В ночь на 30 августа 2006 года в карельском городе Кондопога группа кавказцев с битами и ножами напала на безоружных молодых людей, отдыхавших в ресторане «Чайка». Двое парней – Сергей Усин и Григорий Слезов – были убиты, еще девять оказались в больнице.
Когда шло следствие по делу, из Кондопоги в прокуратуру Петрозаводска привезли свидетелей. Люди сидели в автобусе. По странной оказии во дворе прокуратуры оказалась группа кавказцев. Они не угрожали. Просто заглядывали в окна, смеялись... После этого несколько свидетелей отказались давать показания.
В эти дни подозреваемых – пятерых чеченцев и одного дагестанца – судят в Республиканском суде Карелии. Чеченская диаспора приветствует своих «героев» вставанием, а дорогие столичные адвокаты делают все возможное, чтобы затянуть процесс. Неожиданно выяснилось, что обвиняемые не понимают по-русски, а материалы дела неправильно переведены на чеченский...
После долгих бесплодных прений судья постановил вернуть дело в прокуратуру. Выходя из зала суда, подсудимый Асланбек Баканаев на чистом русском поинтересовался у потерпевшего Виктора Фомина (парень чудом выжил после ударов ножом в грудь и живот): «Ну?! И что теперь будете делать? Ха-ха!!!»
Не в Чечне, не на Кавказе, а в российской глубинке, в городе, где живут в основном русские, – люди, устроившие резню на глазах у десятков свидетелей, выглядят хозяевами положения. А вот коренные жители, пострадавшие от бандитов, чувствуют себя беспомощными и беззащитными. Как же так?
Три груши и две шоколадки
Стычки между приезжими и коренными жителями в российских городах – не редкость. Почти в каждом городе, где есть диаспора с Кавказа, могут рассказать характерные истории. Однако то, что случилось в Карелии, по масштабам и циничности ни с чем не сопоставимо. Прошло уже более года. Подозреваемые были установлены быстро, происшедшее зафиксировала камера видеонаблюдения. Казалось бы, все условия для торжества правосудия. Но что же происходит в реальности?
Первым делом местная Фемида разобралась с Плиевым и Мозгалевым. В тот вечер они затеяли драку в ресторане «Чайка», избили бармена и администратора. Именно после этого в заведение пожаловала «крыша» с битами и ножами... Мозгалев получил три с половиной года колонии, Плиев – восемь месяцев. Бодрым темпом идет к финишу и «дело о массовых беспорядках». 2 сентября на улицы Кондопоги вышли несколько тысяч человек. «Чайку» подожгли, несколько магазинов, принадлежащих кавказцам, разгромили.
По факту погромов задержали 220 человек, но на скамье подсудимых оказалось 12 – это парни (по большей части несовершеннолетние), попавшие в объективы камер наружного наблюдения. Видеозапись зафиксировала, как 17-летний Александр В. забрался в магазин через разбитую витрину и похитил три груши и две шоколадки. Теперь Александру и другим подсудимым грозит от трех до восьми лет колонии. 11 парней вину полностью признали и раскаялись. Адвокаты оспаривают лишь сумму причиненного ущерба – прокуратура предлагает взыскать с них всю сумму ущерба, причиненного толпой, а это 4,5 миллиона рублей. Горожане подали петицию с просьбой не наказывать ребят строго. Но правосудие следует букве закона: адвокатам есть резон торговаться только за минимальные сроки, а родителям надо думать, где достать пресловутые миллионы.
Тут же, в Кондопоге, слушается «милицейское дело». Бывшему оперативному дежурному ГОВД Алексею Костину вменяется преступление по статье 293 ч. 3 УК РФ – «Халатность, неисполнение должностным лицом своих обязанностей, повлекшее тяжкий вред здоровью и гибель двух и более лиц». Наказание – до семи лет лишения свободы. В ту ночь Костин снял с поста наряд, дежуривший около «Чайки». Роковое совпадение: милиция от ресторана уехала, а через несколько минут к нему подъехали машины с вооруженными чеченцами... Люди звали на помощь, но стражи порядка прибыли, когда было уже поздно. Суд заканчивает опрос свидетелей по делу, финал не за горами.
