- Мама, вот тебе цветоцьки!
Катя протягивает маме пустую ручонку, сжатую в кулак, как будто там и правда – букет цветов.
- Ой, спасибо, Катенька!
Мама бережно принимает «букет» и нюхает свои пальцы.
- Хогосо пахнет?- спрашивает дочка.
- Конечно, хорошо! Это розы?
- Да!
- Спасибо, Катенька! Дай, я тебя поцелую!
- На!
- Мм-мм-мм, чмок-чмок-чмок! А теперь папе тоже цветочки подари!
Папа сидит за компьютером, типа – работает. На самом деле просто думает, как назвать очередной очерк о Катиной жизни, только недавно добавленный в «Катяпись». («Катяпись» - Катина летопись). И еще он думает, многоточие поставить в конце, или знак вопроса.
- Папоцька, взями цветоцьки!
- Ага, положи вот тут, спасибо.
- Нет, ты взями!
- Хорошо, давай! И не взями, а возьми. Повтори-ка.
- Взями.
- Умница.
Папа принимает от дочери виртуальный букет и кладет его в рот, делает вид, что сосредоточенно жует. Катя с недоумением смотрит на предка и растерянно улыбается. Розы ведь колючие! А он их жует…
- Папоцька, не ес их!
- Почему?
- Это цветоцьки! Их не едят!
- А-а, цветочки… А я думал, ты меня угостила чем-то. Все равно спасибо. Маме подарила уже?
- Подагила! Сяс иссе подагю! Ой, забыла, у меня зе тогтик загиться! Совсем зазагился!
И с Катя с визгом пилорамы уносится прочь.
- Тортики не жарят, а пекут! – по своей привычке к занудству кричит вслед ей папа.
- Да, да, хогосо! – отвечает на бегу Катя.
Из комнаты, куда она убежала, доносятся горестные вопли и причитания. Видимо, тортик все же сгорел. Пока помещение «проветривается», мама с Катей идут гулять. Папа помогает надеть на Катю «скафандр» - толстую теплую зимнюю куртку, из-за которой Катя становится похожей на первого в истории Земли ребенка-космонавта. Капюшон усиливает впечатление.
- Остогозно, папоцька! – вопит Катя, когда папа начинает дергать молнию, чтобы застегнуть ее до самого верха, - Ты Дюймовоцьку раздавис!
- Кого? – у папы округляются глаза.
Катя показывает на свой кармашек и повторяет для особо одаренных родителей:
- Дюй-мо-воць-ку! – вот так, по слогам, чтобы поняли и запомнили раз и навсегда.
Папа оттопыривает пальцем краешек кармана, но ничего внутри не видит.
- А она не убежала? – уточняет папа.
- Нет, она со мной гулять идет!
- Ну и хорошо! Погуляйте, пока Олежка спит.
Младшенький дрыхнет, как сурок. Папа ему завидует и втайне мечтает присоединиться, пока мама с Катей выгуливают Дюймовочку-невидимку.
Как только Катя возвращается с прогулки (Олежка в это время уже проснулся, о чем известил громким ревом), папа с ее братиком сидят на кухне и пьют чай. Олежка – из бутылочки, папа – из рю… кружки.
- Я тозе цяю хоцю! – заявляет Катя. – Сяс с тогтиком будем цяй пить!
Приносит что-то в зажатом кулачке, вываливает на стол. Это тортик. На вид – тортик как тортик. Только невидимый, как и Дюймовочка.
Ну что ж, раз угощают, нужно принять угощение. Папа берет в руку «тортик», предложенный Катей и смачно откусывает от него кусок, жует, глотает, изображает неземное блаженство на небритой физиономии и просит добавки. Катя щедро делится тортиком. Папа все порывается откусить немножко реальной халвы, но Катя не дает ему этого сделать. Какая халва, когда тут тортик на столе? Все едят тортик!
Чаю попили, можно снова на компьютере поработать, пока мама возится с пузатой мелочью. Папа садится и начинает стучать по клавишам, изображая бурную деятельность. Да кто ж ему даст поработать?
- Папоцька, взями Дюймовоцьку, она заболела, ей надо укольцики делать. Давай ее лецить?!
- Ну, давай, - соглашается припертый к стенке папа, деваться ему все равно некуда, - Какой укол?
- В попу!
- Хм! Где ж тут у нее… ага, вот она! Вот, укол готов, идите отсюда и дайте мне теперь поработать.
