На меня нашла невыносимая тоска. Два дня назад мы покинули Курилы, теперь наш теплоход причалил к Сахалину, в порт Корсаков. Я думала, что если еще два дня плыть до Владивостока, потом десять дней в поезде до Москвы, затем день до Киева – я, пожалуй, не выдержу. А между тем, от Корсакова до Южно-Сахалинска ехать на автомобиле пол часа, из Южно-Сахалинска можно вылететь сегодня же, и сегодня-завтра я в Киеве, дома, после двух месяцев путешествий и встреч, в своем тихом вечном доме, каким он был два месяца назад, и два года назад, и десять лет. Каждый день меня ждет мама и думает: «Ты только приезжай скорей, а там я тебя больше никогда никуда не отпущу». И в студенческий стройотряд, сколько бы впредь не просилась. Меня выводила из равновесия мысль не о расстоянии, разделяющем нас, а о времени, неестественно долго просиживаемом на теплоходе в баре с коктейлями и музыкой в сигаретном дыме.
Я решила покинуть коллектив и уехать домой, воспользовавшись услугами аэрофлота. На билет ушла бы львиная доля моего заработка за два месяца на Шикотане ( мы работали в свои студенческие каникулы, июль и август, на рыбоконсервном заводе укладчиками сайры). Я знала, что девчонки не разделят мой план: им не захочется транжирить деньги. Но также знала, что не могу возвращаться по запланированному маршруту и графику, и решила, что поскольку мы уже отработали в студотряде, я могу считать себя вольной выбирать, как мне ехать, самостоятельно.
Я попросила одну из своих подруг передать остальным, чтоб не беспокоились, если меня не будет, потому что я решила лететь самолетом, но пока ничего никому не рассказывать. После чего стала складывать сумку. Теплоход « Мария Ульянова» стоит в порту почти весь день, но медлить нечего: можно опоздать на самолет.
Через пять минут в каюту зашла другая подруга и говорит: « Ты хочешь лететь сама на самолете? Так вот, я тебе не советую: там внизу, у трапа, собралось наших восемь человек и приготовились устроить тебе головомойку по поводу того, что мы должны приехать все вместе, а ты отрываешься от коллектива… Я не советую…».
Я взяла паспорт и деньги, положила в карман тенниски и спустилась по трапу . Внизу действительно стояло целое комсомольское собрание. Я прошла мимо, вроде, смотрю куда-то вдаль и в сторону (им нечего было сказать, у меня были пустые руки), и вышла в город. Паспорт нужен был, чтоб потом вернуться на судно, нас предупредили.
Что мне бесноваться по поводу неудавшегося плана? Надо отвлечься. Я зашла в книжный, купила «Звездное небо», решив посмотреть, что же за звезды тут, в Приморье у нас над головой. Почему-то я себя чувствовала на Сахалине и во Владивостоке очень непринужденно ( в прошлом году я приезжала сюда, на Сахалин, по туристической путевке ). Может, потому, что Владивосток расположен на холмах, как Киев, и там много двухэтажных домов прошлого и позапрошлого века схожей архитектуры. Но по удаленности от моего дома, я ощущала себя там как в селе, на природе, хотелось ходить по тротуару босиком, здороваться со встречными, как это принято в селе, ну а о том, что мы могли с девчонками смеяться и петь на улице, что мы и делали, я уже промолчу.
Я купила жареную камбалу и вспомнила, что еще не завтракала, а время уже к полудню, свернула во двор, села на лавочку и отщипнула кусочек рыбы. На соседней скамейке, впереди, метрах в шести от меня, оживились мужчины, пьющие пиво, сидевшие поначалу ко мне спиной. Один парень поворачивается ко мне, протягивает бутылку и говорит: «Пива хотите?» - «Нет», - и ем. Он подошел, сел рядом и снова предлагает. Я отказываюсь, не хочу, а он: «Ты почему грубишь?»
- Я не грублю, а не хочу.
- Что ты читаешь?- берет мою книжку.
- Не вырони паспорт, - в книге был заложен мой документ: переместила, когда нужно было достать из кармана деньги и не успела вернуть в карман.
- А чего ты с собой паспорт носишь?
- Я с теплохода.
- Откуда?
- С Шикотана.
- Саня! Иди сюда! Девушка с Шикотана!
Я сижу, ем.
Подошел тот, кого звали Саня, и оба стали расспрашивать меня об острове, о работе, о путине.
- А мы вам рыбу привозили.