Но самое главное дело – об убийстве людей – надежд на быстрое разбирательство не дает. Вот несколько картинок с этого процесса.
Театр абсурда
Слушания открытые, зал заполняется родственниками подсудимых. Кавказские обычаи соблюдаются строго: когда входят мужчины, женщины встают. Наконец конвой вводит арестантов. Они улыбаются. Это братья Ислам и Герихан Магомадовы, Магомед Ахмадов, Саид Эдильсултанов, Асланбек Баканаев и Магомед Камилов. «Героев» приветствуют и женщины, и мужчины – вставанием и подбадривающими репликами.
Сторона обвинения представлена скромно: гособвинители, адвокаты, несколько потерпевших. Маргарита Слезова и Зинаида Усина – матери убитых парней. Секретарь суда ставит перед ними графин с водой и пузырек с валерьянкой. У «обвинения» слезы на глазах. «Защита» радостная, как на премьере водевиля. Происходящее и вправду напоминает спектакль, но на редкость невеселый. Все шестеро подсудимых окончили русскоязычные школы (в том числе в Кондопоге), один из них служил в армии, другой окончил пять курсов Грозненского госуниверситета. Не вчера с гор спустились. И вдруг они разом позабыли русский язык. Такой странный провал памяти: не могут понять суть выдвинутых обвинений. И даже переводчики тут бессильны...
– Господа – так называемые переводчики Абдулхаджиев и Дадашев – некомпетентны! – заявляет адвокат Мурад Мусаев. – Следствие, продолженное на основании документов, которые они переводили, грубо нарушает конституционные права уважаемых подзащитных!
Далее долго выясняют, каким образом переводчики с русского на чеченский нарушили конституционные права. В материалах дела фигурируют «предметы», примененные кавказцами «в качестве оружия» – это биты, железные пруты, палки.
А в переводе г-на Абдулхаджиева на чеченский язык написано, что биты, палки, пруты – это «предметы, способные причинить боль». Он не употребил слово «оружие» и тем самым сбил «уважаемых подзащитных» с толку. Необходимо прояснить этот принципиальный для защиты вопрос – как это случилось, и следующее заседание суда целиком посвящается прениям между переводчиком и адвокатами защиты. Абдулхаджиев вынужден давать пояснения: «Слово «оружие» в чеченском языке имеет только одно значение – холодное оружие, то есть нож. Я дал точное определение термина, используя связку слов».
Получается, суд тратит драгоценное судебное время, чтобы перевести чеченцам на чеченский язык, как называется оружие, с которым они пришли убивать... С точки зрения здравого смысла, это просто бред: заниматься лингвистическим поиском в то время, когда срок заключения обвиняемого под стражу ограничивается шестью месяцами. Потом этот срок может быть продлен еще на три месяца, а может и нет…
Защита выражает протест, который заносится в протокол, а на следующем заседании обрушивается на переводчика Дадашева. Подсудимый вдруг заявляет, что потерял нить происходящего. Переводчик подходит с пояснениями... 200 человек в зале ждут, пока подсудимый «догонит». Дадашев заламывает руки:
– Но что я могу! Он НИЧЕГО не понимает!!!
– Этот человек занимается вредительством! – заявляет защитник Сайдахмет Арсамерзаев, указывая пальцем на Дадашева. – Это враг! Пересадите его на сторону оппонентов!
Как пояснил Арсамерзаев, по чеченским обычаям, брат отвечает за брата. Брат Дадашева занял у Раисы Магомадовой, родной тетки двух подсудимых, 90 тысяч рублей и уехал. Дадашев за брата платить отказался. Он опорочил честь своего рода и затаил зло на Магомадову и ее уважаемых племянников. Переводит белиберду!
