Артём Киракосов
О ДРУГОМ И ДРУГИХ
семнадцать мгновений зимы
6 \\ 17 ГРИШЮТКА-ДЖИГАЙР
после вспоминаний по улице «Кузнецкий мост»
Гличев. `Они породнились` с моим отцом. – Стали БРАТЬЯМИ. Как Герцен с Огарёвым, кровь смешав – в надрезах рук.
Гличев был старше. И отец всегда называл его, Гришу, «братом». Всегда. И сейчас, когда его уже нету. Всегда. Мы помним это – с сыном Гриши, Сашей, – и тоже считаем себя братьями.
Гличев опекал – по-братски – всю жизнь моего отца, всю нашу семью, меня. Я чувствовал (и чувствую) неугасимую любовь к себе. Я всегда молюсь о Грише. Я не знаю ничего (да и мне не интересно) о его религиозных убеждениях. Пишу его имя в церковных записочках. – Пиши! А Господь Сам Там Себе Разберёт – кого куда… – сказала мне одна мудрая женщина за свечным ящиком.
Гриша – боксёр. Они с папашей всегда наводили “порядок” и справедливость там, где были. Из многих “ям” вытаскивал Гриша отца. Он был БРАТОМ, настоящим, старшим. Его любовь и твёрдую руку опоры мы чувствовали всегда.
Гриша. «Гришютка» – называл его отец. Он показывал мне фокусы. Почти до самой смерти. Я всегда просил его показать их. Сколько бы не было мне лет. Я так и не понял ничего в устройстве фокусов. Так и не догадывался об их “секретах”. Никогда не мог повторить, даже, если и Гриша ``раскрывал`` по моей просьбе их.
Гриша – фокусник, всегда достававший нам (своими звонками) билеты в Цирк, в Театр, в Консерваторию.
Как он `ушёл`? Да – как и все: врачебная ошибка: лечили от одного… потом, когда обнаружили / обнаружилось – было уже поздно: случайность (?).
А я так и не успел `проститься` с ним: всё ездил по каким-то поручениям – дела похоронные, потом поминки…
Что делать – машина должна служить людям! Так я понял – и ездил “на посыльных”. Забирали из морга без меня. Закрывали крышку гроба на кладбище без меня. Опускали в землю – без меня. – Везде я опоздал – находились дела.
Гриша называл меня – «им джигайр» – моя душа. «Ай, Джигайро!» – моя душа! И глаза его всегда горели. Он любил всех нас, всю нашу семью. Мы потеряли друга и брата. Мы потеряли душу.
Я всегда молюсь о Грише. Мне всё равно в какой Церкви. Мне всё равно в какой религии. Господь, «Он Мудрый, Он не дурак, – молись», – вспоминаю я слова одной мудрой женщины, встретившей меня за свечным ящиком у входа в Храм.
«Ай, Гришютка-Джигайр», – всегда всликивал отец по несколько раз в день переговаривавшийся с братом по телефону. Эти бесконечные открытки к Праздникам: «Новый год», «23 февраля», «8 марта», «1 мая », «9 мая», «7 ноября», людей переговаривавшихся и любивших друг друга всю жизнь…
Они, Гличевы, жили в одном из старомосковских дворов по улице Кузнецкий мост в коммунальной квартире на первом этаже, в домике с вросшими в землю окнами. Сейчас там банк. Территория двора огорожена. Я, проходя мимо, смотрю через чёрные решётки. Задерживаться нельзя: видеонаблюдение – выйдет охранник. Я хорошо помню эти годы и дворы своего детства. Эти коммунальные кухни, соседство, тусклый свет, сугробы снежной Москвы, палисадники ветхих построек. И доброту этих людей. Любивших меня. Они дали мне эти ощущения сказочности происходящего, романтичности самой жизни на Земле. Тепло и вкус семейного благополучия, при бедности и скромности, и то, что есть братство на Земле, – не по крови – а другое.
Что мы теряем? – Это братство семьями. – Это единение людей, которые будут поддерживать друг друга всю жизнь, будут поддерживать и всех членов семьи друг друга. И помощь, молитва, – что шла через руки, через улыбки этих добрых и волевых (одновременно) глаз. Добрый фокус – его неопровержимая правдивость. И – меняется всё! вокруг: “Дядя Гриша, а покажите фокус пожалуйста? ” “Ай, джигайр. Ай, джигайро! Смотри! Только! – внимательно …” И дядя Гриша показывает мне. Я смотрю… смотрю… внимательно… внимательно… И – ничего! ничего! не понимаю. Я так ничего и понял, так ничего и не заметил, как он дурит и дурил меня всегда.
В жизни каждого – пусть будет «фокусник» – дядя Гриша. Пусть у ребёнка будет душа. Пусть у родителей его будут братья и сёстры, с кем они пройдут жизнь. И пусть останутся в наследство каждому от старших – счастливое детство, фокусы, ласковые касания любящих рук, глаз, слов, семейное братство – и любовь! ЛЮБОВЬ. ДУША.
Душа моя! Дядя Гриша.
Я спроектировал ``хачкар`` – большой каменный крест. Для могилы его. Под Москвой. Туф привезли из Армении. Блокада и война – не помешали. Для Гриши открывались границы и блокпосты – его знала вся страна. И сыну его, Саше, моему брату, было легко.
Сегодня – день рождения Гриши. 14 января. Как трудно любить молодых, тех, кто моложе; как нужна им наша любовь; как пусто будет им жить без нас, без тех, кто старше, без тех, кто что-то сможет сказать, подсказать в жизни.
Господи! Наполни Светом и Теплом наши пустые дома! наши пустые души! Умири, Господи! этот огонь ненависти и разорения, что жжёт наши очаги. Господи, сделай нас добрее. Человечнее. Терпимее. Дай увидеть ``брата`` очам моим. Дай обнять ``сестру``. Открой нас друг другу. Эту стену отчуждения, забравшуюся в нашу жизнь, разрушь! Господи! Господи! Упокой с миром душу его, сказочника моего, фокусника, душу души моей, – Гришютку-Джигайра!
**** После не прозвучавших памятных тостов в Честь и в День Рождения Григория Гличева
**** Ночи с 12-го по 14-ое января 2008-го года