- Я вас не видела.
- Только не этим летом, а раньше. Как в этом году, хорошо заработали?
- Какой там заработали! Стоишь всю ночь, двенадцать часов, с 21 до 9 , укладываешь, укладываешь, потом выходишь из завода – утро, чайки летят… Считаешь, сколько заработал – около рубля!
Говорю и мысленно вспоминаю, как они летят: одна, другая – прямо над самой крышей комбината, и утро все светлее, по морю полосы солнечных бликов все длиннее, шире и быстрее, быстрее – сейчас, сейчас вот – вот вспыхнет сегодняшнее солнце! А рыбоукладчики идут спать. По дороге они столкнутся с дневной сменой, которая шагает на работу. Я смахиваю с рук зеленые чешуйки, оглядываю себя, с досадой сбиваю щелчком повисшую на резиновом фартуке розовую кишку сайры, снимаю косынку и вдыхаю-вздыхаю – о, утро!
- Много судов стояло в бухте?
- Не знаю. Мне в общем-то не с чем сравнить. Но когда объявляли штормовую, бухта, конечно, вся была в судах, как городок, и все во флажках, будто праздник!
- Слушай, а ты из Владивостока?
- Нет, из Киева.
- Ого. В первый раз на Шикотане?
- Да.
- Поехали с нами в Южно-Сахалинск.
- Не могу. Теплоход через четыре часа отходит, - не знаю, что меня побудило соврать, впереди было еще семь часов. Наверное, я хотела, чтоб они поняли, что у меня не получится.
- Успеем, поехали. Через три часа мы будем здесь. Скорее, мы спешим.
- У меня нет денег - хотя, вообще-то деньги были в кармане. – Да и зачем мне с вами ехать? Я буду всю прогулку ныть, как бы мне не опоздать.
- Бросай свою камбалу! Веселее втроем. У нас есть деньги. Прокатишься, посмотришь, - они встали и пошли.
- Отдайте паспорт! – они шли быстро, не оборачиваясь.
- Ну ладно, - мне ничего не осталось, как поспешить за ними. Когда я зашагала рядом, то почувствовала себя маленькой: первому я по плечо, он был одет в синий спортивный шерстяной костюм, у него рыжие волосы и яркие темно-рыжие глаза. Надменная походка, спортивная сухощавая фигура, в целом, скучающе-пренебрежительное выражение лица, но иногда взгляд становился очень внимательным. Приятель называл его Валера. Он часто встречал знакомых, останавливался, разговаривал с ними, и курил, сутулясь, многозначительно кивая, поглядывая на нас, а мы с товарищем, которого Валера называл Саней, ждали. Саня - голубоглазый блондин, на пол головы выше Валеры, атлетически сложен, занимал меня беседой. Рассказывал, что ему 28 лет, а другу 27, они моряки, восемь месяцев в плаванье, восемь в отпуске. Сейчас как раз а отпуске. У него начало падать зрение, нужно в больнице в Южно-Сахалинске взять медицинское заключение, потом в Москву, а там, может, и в Киев заедет, в гости. Он говорил с очень вежливой интонацией, выразительно, как пай-мальчик.
Возле автостанции Валера опять встретил знакомых, потом взял у какого-то паренька велосипед, и начал носиться по кругу, Саня пошел ловить такси, а меня поставили в очередь за пивом.
В машине Саня сел со мной сзади, положив руку на сиденье за моей спиной, Валера впереди. Мои волосы разлетались на ветру, мы разговаривали о всяких пустяках. Саня почему-то сказал: «Только ты не вспоминай о нас плохо, ладно?» - «А чего мне плохо о вас вспоминать?». Валера иногда оборачивался, несколько мгновений пристально смотрел на меня, а потом снова устремлял свой взгляд вперед. Меня не устраивало, то, как они меня пригласили с собой в поездку. Но Валера мне почему-то нравился. Даже спортивный костюм не смущал. Что-то было завораживающее в этом его взгляде в упор.
Я старалась держать ровно спину, чтоб не касаться Саниной руки. Мы огибали сопку. А слева было море, полукруглая бухта, все сияющее, все в солнце, от края до края-искры, даже не видно цвета: только несчетное число вспышек. Как будто солнце сквозит из неба, из моря – отовсюду – и свечением в голубизне неба и ветре…
Через пол часа мы подъехали к Южно-Сахалинску. Саня пошел в больницу, а мы с Валерой направились в магазин. Валера спрашивает:
- Как тебя зовут?
