У меня был друг. Вернее, подруга, но пол здесь не имеет никакого значения.
* * *
«Мне нравится, что Вы ненавидите женщин. Мы в этом очень похожи,» - сказала Она в первый же день нашего знакомства, после полуторачасового молчаливого изучения моего лица. Она соврала. Она не ненавидела их, просто слово «женщина» ассоциировалось у Неё с чем-то неприятным, глупым и легкомысленным.
Она вообще никогда никого не ненавидела, в чем однажды призналась и попросила меня научить Её это делать.
«Я не смогу…» - сказал я, а Она заплакала и убежала к себе домой, где пропадала после целую неделю. Ей очень хотелось испытать в себе это чувство, но я знал, что у Неё это не получится…
* * *
Она появлялась у меня минимум раз в два дня, но никогда не надоедала. Ей нравилась моя «ненависть» к женщинам, а мне нравилась Её голубоватая записная книжка, в которой Она зарисовывала непонятные для меня предметы: то глиняные горшки на пластиковых окнах, то перевернутые вверх ногами кухонные деревянные табуреты. Эти две вещи, присутствовавшие на каждой странице, стали мне настолько родными, что я, зайдя как-то раз к Ней домой, увидел табурет, прибитый сиденьем к полу, и коричневые склянки с землей, и подумал, не сделать ли и мне то же самое.
* * *
У Неё был спокойный голос, и говорила Она всегда ровно и размеренно. Когда Она плакала, тушь размазывалась по всему лицу. Другой косметикой Она никогда не пользовалась.
* * *
Я не помню Её внешность, только очень смутно. Кажется, у Неё были темные волосы и серые глаза, а губы тонкие и бледно-розовые. Целиком Её образ я воссоздать не могу.
* * *
Один раз Она стала бегать по крышам за окном. Я испугался, но не за Неё, а что крыша сломается, и придется её кому-нибудь чинить. Но крыша не сломалась, Она не упала, а пришла ко мне бледная, как мертвец, и сказала, что с самого детства очень боится высоты…
* * *
Больше всего Её любили дети, и Она была от них без ума: играла в песочнице и рассказывала им сказки – всегда грустные и добрые, про лебедей. Изредка в Её устном творчестве появлялись горшки и табуретки, но никогда не было змей и собак. Я тоже люблю детей, но на Её фоне постоянно оставался незамеченным.
* * *
Плохо помню, сколько Ей было лет. Должно быть, мало, но, однозначно, Она была совершеннолетней, потому что имела оформленные на своё имя квартиру и машину, на которой, впрочем, никогда не ездила.
* * *
Я наивно полагал, что Она в меня влюбилась, а если не так, то боялся, что это произойдет. Страхи мои рассеялись после того, как Она завела разговор на эту же тему, но по отношению ко мне. «Вы – не женщина для меня», - ответил я. И Она, успокоившись, сказала: «А Вы – не мужчина». Оба остались довольны.
Немного я врал.
* * *
Как-то Она подарила мне котенка. Он был серый, маленький, с только прорезавшимися блестящими круглыми глазками. «Живет у меня уже десять лет; решила: пусть поживет у Вас…» - сказала Она, но не соврала. Она никогда не врала, а только лишь преувеличивала, а если врала, то сама же верила своим словам.
Был случай, когда Она поверила, что может стать известной актрисой. Она сходила в театральное училище и провалила первые же пробы при поступлении. Когда Её попросили изобразить радость, Она долго напрягала мышцы рта, стараясь сделать что-то похожее на улыбку, но Ей это не удалось, и Она, заплакав, вышла за дверь.
* * *
Однажды Она умерла. Точнее, не совсем так. Это умер Её знакомый поэт, сосед по лестничной площадке, пишущий стихи на азбуке Морзе. Они представляли собой бессмысленный, но рифмованный набор слов, который издалека точками и тире составлял рисунок. Когда поэт умер, Она тоже умерла в моём мире. Она исчезла, Её визиты ко мне прекратились. Всё время Она проводила у его могилы: Ей хотелось переживаний, и из двух Она выбрала то, что, безусловно, сильнее - смерть.
Раз майским утром я встретил Её на кладбище возле надгробного камня. В руках Она держала свою голубую записную книжку и два остро заточенных простых карандаша.
Я поздоровался с Ней, Она молча кивнула головой. Я хотел, было, что-то спросить, но передумал и стал рассматривать точки и тире на надгробье, складывающиеся в перевернутый табурет…
А Она исчезла.