В их Центре был объявлен новогодний вечер. Станислава не относилась к женщинам, которые непременно стараются быстренько найти подругу, чтобы увереннее чувствовать себя во многих ситуациях, она или шла куда-то одна или не шла вовсе. Она не очень любила шумные компании с тостами и танцами, только в узком кругу и с близкими людьми. Здесь она была новенькой, и должность начальника одного из крупных отделов обязывала её явиться, причём, и форма одежды предполагалась вечерней. Платье было куплено на рынке, будут ещё случаи надеть его – неизвестно, оно было чёрненьким, облегающим, ворот шалькой со стразами красиво лежал на полуоткрытых плечах, все эти детали были бы уместны и в любом другом месте, но оно было не только коротким, но ещё и с разрезами по бокам. Основная масса женщин с гордостью бы показывали такие ноги и точёную фигурку, Стася тоже не находила изъянов, оглядывая перед уходом из дома своё отражение в зеркале, она просто стеснялась самого этого образа, ну, что ж, придётся играть в уверенную в себя женщину без комплексов. Она мало кого знала в этой организации, в таком одеянии давно никуда не выходила, всё брюки да джинсы, и, подводя глаза, и подкрашивая ресницы, вдруг ощутила, что у неё дрожат колени, как в юности перед экзаменом. Хватит, - сказала она себе, - ты взрослая женщина в уже солидном возрасте, топай на бал, улыбайся и пой со всеми песни.
Завершив туалет «гордостью покупок последнего сезона» - красивой шапкой из чернобурки и роскошным пальто, щедро отделанным этим же мехом, одеяние, которое удивительно ей шло, на покупку которого было затрачено много времени, сил и средств, (что делать, у нас такая долгая зима), прихватив маленькую сумочку в тон платью и пакет с туфельками, она уверенно покинула квартиру.
Прокатив сначала на маршрутке, затем на метро, потом на автобусе, она, наконец, вышла на нужной остановке и в свете уличного фонаря начала читать, как же пройти к этому ресторану. Шёл красивый, искрящийся алмазами, мокрый снег. Как некстати – подумала она, и была неправа.
Зеркальные двери современного, с хорошей репутацией ресторана разъехались в стороны, Станислава Сергеевна попала в мир света и тепла, и первый, кто встретил её на пороге этого царства, был он – Мареев Анатолий Васильевич. Стресс этих последних часов и пробежка по ночным улицам не прошли даром. Очертания её лица стали чётче, щёки порозовели, глаза сияли, счастливая улыбка победительницы оживила губы, алмазный ореол, покрывавший концы пушистого меха, довершал картину. Она была похожа на сказочную героиню, на какую-нибудь Диану-охотницу, которая прошла одна сквозь тёмный заснеженный лес, настреляла зверья, в шкурах которого и явилась людям.
- Боже мой! – воскликнул поражённый в самое сердце Анатолий Васильевич, - боже мой! Такой вечер, такой снег, и вы - такая красивая!
Станислава видела перед собой мужчину, о котором мечтала всю жизнь. Несколько секунд изумления друг перед другом прошли, и Анатолий Васильевич начал хлопотать перед гостьей. Помогал ей снять пушистую одежду, стряхивал снег, говорил, что прислал бы машину, будь он в курсе. Когда перед ним оказалась стройная, изящная, почти раздетая женщина в обтягивающим трикотажном платье, которая, красиво изогнувшись, вытащила из объёмного сапога свою длинную узкую ногу, Мареев понял, что пропал окончательно.
Станислава не просто потом вспоминала этот вечер, она застряла в нём, похоже, навсегда. Тепло глаз и рук этого мужчины, этой любви с первого взгляда, согревали её до сих пор. Возможно, окружающие и заметили страсть, охватившую этих двоих, но чего только не происходит на новогодних вечерах, и чем больше люди пьют, тем слабее потом что-либо вспоминают.
Этой паре было не до спиртного, они находились вне пределов земного притяжения и были абсолютно счастливы. Но праздник закончился, между ними не было сказано ничего, что предполагало бы дальнейшее развитие отношений, любые слова могли только нарушить иллюзию сказки, да и слишком громкая музыка на всех этих мероприятиях вообще мешает общению по душам. Он пристроил её в автомобиль, где весёлая компания сослуживцев продолжала тренинги по караоке, оказывается, в Строгино жила не только она, а места в машине коммерческого директора, жившего по соседству со своим водителем совсем на другом конце Москвы, были ещё до вечера расписаны между сотрудниками.
Большинство нормальных мужчин считают, что целью взаимного притяжения двух полов является постель, не задумываясь о причинах быстротечности такой связи и их мужской потребности к просто вниманию женщин, с подкармливанием бутербродиками, с дамскими советами во время совместных перекуров в рабочее время, с заботливой женской рукой в окружающем пространстве.
Большинство же нормальных женщин изначально хотят отдать любимому гораздо больше, чем банальное кувыркание в постели, не чётко представляя себе, - что же есть это «большее», и как его отдать. И уже полностью запутавшись в рассуждениях, чего же они хотели сами, а что желали отдать, соглашаются, и более того – жаждут этого самого банально постельного общения.
- Ну, и …? – спросит читатель, уже подозревающий, куда я клоню, - так было или не было?
Подозрения верны, не было. Но это «не было» перевешивает по своей эмоциональной нагрузке многие романы, протекающие свободно и раскованно.