Вот какие важные вопросы решаются в суде – взял переводчик в долг или не взял? А судебное время между тем идет...
Судья не поддержал позицию защиты, оба переводчика были признаны компетентными, и 6 сентября даже были оглашены материалы обвинения. В убийстве Слезова и Усина обвиняется один человек – Ислам Магомадов. Остальным инкриминируется хулиганство и причинение вреда здоровью различной степени тяжести. Предполагалось, что суд приступит к опросу свидетелей. Но тут пропали адвокаты защиты. Пропустив несколько заседаний, они объявились 18-го – с новыми, выверенными претензиями по качеству перевода, и... судья капитулировал. Дело отправилось в прокуратуру для исправления неточностей, а опрос свидетелей отодвинулся на неопределенный срок.
Опять судебное время потрачено не на главное. Адвокат обвинения Игорь Штин горько пошутил по этому поводу:
– Подсудимых придется отправить на юрфак Петрозаводского госуниверситета. Они выучат русский и юридические термины. Через пять лет мы встретимся здесь с юристами-подсудимыми!
Диски исчезают в полдень
Защита с самого начала объявила «чеченских мальчиков» едва ли не святыми. По словам адвоката Мусаева, на протяжении ряда лет кондопожская братва пыталась обложить данью местный рынок, а несколько точек на этом рынке принадлежат родственникам «уважаемых подсудимых». Эти мужественные парни были «единственными защитниками чеченцев Кондопоги», отбивавшими «нападки на чеченских женщин, работающих на рынке». И в конце концов в ночь на 30 августа 2006 года случилось то, что случилось.
Защитники наверняка будут гнуть свою линию, поскольку еще на стадии следствия получили существенную фору.
В деле полно огрехов, допущенных следователем петрозаводской прокуратуры Обуховым. Адвокаты обвинения обращались в Генпрокуратуру с просьбой прислать из Москвы высококлассных специалистов, которые бы взяли дело под контроль и грамотно его оформили. Но Москва «спустила» эти требования прокурору республики... В результате теперь у защиты полно возможностей, чтобы затянуть судебное разбирательство. Если удастся затянуть его на девять месяцев без каких-либо результатов, то по нынешним законам подсудимых вообще могут освободить. В таких случаях считается, что виновность подсудимых не доказана. Гуляй, джигит!
Главный козырь обвинения – свидетели – оказывается, не такой уж безусловный аргумент.
– Не у каждого хватит отваги встать перед судом и рассказать правду под прицелом внимательных глаз многочисленных родственников подсудимых, – говорит Игорь Штин. – Люди боятся. Некоторые еще на стадии следствия отказались давать показания...
Шокирующий случай произошел прямо во дворе республиканского суда.
– Я случайно обернулась и увидела кавказца в яркой футболке, – рассказывает Маргарита Слезова. – Он снимал нас (группу потерпевших по делу. – Авт.) на камеру мобильного телефона. Сережа Петров потребовал, чтобы он стер запись, а тот ответил: «Заткни рот, встретимся в другом месте – пожалеешь!» Я стала кричать, прибежал конвой. В кармане у него оказался нож.
Дознание по этому факту продолжается уже полтора месяца. В целях безопасности судья постановил предоставить стороне обвинения микроавтобус для поездок на слушания. Адвокат обвиняемых Мурад Мусаев решение судьи назвал... проявлением ксенофобии. Ряды свидетелей редеют.
Что же происходит? В русском городе Кондопога группа приезжих убивает русских людей, но охрана требуется не подсудимым, которым по идее следовало бы опасаться возмездия, а испуганным до крайней степени пострадавшим и свидетелям. Попробуем представить обратную ситуацию: группа парней «славянской национальности» приезжает из Орла или Смоленска в Грозный и начинает там «охранять» местный бизнес. Устраивает разборки, иногда поколачивает местных. А потом под горячую руку убивает двух безоружных коренных жителей, чеченцев. Преступников задерживают, в Чечне начинается суд. Убийцы ведут себя на процессе нагло и вызывающе. А бедные чеченские свидетели и пострадавшие запуганы, отказываются от показаний – в итоге дело вот-вот развалится...