- Марина. А тебя?
- Валера.
- А твоего друга Саня?
- А разве он тебе не сказал?
- Нет, - и, помолчав: - А зачем он пошел? – мне хотелось получше узнать Валеру.
- Надо.
Мы зашли в магазин, Валера купил пива и говорит: «Выбирай, что ты будешь есть?». Я сказала, что конечно же молоко, я уже два месяца не видела молока! Он поинтересовался, сколько пакетов, я ответила, что одного хватит. Потом подошел к хлебному отделу и говорит девушке:
- Мать, дай нам самую лучшую булочку, - девушка протягивает ему булочку, не отводя от него глаз.
- Да нет, не эту, - дала другую.
- Да нет же, самую лучшую,- она понимающе кивнула и вынесла батон.
Он вручил мне батон, мы вышли из магазина, к нам присоединился Саня, и мы направились в город. У меня заняты обе руки, а у Сани свободны.
- Саня, понеси, пожалуйста, батон.
- С детства не любил ничего носить.
- А я люблю, да? Зачем вы мне его купили?- и так далее и в таком же духе идем, слегка перебраниваемся, смеемся.
- А где ты учишься? – Саня с выражением пай-мальчика.
- Не несешь батон, не скажу. - И опять Валерин взгляд. Он практически молчал, поглядывая по сторонам, но время от времени быстро смотрел в глаза. О чем он думал?
Они хотели найти магазин, в котором нет перерыва, чтоб купить вина. Я не пыталась их отговаривать, чтоб не разозлить.
В это время Саня пошел к телефонной будке кому-то звонить, а мы с Валерой остались ждать.
- Хочешь, я тебе тюрьму покажу? - и он указал мне на каменную стену неподалеку от нас, обнесенную наверху колючей проволокой.
- Там собаки есть?
- Да, есть.
- А деревья не садят?
- Нет, чтоб трудно было убежать.
Он смотрел на стену каким-то посеревшим взглядом, угрюмо задумавшись.
Я чувствовала, что надо что-то спросить участливым тоном, но почему-то не хотелось продолжать и углублять эту тему, потому что не знала, куда она заведет и как дальше быть в их компании, и я непринужденно сказала:
- Так надо было на ровном месте строить, а не в городе, чтоб всех убегающих было видно с вышки! – Как он на меня глянул, как ошпаренный, потом, прищурившись, сплюнул и закурил сигарету. Я сидела и мысленно проговорила себе: «Ну успокойся, отвлекись от плохого».
Мимо прошли девчонки, лет пятнадцати. Он проводил их взглядом. «Меня ему мало!», - а он, как будто прочел мои мысли, неожиданно обнял меня одной рукой и коснулся лицом лица». Я вывернулась:
- Ну Валера!
Вышел Саня, и мы направились к очередному магазину. Валера отстал, потом догнал нас - принес мне цветы.
Магазин оказался закрыт, мы пошли искать другой.
Южно-Сахалинск очень просто спланирован: улицы как на листке в клетку, ровные, взаимно перпендикулярные. Как и в Питере, как и в Таганроге - городах, основанных Петром I. Его можно пройти насквозь минут за сорок. И заблудиться в нем практически невозможно.
Мы долго ходили, Валера злился. Я знала, где еще находятся магазины, но не желая разочаровать их тем обстоятельством, что я тут уже была, с прочими пояснениями, ничего не говоря, шла с ними. Наконец, не выдержала:
- Если мы пойдем сейчас налево и там еще налево, то, мне кажется, там будет магазин.
Они автоматически повернули, куда я предложила, и через некоторое время увидели закрытый на перерыв магазин. Валера молча уставился на меня. Я вздохнула и напомнила, что мне нужно на теплоход. Они же решили искать следующий.
Через некоторое время я, пощипывая "булочку", посоветовала пойти на соседнюю улицу. Подходим – магазин.
- Слушай, мать. Ты что-то темнишь. Ты не из Киева.
- Посмотри паспорт, он ведь у тебя.
Валера достал мой паспорт и, не глядя, передал Сане. Тот стал искать прописку.
- А сколько тебе примерно лет?
- Примерно ты и сам видишь, а точно написано в паспорте! – я рассмеялась.
- А, так у тебя в прошлом месяце был День рожденья, двадцать лет…
- Да! – я протянула руку, Саня отдал мне паспорт, я положила его в карман.