Станислава приходила на работу и каждой своей нервной клеточкой во главе со спинным мозгом ощущала присутствие Анатолия Васильевича, или, наоборот, пустоту, ожидающую его приезда.
Мареев Анатолий Васильевич, появляясь в Центре, первым делом заглядывал в их комнату под названием – офис номер 33 и обязательно заходил, если Станислава Сергеевна была одна, надеясь, что наконец-то всё пойдёт в заданном направлении. То ли векторы этих самых направлений были ими заданы в разные стороны, то ли вмешалась пресловутая несовместимость, ответа не было, действий тоже.
Для полной гармонии и слаженности им нужно было вернуться туда, в ту зимнюю сказку, где - глаза в глаза, где соприкасались её теплые пальцы и его горячие ладони, где казалось, что вся жизнь начинается с чистого листа. Но за дни новогодних праздников, проведённые в своих мыслях, действиях, планах и ожиданиях, у каждого из них нарисовались совсем разные узоры на этом белом листе.
Елисеева Станислава Сергеевна, видимо, с детства обладала даром философа, что довольно вредно для женщин, и каждую интересную мысль она любила раскручивать, доводить до самого конца, она это называла «логическим завершением». Например, - человек курит.
Первый вариант и самый простой до нереальности: он не знает, что портит своё здоровье. Для таких ввели надпись о вреде курения на этикетке.
Вариант второй: курильщик знает, что губит себя, но ему наплевать на своё здоровье, человек себя планомерно и с удовольствием убивает каждый день. В таком случае он должен признаться сам перед собой, что является убийцей по своей сути. Большинство людей на уровне инстинкта спасают сначала свою жизнь и лишь потом думают об окружающих. Значит, этот «вариант номер два» также размеренно, смакуя каждый момент, может убивать другие земные творения, в том числе и людей, и, соответственно, жизнь его должна закончиться на плахе. Это и есть логическое завершение цепочки по убиванию себя.
Вариант третий, самый распространённый. Человек курит, потому что уже привык, ему недосуг думать о последствиях своих действий в подаренном ему окружающем пространстве, он живёт на уровне инстинктов, контролировать своё поведение с более нравственных позиций не собирается. А признаться самому себе, что его существование и слово – «чело» никак не связаны друг с другом, нет ни сил, ни желания. И не хочет абсолютное большинство курильщиков приходить к логическому концу этой цепочки, уж очень вырисовывается неприглядное существо на том конце, абсолютно недостойное ни одной человеческой ценности, ни моральной, ни материальной.
Но эта жёсткая, абсолютно неженская логика в душе Станиславы выплавлялась в совсем другие формы. Ей было невыносимо жалко всех, кто застрял в середине этой страшной логической цепи, потому что сутью её была любовь. И вечно притягивала она к себе как магнит всех заблудших. На остановках, в переходах, в вагонах подвыпившие потерянные граждане на разговор по душам непременно шли к ней. Её всепонимающие глаза доставляли ей массу сюрпризов, и не всегда приятных.
Поняв, что она влюблена, Станислава стала анализировать возможные варианты движения по жизни. Первый – соблазнить дальше, захватить в свои руки инициативу, отбить у жены и прийти с ним под венец – не мог даже и рассматриваться. Во-первых, она никогда в жизни не брала инициативу в свои руки, а во-вторых, не имела права решать судьбу человека, даже и любимого ею. Другой вариант – стать полноценной любовницей, встречаться в укромных местах и наслаждаться своим кусочком счастья, пока оно есть – был чреват не ощущениями счастья периодического обладания, а как раз отсутствием оного в полном объёме. Просто броситься в омут чувств с головой она не могла, потому что знала, что всегда наступает завтра, когда люди открывают глаза и по-новому смотрят на происходящее. Она-то как раз видела конец логической цепочки. Потерять чувство сказочной любви было самым страшным. Ей хотелось просто любить, обладать, раствориться в этом чувстве. И пусть жизнь закончится на этом моменте, она была бы всё равно ею полностью удовлетворена.
И Станислава поступила так, как всегда делала в жизни - она снизила до минимума все свои желания с притязаниями и целиком положилась на волю создателя.
- Добрый день, Анатолий Васильевич! Очень рада вас видеть! – распевно отвечала она на его приветствие, смотрела в глаза и улыбалась, внутри у неё всё ликовало от счастья. Мареев смотрел в эти умные глаза, которые, казалось, всё о нём знают, и всё прощают, чувствовал наэлектризованное пространство между ними и понимал, что не в состоянии преодолеть некую невидимую преграду вокруг неё, не совладать ему с этим наваждением. Он, любимец женщин, уверенный в себе мужчина терялся в глубине этих глаз, осознавая, что перед ним нечто большее, чем смазливая девчонка, желающая связи с шефом, которую он мог стиснуть прямо в коридоре.
И когда дверь за ним закрывалась, она понимала, что хочет его до безумия, ей не терпелось звать его обратно, доказывая делом, что она давно готова на всё и, если бы она отважилась на это и позвала обратно, то картина повторилась бы заново. Не затуманились бы её глаза, и не сорвался на хрипоту голос от неудовлетворённой страсти, потому что плохо, очень плохо было без него, а рядом с ним она ощущала абсолютное счастье.
Так и тянулось время взаимного притяжения, но полного отсутствия духовного контакта в надежде, что что-то произойдёт, что-то вдруг изменится в движении планет и откроется путь к сердцам друг друга.