Мы скучаем дома, слизывая с рюмочек морожковый ликер, сегодня какой-то праздник, повод наконец-то увидеть своих давних закадычных, вспоминать добрые студенческие, перемыть косточки прошлому, на минутку забыв о настоящем, и сейчас расслабленно скучать, пригубливая патоку морожкового ликера. Нам по 30, полулежа на диване, мы напоминаем взрослых морских котиков, которых ни что не может потревожить, даже баба Маша. Баба Маша, помятуя о преимуществах своего возраста, вплывает к нам броненосцем, бархатно гудя- “Ой, Леночка, как ты похорошела, похудела видимо, такой ведь пухленькой была…”-“Бабушка, да не была она пухленькой!”-“ Да, такая толстенькая была, со складочками, вот видишь- Леночка то красится, такой приятненькой сразу становится, вот ты бы подкрашивалась, тоже не дурнушкой казалась! Вот твоя подружка Таня, уж совсем такая простенькая некрасивая девочка, а глазки нарисует и уже заметнее, вот и мужа себе сразу нашла!”-Ленка прячет улыбку в свете монитора, продолжая выискивать на контакте знакомые лица, она давно привыкла к бабе Маше, и все ее диеты давно позади, и судя по контакту она по-прежнему самая красивая девочка класса.
“Вот посмотри Леночка, что она со своими волосами сделала, ведь совсем ничего женственного не осталось!”- не унимается МарьИванна. – “Ведь и без того волосики то жиденькие, эт в папашину ее породу, а ты вот вижу и с укладочкой.”. Нет, Лена не укладывает волосы, она дрессирует их дикую пышную бунтующую природу, а я стригусь. “ Да не сутулься ты, Василиска!” –я недоумеваю, как же можно сутулиться лежа на диване?- “Вон уже горб какой растет, грудь надо свою показывать, может тогда мужчина какой появится, и так фигура неказиста, зато грудь есть, а то вон Олька твоя без груди, а какой фифой ходит! Надо себя преподносить уметь!”.- Я тут же вспоминаю, как преподносит свой бюст другая моя подруга, Жанна. Как она величаво укладывает его на столик в кафе, как несет его в толчее метро, приводя в трепет даже воздух, когда даже воспоминания об этой процессии отвлекают меня от бабушкиных речей, и я опять пропускаю самое важное наставление, что со мной не так и как это исправить. А вечером, в ванной, разглядывая свое отражение, почему-то продолжаю себе нравиться, и почему-то особенно ежиком на голове