Можете себе такое вообразить? Полная фантастика: Жюль Верн и братья Стругацкие отдыхают. Но почему-то это стало реальностью в России. Причем реальностью настолько привычной, что никто даже не удивляется: ни народ, ни власти, ни правоохранительные органы. Мы заведомо согласились на пассивную роль овечек, которые сдаются на милость победителей – тех, кто сплочен и агрессивен.
Очень странно выглядит и такой факт. Загадочно исчезла главная улика – видеозапись резни. Известно, что на фасаде «Чайки» были установлены камеры видеонаблюдения. На пресс-конференции 31 августа 2006 года начальник кондопожского ГОВД Чечельницкий заявил, что проблем с расследованием не будет: есть видеозаписи, и на них видно, кто кого бьет. 2 сентября Кондопога взбунтовалась, и Чечельницкий с должности слетел. (Сейчас он под следствием по обвинению в халатном исполнении служебных обязанностей.) Вскоре после этого республиканская прокуратура заявила, что видеозаписи не было.
– Милиция изъяла жесткие диски, но они оказались чистыми, – поясняет помощник прокурора по связям со СМИ Татьяна Кондрашова. – Вариантов два: или Иманов до приезда милиции их затер, или запись изначально не производилась. Проверить это не представляется возможным.
Наталья Горушнева – адвокат стороны обвинения, работавшая в деле Мозгалева и Плиева, сомневается в такой версии событий:
– По материалам дела проходили две свидетельницы. Они находились в кабинете Иманова и видели, что хозяин заведения с группой людей (в их числе были милиционеры) отсматривали видеозаписи. Свидетельницы говорили именно о материалах видеонаблюдения! Но суд значения этому эпизоду не придал...
Маргарите Слезовой в той же прокуратуре подтвердили, что «на диске нет видеокадров, подтверждающих преступление», а сам диск... вернули хозяину ресторана «Чайка» Иманову. Адвокат обвинения Сергей Белягов уверен, что исчезновение важной улики – не случайность.
– Мы считаем, видеозапись умышленно уничтожена. Мы сделали официальное заявление в Генеральную прокуратуру с просьбой провести расследование. Но никто об этом говорить не хочет...
Забудем прошлое, друзья!
В самой Кондопоге жизнь уже вернулась в привычную колею. Чеченцы, некогда заявлявшие, что в городе не останутся, а лучше эмигрируют в Финляндию, торгуют сейчас на местном рынке китайским ширпотребом и сетуют, что нынешний судебный процесс – это полное разорение. Семь адвокатов, приглашенных из Москвы и Питера, «съедают» всю их прибыль. Коренные кондопожцы удивляются: это какие же заработки на рынке? По самым скромным оценкам, ежемесячный гонорар группы дорогих адвокатов может исчисляться сотнями тысяч рублей.
Власти же призывают забыть «все плохое» и начать новую, счастливую жизнь. Самое знаменитое здание города, некогда напоминавшее избушку на курьих ножках, превратилось в «конфетку» с полезной «начинкой»: бильярдная, танцпол, интернет-кафе, конференц-зал и пр. Зона вокруг и внутри развлекательного центра объявлена «сухой» и «бездымной», а с фасада исчезло само слово «Чайка» – чтобы забыть о трагедии навсегда.
Президент республики назвал новый Молодежно-культурный центр «народным домом», поскольку он построен на народные деньги. О том, что до этого муниципальная собственность, принадлежащая народу, на непонятных условиях была отдана в аренду азербайджанцу Иманову и называлась среди местных «гадюшником», никто из начальства не вспоминает. Но за пару недель до трагедии местная газета призывала закрыть заведение, утверждая, что порой там даже стреляют... У администрации руки не доходили. А милиция реагировала «по факту вызова». «Фактов» почти не было – господин Иманов предпочитал выяснять недоразумения при помощи «крыши», или «невинных мальчиков» – кому как больше нравится.
