Я пристраиваю голову на твое левое плечо, и играю со своими волосами, раскладывая их по твоей груди. Волосы шуршат под пальцами и спутываются в причудливые узоры. Ты автоматически гладишь меня по затылку и чешешь за ухом.
Я слышу сбивчивые удары твоего сердца. Они аритмичны и разной силы. И я пытаюсь сделать их размеренными и ровными, дышу в такт с тобой, вытягиваю из тебя тревогу и суету. И одновременно греюсь от жара твоего беспокойного сердца.
Ты вечно несешься куда-то, торопишься, крутишься, как снежный ком. Работа – машина – семья – снова работа… Остановить тебя, поймать за руку, поцеловать в висок. Сберечь тебя. Сохранить тебя. Для себя, не для них. Потому что мне уютно и тепло греться на твоем левом плече.
Словно так уже было. Давно, в прошлой жизни. Я была большой рыжей кошкой, а ты – моим хозяином. По ночам я запрыгивала в твою постель, пристраивалась поближе в самым больным местам твоего искалеченного тела, и согревалась возле них, и исцеляла их своим теплом. Говорят, кошки делают именно так. Ты веришь в переселение душ? Я, вообще-то, нет. Я ни во что не верю. Ни в бога, ни в черта. Только в твое беспокойное сердце и в свою мятежную душу. Но даже в неверии всегда есть место сомнению. А вдруг – это правда?
Я искала шрамы на твоем теле. Я нашла их много, слишком много. И побоялась спрашивать их происхождение. Просто прикасалась к ним губами, словно эти прикосновения могли сгладить их, сровнять, сделать такими же бархатными, как неповрежденные части твоего тела. И зашлифовать шрамы в твоей душе.
Мы не заслужили ни рая, ни ада, ни любви. Мы заслужили лишь долгий сон без сновидений рядом друг с другом. Когда все на свете кончится, мы получим свою награду. А сейчас мы встречаемся так редко, что познаем друг друга каждый раз, словно впервые. И не успеваем ни насытиться, ни пресытиться этой близостью. Ни о чем не просим, ничего не требуем, ни на что не претендуем. Только на эти короткие часы встреч и еще более короткие минуты разговоров.
Об одном прошу – если я умру раньше тебя, заведи большую рыжую кошку.