- А я, когда мне будет лет тридцать пять, женюсь, если встречу такую, как ты, с длинными голубыми глазами. И будет у нас двое детей, а пока погуляю еще… - я шла, молча слушая. Так вот почему его прозвище Малыш – это его привычка по-детски говорить и рост под два метра… - А ты простая, но вредная.
Валера шел впереди и матерился под нос в чей-то адрес.
Мы приблизились к небольшому магазинчику. Я устало опустилась на ступеньку. Они рядом. До конца обеда оставалось десять минут.
Возле нас женщина чистила бочку с квасом. Валера:
- Мать, тебе помочь?
- Ох, помоги, сынок – ребята подошли, легко наклонили бочку и женщина, довольно покряхтывая, начала выбирать осадки.
Ожидающие открытия магазина их хвалили. Я спросила:
- Может, вам помочь?
- Помоги!
- Ну, я могу батон дать, - я рассмеялась, - Нате!
- Э, нет.
Они купили вина, закуски, заставили меня купить конфет, какие я люблю, и стали думать, куда пойти.
Я, уже не особо тушуясь, говорю:
- Мне кажется, воон там есть поляна.
Тут Валера проговорил медленно, категоричным тоном:
- Знаешь, мать, ты что-то темнишь.
- Не темню, я просто здесь была.
- А говоришь, не была.
- Я такого не говорила…
Он был раздражен. Мы пошли к поляне, а Валера кивнул: «Вон автоматы, возьмем там стаканы». Подходим, а это телефонная будка. Рядом стоял киоск с прилавком. Я попросила: «Погодите! Мне надо разобраться с вещами» - кульков в магазине не было. Раскладываю: молоко, цветы, батон, конфеты, книга - собираю в стопку... "Тарелочку брать?» – на прилавке была чужая тарелка для сдачи. Валера резко обернулся. Мне почему-то становилось все веселее, а им наоборот. Конечно, у него очень притягательный взгляд, но мне уже как бы пора…
Мы сели на опушке леса в высокой траве, метрах в тридцати от нас проходили машины, а за спиной начиналась крутая сопка, покрытая лиственницами и елями. А наверху – Турбаза «Горный воздух», где в прошлом году завершался наш поход по Сахалину.
Они пили вино, а я молоко. На их уговоры выпить вина я отшучивалась. Саня расспрашивал, есть ли у меня родные, с кем я живу. Я рассказывала, что у меня есть мама и старшая сестра в Латвии, замужем.
-Ты ругучая?
-Нет.
-Ты волосы красишь?
-Нет, - за меня ответил Валера, оглядывая мою голову, - у нее выгорели. – У меня были волосы до середины спины, всех оттенков рыжего.
-Послушай, да у тебя усы! - Я быстро вытерла молоко:
-Да перестаньте вы!
Тогда Валера стал рассказывать о том, как на их корабле был кот, который оправлялся в ящик из-под сигарет. Когда они об этом проведали, то сделали маленький плотик, посадили на него кота , оставили ему в блюдце воды и ломтик хлеба и спустили на воду. Я возразила, что это несправедливо, ведь кот не понимал, что вредил. Тогда Валера рассказал, что запрещал своему дяде топить щенков: «Это ж как маленькие человечки». Он растянулся на траве, положив голову мне на колени, моя рука – рядом неподвижно. Почему-то очень хотелось погладить его волосы, коснуться прядей, но в то же время – с чего это? Кто мы, кто они? И как объяснить мое здесь присутствие? Я чувствовала, что, в общем, пора уходить.
Солнце жарило, ребята разделись до брюк и предложили мне последовать их примеру (я была в яркой клетчатой тенниске и джинсовой юбке). Саша детской выразительной интонацией: «Снимай кофточку, тебе ведь жарко». Я ответила, что не жарко. А потом напомнила, что пора отъезжать. Они обещали, через пятнадцать минут. После Валера снова стал злиться и требовать, чтоб я ела и пила, я ответила, что не хочу, и пусть он не смотрит на меня испепеляющим взглядом, как на корейца (он уже поведал, что ненавидит корейцев) или на корейку, - смеясь. Саня говорит: «Не спеши смеяться». Я спрашиваю: «Потому что смеется тот, кто смеется последний?» - «Вот именно».
- Надо зайти тут недалеко по делу, - сказал Валера, глядя в сторону.
- ПровОдите меня и зайдете.
- Ишь ты какая!
- Уже прошло пятнадцать и пятнадцать минут!