Василий Еньков – близкий друг убитого Григория Слезова. На виске у парня вмятина – след от биты. Ухо пересекает светлый шрам, на шее отметина в виде зигзага, оставленная ножом. В «Чайке» они с Гришей оказались случайно – весь день занимались ремонтом в новой квартире Слезовых. Гриша взял кредит и купил трехкомнатную – супруга вскоре должна была родить малыша.
– Устали, пошли прогуляться. У «Чайки» увидели знакомых... И вдруг появились чеченцы. В руках палки, биты... Меня ударили по голове... Поднялся, все плывет... Сконцентрировался на лестнице, спустился на улицу, но меня догнали несколько чеченцев... Три недели в больнице провалялся. Усин Сергей, с нами стоял, на месте умер. Гриша из «Скорой» сам вышел, но скончался через 20 минут. Ему перерезали какую-то важную артерию у печени...
По словам Енькова, «что-то такое должно было произойти непременно»:
– Эти кавказские парни не работали на целлюлозном комбинате, как Гриша, или как я – в московской нефтеперерабатывающей фирме. Чем они занимались? Как зарабатывали? Один на суде заявляет, что он студент, другой снабженец в магазине тети. Ерунда! Эти люди, распущенные властью, подминали под себя город. А косо глянул – получи по башке.
Другие кондопожцы в разговорах «не для протокола» выражаются об обвиняемых еще определеннее:
– Да они по полгода пропадали где-то. Возвращались с деньгами. У каждого квартиры-машины... Народ в «Чайке» грамотно били, тренировка ощущалась неслабая. А где навыки отрабатывали, сами догадайтесь.
Волки и овцы
Националистические мотивы в «кондопожских процессах» не рассматриваются изначально. Однако участники процесса разделены на два лагеря – именно по национальному признаку. Каждую неделю встречаясь в суде, стараются не замечать друг друга. Но маршруты все-таки пересекаются – в курилке.
– Зина, ну откуда у несчастной беженки такие деньги, чтобы по 90 тысяч в долг давать, – беседует с подругой Слезова, – я педагог с 30-летним стажем, у меня сроду столько не было!
– Чеченские женщины не курят, не пьют, из дома ничего не тащат, – заметил на это седовласый кавказец.
Женщины вспыхнули, кавказец поспешно ушел... Мы действительно разные. Для них дикость – курящая женщина. Нам странно, что их женщины встают, когда входят мужчины. Безусловно, это не повод выяснять отношения, но подобные вспышки на слушаниях не редкость.
Кондопожские процессы последовательно убивают веру людей в правосудие и навязывают местным жителям ощущение своей «второсортности». На одном суде – где судят русских – парни раскаиваются, что участвовали в погромах, но им «светит» колония и возмещение 4,5 миллиона рублей. На другом суде – где судят кавказцев, обвиняемых в страшных преступлениях – подсудимые не только не каются, но, наоборот, чувствуют себя героями. И суд перед ними словно бессилен. Суд вынужден играть по правилам, которые навязали ему опытные адвокаты, проплаченные диаспорой. Процесс бесконечен, а если вина не будет доказана – «героев» выпустят на свободу.
Неудивительно, что держатся они на редкость уверенно. На одном из заседаний женщина-адвокат, представляющая интересы потерпевших, вдруг заметила, что сидящий напротив нее обвиняемый Магомадов... кривляется!
– Он мне рожи корчит?! – ахнула она.
– Господин судья, – вскочил Магомадов, – это у нее рожа, а у меня лицо!!!
Чувствуете, какое тонкое знание русского языка прорезалось у подсудимого? Только что он ни слова не понимал в обвинительном заключении и вдруг чудом определил, что «рожа» – слово обидное, а «лицо» – нейтральное. Такая вот капризная память.
