Было холодно, на остановке
Вся толпа была преклонных лет.
Долго не было озябшего трамвая – может, оттого и
Перегрызлись все старухи. Никто из них
Не понимал в политике, но споры – резали мороз.
Мне улыбнулась девушка лет двадцати
Двух. В наушниках, в очень короткой юбке.
В примёрзшем к ногам капроне.
Обыденно так улыбнулась.
Я едва узнала в ней бывшую одноклассницу.
Причём, буквально – одноклассницу – один, десятый, класс
Учились вместе мы. И полтора примерно раза
Грели руки друг у друга в рукавах.
Я всегда боялась разочаровать, курила
За углом школы – с простейшими, заедала жвачкой и тёрла
В пальцах монету прежде, чем зайти
И сесть за нашу парту.
Я не обижалась, когда она ставила двойки по всей моей тетради.
Я улыбнулась ответно, но
Не знала, что делать дальше. Я обернулась –
Трамвай уже поворачивал на остановку. Юля
Уже подошла ко мне, я взяла
Один наушник у неё и сходу
Проконстатировала:
- Эта музыка похожа на тебя.
У неё были, как и в шестнадцать – очень зелёные глаза,
Но теперь были и очень
Малиновые губы.
- Что нового? – спросила она, впорхнув в трамвай.
Я пропустила её вперёд себя, чтоб удивиться,
Что ей не больше двадцати...
- Всё... - ответила я честно.
- Ясно, а я живу теперь вон там,
Ага, мне кто-то звонит, наверно, это... да, Алё!
...А Вы кто? Что за чертовщина...
Да, продолжай, так что у тебя нового?
- А? ...Да вот джинсы, а ещё... А ещё, Юля, я курю теперь. Я всё
Это время курила. Скурила и время.
- Что куришь? Ты берёшь
На Пионерской или...
- Нет, мои сигареты продают почти в каждом ларьке.
- Хме, забудь. Ну, мне пора. Так жалко.
- Да. Конечно. Ты всё та же – симпатичность,
Взрослые губы в детском лице. Ну всё, ведь тебе
Пора.
- Пора. Кошмар, какая ругань
В этом вагоне! Люди – злые... Ну счастливо!
- Поздравляю тебя с тем, подруга,
Что ты всё так же говоришь «счастливо»...
Всего доброго тебе.
- Пока, "пАдруга".