Тётя Лиля держала своих детей в строгости и воспитывала по своей собственной системе. В эту систему вписывался комплекс ограничений и наказаний. Например, детей не выпускали гулять за пределы участка. Гуляй возле дома, в саду-огороде, но за забор – ни-ни! Особенно заботило тётю Лилю, чтобы дети не играли и не дружили с уличными мальчишками. Поэтому выход детей за пределы «поля» был строго регламентирован. Дети ходили утром к соседке за парным молоком, а днём носили отцу на работу папиросы. Тот очень много работал, иногда сутками.
Но все выходы детей за забор строго контролировались, чтобы меньше было времени для общения с уличными мальчишками. которые в свою очередь не любили детей начальника и, подкараулив Борьку, могли и поколотить. Поколачивала Бореньку и мамочка, если он где-то, что-то нарушал. Причём лупила тётя Лиля детей не ремнём, как это общепринято, а молнией. Длинная металлическая молния, выпоротая из старой лётной куртки, висела на гвозде, как символ грядущих наказаний!
«Ты что, молнии захотел?», спрашивала тётя своего сына, когда тот преступал закон… Сначала я даже и не понимал, о чём идёт речь. В моём детском воображении рисовалась абстрактная картина, напоминающая «Последний день Помпеи». В другом варианте представлялось, что из глаз тёти от гнева извергается молния и вонзается в бедного Борика…
Однако меня эти страсти пока что не касались! Дело в том, что, моя мама чётко оговорила со своей подругой мои права и обязанности! Меня нельзя было насильно кормить, ограничивать забором или подвергать телесным наказаниям. Поэтому, на зависть Борику и Ниночке, за ворота я выходил, когда хотел и быстро подружиться с уличной ватагой. Позже со мной стали выпускать и Борика При моём содействии он влился в эту банду и уже через несколько дней ничем не отличался от любого беспризорника. И конечно же он моментально перенял у мальчишек привычку ругаться матом. (Я-то уже в Москве во дворе ругался, как извозчик, но дома умело это скрывал.) А Борик, изучив новые термины, не смог скрыть свои достижения. Ниночка услышала новые слова от Бори и сладострастно доложила об этом маме.
Можете представить, как реагировала тётя Лиля на такое известие? Борик немедленно был схвачен и доставлен в камеру пыток (т.е. в папин кабинет, где имелось лобное место, в быту выполнявшее функции кожаного дивана). В ход, естественно, пошла молния. Борик визжал, как поросёнок и уже через три секунды выдал меня, как основного знатока матерщины и учителя Бореньки по этому предмету. При этом Борик взывал к справедливости и требовал, чтобы меня, как учителя, наказали с ещё большей строгостью. Материнское сердце – не камень. Наказав сына, надо наказать и его совратителя. Борику было обещано, что Витю накажут не менее строго. Это обещание, конечно же, существенно облегчило Борькины страдания.
Следом в камеру пыток был доставлен и я. Там тётя Лиля держала передо мной такую, примерно, речь: «Я не имею права тебя выпороть, т.к. дала слово твоей матери. Но справедливость требует немедленного возмездия, чтобы Борис знал: наказан не только он один. Поэтому я сейчас буду лупить молнией этот кожаный диван, а ты должен орать так, будто лупят по твоей заднице, ведь ты это заслужил
Иначе Борьке будет очень обидно!»
Спустя несколько лет, читая книгу Соловьёва «Ходжа Насреддин», я дошёл до эпизода, где переодетый Ходжа подвергает ложным пыткам мудреца, при этом ругает его за ленивые стоны. Мол, если бы тебя пытали по-настоящему, ты бы и орал по-настоящему: давай ори сильней, а то стражники почуют фальшь и тогда тебе не поздоровится! Насреддин даже показал мудрецу, как надо орать, и тогда стражники прервали игру в кости и стали благоговейно слушать эти вопли.
Как же я дико хохотал, читая эти строки и вспоминая молнию, сочно лупившую кожаный диван, в то время, как Борик за дверью сразу прекратил скулить и с глубочайшим удовлетворением слушал эти удары и мои мнимые всхлипы…
История Ходжи Насреддина повторилась…
Очень боюсь, что у читателя после моих зарисовок может сложиться негативное впечатление о тёте Лиле, а ведь это был чудесный, добрый, хлебосольный, улыбчивый, отзывчивый человек.
А методы воспитания детей – это всего лишь методы. У меня нет сомнения, что детей своих она любила, конечно же, самозабвенно.
Это была очень красивая и сильная духом женщина, преданная и семье, и друзьям. Она очень любила своего мужа и ради него бросила Москву, аспирантуру, спорт, перспективу. Ради него она уехала на периферию и стала «домашней хозяйкой». Но её муж, могучий мужчина умер в 1956 году, в возрасте тридцати шести лет. И тётя Лиля, потеряв почти всё, уехала в Днепропетровск и там начала новую жизнь. Характер у неё был бойцовский, и это помогло ей выжить, вырастить и выучить Бориса и Ниночку.
Дай Бог им счастья!
_______________________________________
На фото; тётя Лиля и Борик. (конец сороковых...)