День так хорошо начинался. Над деревней солнце давно встало, но жара еще не пришла. Мы с мамой с утра убирали сено. Сена было немного – что там соберешь с задов огорода. Да и скотины у нас нет, так собрали, для порядка. Подсушенное сено приятно пахло разнотравьем. Мама вилами подавала сено наверх, а я вручную растаскивал его под крышей сарая.
Была середина лета, и у меня тянулись школьные каникулы. А мама продолжала ходить в школу – она была учительницей. И ее отпуск был короче моих каникул. Потому она разбудила меня пораньше, чтобы управиться с сеном до школы. Погода была подходящая, и мы легко с ней справились за полчаса. Оставалась еще пара охапок, когда меня кто-то укусил. Я был в сандалиях на босу ногу, и какая-то букашка цапнула меня за палец ноги. Не то, чтобы больно, но ощутимо. Как будто укол сделали.
Такое было утро солнечное, такое настроение хорошее, если бы не эта букашка. Я ее с ноги быстренько щелчком сбил. Даже не рассмотрел в тени сарая. Да и что там рассматривать: букашка, она и есть букашка. Вон сколько их ползает, прыгает, скачет летом в траве. Поди, разбери! А потом пожалел, что не рассмотрел. А вдруг это какая-то вредная тварь? Что нибудь опасное – клещ там или тарантул…
Пожалуй, что не клещ – он даже не успел впиться, цапнул как ущипнул. А тарантул, откуда здесь бешеный паук? Про тарантула я прочитал в книжках. По нему даже какой-то зажигательный танец назвали в Италии. Быстрый-быстрый, когда устоять в невмоготу. Так действует укус того паучка, что на месте не усидишь. Как будто сразу во всех местах чешется. Тот крестьянский танец так и называется тарантелла.
У нас в деревне тоже танцы случаются, но свои, местные. На полянке, за огородами. Чаще – быстрые, реже – медленные, когда девчонки набегут. Они должны сначала коров подоить. Пока стадо зайдет с пастьбы, коровы лениво разбредутся по деревне, капризно упрутся рогами в родные ворота – полвечера проходит. А там их напоить, подоить надо. Хорошо, что летом день долог. Как раз к заходу солнца девчонки и управлялись. А что за танцы на свету?
…Позже, уже студентом, я как-то заехал в родную деревню. Вышел вечерком за ворота – никого на сумеречной летней улице. Вслушался – голоса, музыка со стороны нашей речки-невелички. Что такое? С берегового откоса разглядел костры у воды. И знакомые голоса. Наши! На воде, как в вальсе, кружились две лодки, на каждой звучал то ли приемник, то ли магнитофон. На берегу горели костры, вокруг бегала ребятня, подбрасывая хворост. Лодки с молодежью то попадали в всплески света, то пропадали в полутьме. Лиц никак не углядеть. Только голоса все родные, с детства знакомые.
Через много лет, в воспоминаниях, приходит ко мне тот летний вечер с танцами лодок на реке, с мерцанием костров на берегу, с беззаботным смехом друзей юности. И кажется мне, что приснилось мне все это, что неоткуда было взяться неведомым лодкам, что не было костров на берегу, и откуда столько музыки на воде. И не набрать столько народу во всей деревне так, что лодки просели по самые борта, а девчонки сидели по две на коленях у ребят. Но то был не сон, потому что помнится тот вечер не только мне, хотя уже и позабылось, что именно привело всех нас на вечерний берег речки, такой полноводной в тот дальний год.
…И только на похоронах Мишки-моряка, за памятным столом, припомнили еще раз тот летний вечер, наспех состряпанный деревенской молодежью. Когда всей толпой вдруг спустились на берег – и загорелись костры, заиграла музыка, и Мишка, отслуживший на флоте, объявил невзначай праздник на воде. Только однажды состоялся тот речной праздник. С искрами костра, с песнями на реке и кружащимися от радости просевшими до бортов лодками.
Так какая разница, какая муха меня укусила безоблачным далеким летом. Разве могла она испортить хотя бы один день моей деревенской жизни? Когда мама была молодой, небо – безоблачным, а дали – неоглядны…