На стороне обвиняемых чеченцев – целая бригада отличных адвокатов, активная моральная поддержка родни и друзей, и даже сам чеченский президент готов вылететь в Карелию, чтобы лично отстаивать права соплеменников. Почти как президент США. Джордж Буш готов защищать права американцев в любой точке мира. А Рамзан Кадыров – права своих земляков в любой точке России. Ресурсы в Чечне для этого есть. Не зря же федеральный центр каждый год выделяет деньги на возрождение республики. Распоряжается этими деньгами чеченское правительство. Скоро в Грозном начнется строительство самой большой в Европе мечети. В общем, возрождение на деньги, собранные со всей России, там идет полным ходом...
А вот в Кондопоге власть ведет другую линию, для местных чиновников главное – не заострять, поскорее забыть, сгладить. На второй день после помпезного открытия перепрофилированной «Чайки» заведение высокой культуры и отдыха посетила невеселая делегация матерей и друзей убитых парней. Матери возложили цветы и повязали траурные ленты. Вечером того же дня цветы и ленты оказались в мусорном баке... В школе, которую посещает воспитанник Слезовой, детдомовец Ваня, в траурную годовщину проводился урок на тему: «Конфликты – хорошо или плохо?». Дети должны были аргументировать свою точку зрения. Один из учеников заявил: «Конфликты – это хорошо! Иначе не открыли бы у нас в городе такой замечательный Центр с интернет-кафе...» Учительница не стала спорить.
«Достойно» дополняют нерадостные картинки из реальной жизни ежедневные сообщения из жизни пьющей, деградирующей нации, не нужной даже собственной власти. По классификации горцев, мы – овцы. Если волк проглотит слабую овцу, так ей и надо...
Надежда умирает последней
И все же неприятно ощущать себя «овцами». Матери, потерявшие детей, с отведенной ролью никак не хотят смириться. У них миллион вопросов к следствию и властям, и они хотят получить вразумительные ответы. На каком основании был заключен договор аренды «Чайки»? Почему местное начальство не реагировало на «гадюшную» обстановку в заведении? Хотелось бы ясности. Но следствие решило, что к делу это не относится.
– Судят не истинных виновников трагедии, – возмущается Маргарита Слезова, – истинные виновники – это наша власть, которая развела «гадюшник», и тот, кто вызвал отморозков в «Чайку». Где этот Иманов? Почему он не милицию вызвал, а бандитов, которые убили моего сына? Объясните мне, матери!
Обвинение будет настаивать на вызове в суд Вагифа Иманова. Однако шансы его лицезреть невелики. Как пояснила в республиканской прокуратуре помощник прокурора по связям со СМИ Татьяна Кондрашова, Иманов (а также бармены Гусейнов и Мамедов) проходят по делу как свидетели. Подписок о невыезде с них не брали, и они уехали из России. В материалах дела остались их письменные показания, в случае необходимости суд может зачитать. По слухам, Иманов находится в Англии. Перепугался, родимый, а зря: наше правосудие и не собиралось его тревожить. Правосудие считает, что нет в его действиях состава преступления. А то, что содержал «крышу» и напустил на безоружных людей бандитов – это, оказывается, не преступление. Может, надо всем бизнесменам «крыши» содержать, так зачем тогда милиция? И ведь не в бега ударился, не в тайгу укатил, а в одну из самых дорогих стран мира. В Англии жить – много денег надо. Но у Иманова, как видно, их куры не клюют. То есть человек имел огромные прибыли на своем сомнительном заведении с дурной репутацией. Интересно, сколько он платил властям за аренду помещения? И сколько платил в казну налогов со своих барышей? Есть серьезное подозрение, что и в том и в другом случае это были смехотворные суммы. И если бы Иманова копнули поглубже – неизбежно вышли бы на представителей местной власти. На очень интересные факты коррупции. Поэтому копать особо не хочется: Иманов в Британии, «Чайка» навсегда улетела, на ее месте – оазис культурного отдыха, так что гражданам Кондопоги можно спать спокойно.