- Ты уже опоздала и никуда не поедешь.
Это было уже не похоже на шутку. Пропустить теплоход, который должен отплывать через 15 минут, что подразумевалось ими, и который далеко не каждый день ходит – это уже серьезный подвох. Чего еще ждать? Не было ни осуждения, ни раздражения в их адрес. В глубине души хотелось плыть по течению и слепо верить-надеяться-любить. Это чувство было сродни сахарному сиропу, который как будто вытеснял кровь в моем теле…
Тем не менее, надо было что-то решительно менять.
- Валера, беги за вином, - промолвил Саня, и, обращаясь ко мне, – Через пятнадцать минут пойдем.
Они оба лежали, разморенные солнцем и вином, а я стояла. Было понятно, что наступил тот самый, нужный момент. Я взяла цветы и конфеты и сказала:
- Нет, уж лучше Я побегу, - и пустилась со всех ног к дороге. Перепрыгнула траву, пробежала, согнувшись, под веткой и вот уже тротуар.
- Стой! - обернулась вправо: Валера вылетает на тротуар, всего в десяти шагах от меня. Он был в ярости. Это прибавило мне прыти, и я рванула на проезжую часть.
Несмотря на то, что машины неслись в два ряда сплошным потоком, мне как-то удалось быстро пересечь дорогу. Обернулась. Он стоит напротив, по ту сторону, руки уперев в бока, и смотрит на меня, прищурившись. Уже незлобно. Ветер треплет его рыжие прямые волосы. Я помахала ему букетом цветов и побежала. «Они думают: она бежит к автовокзалу, по самой короткой дороге, по этой улице. Тогда я сверну на параллельную этой улицу и выйду с противоположной стороны площади»...
Выбежав на площадь слева, сразу увидела в другом конце с правой стороны две знакомые фигуры: одна в синем, и белая Санина рубашка. Спокойны и уверенны. Видно, подъехали на машине. Что они делают? Ага, Валера направляется к автоматам пить пиво, а Саня читает расписание автобусов. Подошел Валера, читают вместе. Смотрят на часы, поглядывают на улицу, по которой я должна прибежать. Я отдышалась и открыла дверцу «такси»: «На Корсаков», - прыгнула на первое сиденье, сзади еще три человека . Такси тронулось с места и направилось прямо к Сане и Валере. Я пригнулась, проезжая мимо, и они меня не увидели.
Прибыли в порт. До отплытия теплохода еще два часа. Купила мороженое, прошла мимо знакомых лавочек и, не спеша, направилась к «Марии Ульяновой».
Когда теплоход отчалил, я стояла на палубе и долго смотрела, как уменьшался, уменьшался остров, а потом исчез...
В каюте поставила цветы в бутылку с водой и забралась на свою полку спать.
А на следующий день меня пригласили в свою компанию друзья, с которыми мы познакомились на Шикотане, сами родом из Владивостока. Устав смотреть на море, мы сидели в баре за карточным столом и пили вино, коротая время. Они стали расспрашивать, куда вчера пропала: «В Корсакове тебя не было видно». Я начала шутливым тоном рассказывать о своих новых знакомых: рыжем, с золотыми зубами и…» Они перебили: «И высокий здоровый блондин, серые глаза, Малыш кличка»?
- Откуда вы знаете??
Они мне еще подробнее их описали и говорят: «Да ты знаешь, что это самые злобные бандиты Приморья? Да ты знаешь, что этот самый твой Саня весь Владивосток в таком кулаке держит?! А Валере лучше вообще на глаза не попадаться.
- Да что вы говорите такое?!
- Они сказали тебе, что живут на Тихоокеанской…? - Я прослушала адрес и переспросила:
- Как-как?
- Зачем тебе?
- Просто так.
- Кто хоть раз с ними имел дело, зарекается всю жизнь молчать.
- А я хотела послать открыточку, что все в порядке…
Один из них спросив меня, можно ли мне что-то сказать на ушко, подошёл:
- Дурочка!!! – и вслух строго добавил: - Если еще раз что-то спросишь о них, перестанем с тобой разговаривать.
В Киеве в аэропорту нас встречали родные. Мы прибыли самолетом: девчонки тоже расхотели трястись пол месяца в поезде. Мама радовалась, что у меня необычный золотисто-желтый восточный загар (как у корейцев, шутила я), целовала меня, а я спросила: «Ты боялась за меня?». Она ответила: «Ну, я же знаю, что ты у меня умница».