жутко захотелось пива. Или хотя бы рассола.
Но пришлось довольствоваться холодной водою из крана.
Немного полегчало, и он закурил на лавочке возле веранды.
Глаза бесцельно блуждали по сторонам, пока не зацепились за незнакомую деталь: между грядок с клубникой стояло пугало в рост человека.
Усмехнулся: "Веркина работа. Вчера опять жужжала, что дрозды клубнику таскают. Меня бы попросила… А может, просила? Хм…"
Решил подойти ближе.
Длиннополый рыбацкий плащ с капюшоном был накинут на деревянный крест. Вместо ног чернели резиновые сапоги.
"Умно придумала, чертовка. Я день огород бы городил… А ягод вновь полно".
Большая серая птица воробьем запрыгала по газону, с любопытством разглядывая странную парочку.
"Вот, гады, распоясались. Никогда ж не вредили… Стрелять вас что ли?.."
Он уже подыскивал чем бы запустить в наглого дрозда, но неожиданно пришла шальная мысль: "Сейчас мы проверим вашу смекалку".
Быстро обул сапоги, влез в плащ, застегнулся, накинул капюшон и притих.
Минут через десять стало жарко, но Николай даже не шевельнулся.
"Да, не позавидуешь такой жизни, — думал он, потея. — Особенно, если тебя никто не боится… Вера меня тоже не боится и пугалом иногда кличет… Видать, похож, когда выпью. Но и совсем не пить – скучно. А так, примешь чуть-чуть - пару стопок – глядишь, и жизнь повеселела. Жена краше стала… Сын не такой оболтус…"
Тихий шорох за спиной оборвал его раздумья.
"С тыла зашли, заразы…"
Осторожно переступая, Николай стал поворачиваться вместе с крестом.
А повернувшись, замер от изумления. Над ближайшей грядкой, спиной к нему, склонилась соседка Мария. Она была лишь в короткой комбинации, и буквально ослепила Николая своими белыми не худыми бедрами. Да так ослепила, что он не сразу понял, чем она там занимается. А когда понял, еще больше удивился. Соседка, без зазрения совести, рвала их клубнику, выбирая покрупнее да послаще.
У него гулко забилось сердце. Он не знал, что делать дальше. Но Мария наклонилась еще ниже, и Николай через силу прохрипел:
— Привет, Маша.
Соседка дернулась всем телом и резко повернула голову.
Вздрогнул и Николай. Лицо Марии было неузнаваемым. Казалось, с него по живому сняли кожу. Поди догадайся сходу, что оно измазано клубникой.
А женщина испугалась до ужаса. Солнце слепило глаза, деталей не разобрать, и не было сомнений, что перед ней говорящее пугало.
Мария охнула, и неуклюже свалилась на бок. Но тут же вскочила, и через смородину, словно лось от волков, рванула на свой участок.
Николай тоже торопливо выбрался из плаща и поспешил в дом.
"Вот это ноги!.. Вот это бедра!.. Вот это... — восклицал он, поглядывая в окно. — Хороша Маша!.. Да жаль - не наша. У Веры не хуже, но глаз уже не липнет… Вот это дроздиха! Верке скажу, не поверит. А может, и не скажу. Зачем ее расстраивать".
Лишь сердце успокоилось, он оделся поприличнее, и вышел во двор. Взял косу и стал косить траву на меже.
Вскоре показалась и Мария; уже в халате и без клубничной маски.
— Привет, Маша! — улыбчиво поздоровался Николай. — Хорошая погодка сегодня.
— Привет, Коля! Хорошая… А я вроде слышала, вы в город поехали, — Мария подошла ближе.
— Мои поехали, а я - в отпуске... Да, погода курортная. Видно, весь день будет жарить. А тут после вчерашнего голова раскалывается.
— Так прими успокоительное, — усмехнулась соседка. — Только двадцать капель, а то опять до ночи будешь песни петь.
— Принял бы, да лекарство закончилось… Уф, поздновато я за косу взялся, — Николай майкой вытер лицо.
— Так заходи, накапаю. Соседи ведь... Не волнуйся, — добавила Мария, заметив нерешительность Николая. — Офицеровы еще вчера укатили… Заходи минут через десять.
Небольшой столик на прохладной веранде был сервирован как для дорогих гостей. По центру, украшением, стояла бутылка пятизвездочного коньяку.
Николай хотел было выразить удивление (думал, на пороге нальет стопку и до свидания), но хватило ума промолчать.
Мария пристально смотрела в глаза.
— Садись, Коля, не стесняйся. Накапывай…
— А тебе?..
— А мне зачем? У меня не болит.
— Давай, Маша, давай, — Николай вдруг понял, что можно быть смелее. — За компанию, за знакомство, так сказать.
— За знакомство?.. Десять лет рядом.
— Ха, десять лет!.. В городе с соседями двадцать лет дверь в дверь, а почти не здороваемся. Давай, хуже не будет.
Они выпили по три рюмочки, но половина бутылки все еще радовала глаз.
Говорили о дачных делах, о погоде и других пустяках, но так и не обмолвились об утреннем случае.
И лишь на пороге, когда Николай вспомнил, что пора и честь знать, Мария попросила:
— Коля, ты Вере ничего не говори, хорошо?
— В смысле?
— О сегодняшнем дне… И вообще ничего. Хорошо?
— Ладно, — кивнул Николай и для чего-то посмотрел на недопитую бутылку.
— Вот и договорились, — повеселела Мария. — А будет желание, заходи вечерком, допьем коньячок. А-то выдохнется.
— Тогда до вечера, Маша.
"Ох, непонятный народ эти женщины, — размышлял Николай, дымя сигаретой в теньке. — У самой же полно клубники, а зарится на чужую. Выходит, чужая слаще кажется?.. Выходит так. А с другой стороны - у меня своя жена есть…"