Через минуту Катя возвращается, снова несет свою Дюймовочку.
- Папа, она плацет, ее успокоить надо!
- Кто плачет? – спрашивает папа, уставившись в монитор.
- Дюймовоцька! На, успокой!
- Давай!
Папа, не отрывая взгляда от монитора, протягивает руку. Катя кладет в раскрытую ладонь свою Дюймовочку. Папа, по-прежнему не глядя на нее, рассеянно подносит руку к лицу, сует Дюймовочку в рот и начинает медленно пережевывать. Ну перепутал папа, с кем не бывает. В основном до этого Катя ему приносила всякие угощения – тортики и пирожные, и заставляла их кушать. Неудивительно, что папа и Дюймовочку по инерции схрумкал.
- Папа, - срывающимся голосом с нотками ужаса шепчет Катя, - сто ты сделал?
Подбородочек у нее начинает дрожать, глаза краснеют. Сейчас заплачет. До папы наконец доходит, что он сделал что-то не то. Он отрывается от компьютера и обращает полностью свое внимание на ребенка.
- Что такое?
- Папоцька… - Катя шмыгает носом и тянет тонкую ручонку к отцу, - Отдай Дюймовоцьку, не ес ее!
- Ой, Катя, я нечаянно… я перепутал…
Папа достает пожеванную Дюймовочку и возвращает ее Кате. Дочь бережно принимает пострадавшую бедняжку, уничижительно смотрит на отца, разворачивается, не говоря ни слова – и удаляется. Все. Для нее нет теперь страшнее чудовища, чем папа, занятый у компьютера.
Но уже через полчаса она влетает в комнату, утыкается носом в папины колени и говорит трагическим шепотом:
- Папа! Папоцька! Я руцьку порезала, у меня кговь тецет!
Папа хватается за сердце, быстро поднимает Катины ручки, но никакой крови не видит. Катя улыбается. Снова фантазии. У Кати – развлечения, у папы – шрам на сердце скоро образуется.
- Это я посутила! – поясняет дочь.
- Ты чего говоришь, Катюша, кто же так шутит?
- Я!
- Катя, не надо так шутить. Мне чуть плохо не стало!
- А ты попей цяю, и тебе будет хогосо! – Катя протягивает папе пустую руку.
Папа с подозрением смотрит на нее - а вдруг снова какой подвох? – потом принимает «чай», и пьет, надувая живот.
- Ого! – восхищенно говорит Катя, с уважением глядя на папино пузо, наливающееся Катиным «чаем», - Много цяю! Пойди тепегь, пописай!
- Обязательно, Катя!
Через полчаса Катя снова дергает папу за рукав.
- А?
- Папоцька, дай мне конфетку, только настоясюю.
- Настоящую? – папа чешет репу, затем на него снисходит вдохновение, он лезет в карман и достает оттуда пустую руку, - Держи, Катюша!
- Спасибо! – нимало не удивившись, отвечает Катя, - И цяю мне иссе!
- Да пожалста! – папа протягивает дочери вторую руку – такую же пустую.
Катя принимает «угощение» и с довольным видом уходит.
Через полчаса с визгом в комнату залетает младшенький. Глаза выпучены, как будто увидел привидение.
- Ты чего, Олежка? – спрашивает папа.
Тут появляется Катя и все разъясняет:
- Папа, там дгакон в зале, мы от него убегаем!
Папа встает из-за компьютера, идет в зал, открывает форточку, машет руками, закрывает форточку и говорит:
- Все, дракона я выгнал в окно. Теперь играйте потихоньку и не кричите.
Катя с Олежкой осторожно заходят в зал. Осматриваются. Дракона и в самом деле нет, папа не обманул.
- Их много, - с непробиваемым скептицизмом говорит наконец дочь, - Они газные.
- Я какого прогнал? – уточняет папа.
- Кгасного.
- А еще какие есть?
- Синие, зеленые…
- Катя, когда увидишь синего дракона, позови меня, пожалуйста, я с ним выпью.
- Цяю?
- Цяю, цяю. Дадите вы мне поработать, в конце концов?
… В тот день папе пришлось спасать Катю не только от синего и зеленого драконов, но еще поработать лошадкой, нарисовать замок, а также разобрать и вынести оставшуюся после встречи Нового года елочку, которая мозолила глаза лишних две недели. Но это уже другая глава.