Трудно добиваться правды почти в одиночку. В начале июня Маргарита Слезова написала письмо Владимиру Путину с просьбой взять дело под личный контроль. Коллега по работе отправил письмо на адрес электронной почты, указанный на официальном сайте президента. Сразу после этого мужчину вызвали в ФСБ, где долго выясняли причину «странного поступка». Получается, писать главе нашего государства – дело нынче рискованное, можно попасть в поле зрения спецслужб. Вскоре, однако, ответ из администрации президента пришел – сухое уведомление о том, что письмо зарегистрировано и передано в прокуратуру в Западном федеральном округе. 3 августа отписка пришла и оттуда. И. о. начальника управления, старший советник юстиции Н. Е. Солнышкина сообщила, что рассмотрение уголовного дела... начато! Как будто бы сама Слезова об этом не знала...
– Я предпочитаю думать, что мое письмо не попало на глаза президенту, – говорит Маргарита Павловна. – Если бы ответ пришел именно от него, я по меньшей мере получила бы слова соболезнования...
Понятно, что президенту многие пишут. И с этой почтой работает целый штат секретарей. На письмо Слезовой они просто не обратили особого внимания, пустили его «по инстанциям». Попробуем помочь Маргарите Павловне. Еженедельный тираж всех газет Издательского дома «Провинция» – 1 миллион 200 тысяч экземпляров. Сегодня ее письмо – в каждой нашей газете. Может быть, пресс-секретари все-таки покажут его Владимиру Владимировичу?
Письмо президенту РФ В. В. Путину
«Уважаемый Владимир Владимирович!
К вам обращается мать Слезова Григория, невинно убиенного 30 августа в г. Кондопога у ресторана «Чайка». Мой сын по состоянию здоровья не служил в армии, но война с Чечней настигла его здесь. Как случилось так, что война пришла на нашу мирную землю, а наши сыновья безоружные погибают от рук бандитов?
Мой сын работал в стройуправлении ОАО «Кондопога» и строил свой город, строил свой дом, ждал сына, и в один миг те, кто торговал на рынке, оборвали его жизнь. Ему было всего 27 лет, он был полон сил, строил планы на будущее. Самое страшное, что эти люди ни в чем не раскаялись и пытаются всеми силами уйти от возмездия.
Я боюсь, что суд может быть несправедливым, и у меня есть для этого основания. Основное – это то, что скрыта главная улика – жесткий диск с видеозаписью видеонаблюдения у ресторана «Чайка». У меня есть диктофонная запись, где 31 августа начальник кондопожской милиции Чечельницкий на совещании в мэрии говорит о том, что диск изъят и на нем четко видно, что и кто делает, и от ответственности никто не уйдет. Затем 2 сентября стали отвечать, что диск испорчен, и видеозапись не велась... На наш запрос в прокуратуру г. Петрозаводска пришел ответ, что на диске нет видеокадров, подтверждающих преступление, так как съемка велась частично. Сам диск вернули хозяину ресторана «Чайка» Иманову Вагифу – тому, кто вызвал «крышу». Со слов специалистов, жесткий диск можно восстановить, но для этого нужна дорогостоящая аппаратура, которая есть в Москве...
Прошу вас, заклинаю и умоляю взять это дело под свой контроль. Пусть убийцы понесут заслуженное наказание, и сердце матери хоть на миг сможет успокоиться. Еще раз хочу сказать, что мне не нужна месть, мне нужна справедливость. И это нужно не только мне, но и моему городу, который 2 сентября высказал свое мнение о том, что происходило в городе и что дальше это терпеть невозможно. Заранее благодарю вас и надеюсь на ваше понимание...
С уважением к вам, СЛЕЗОВА Маргарита Павловна».
Светлана ЛАЗЕБНАЯ, спецкорреспондент ИД «Провинция», Москва – Петрозаводск – Кондопога
Октябрь, 2007 год