_________ ЛЕНИНГРАДСКАЯ РАПСОДИЯ____________
Ткач Геня родилась в местечке Новопавловка, Одесской
области. Жила с мамой, папой,старшим братом и сестрой. В начале
тридцатых годов отец-коммунист уехал строить Днепрогэс.
Вслед за ним в Запорожье переехала и вся семья. Несмотря на внешнюю хрупкость, нежность и тихий голос, Геня росла боевой, весёлой, озорной девчонкой. Любила сидеть на заборе, глядеть на сад и, напевая, мечтать.
В 1938 году, по окончании школы-десятилетки, Геня, как все девочки-комсомолки, решила обрезать свои длинные по пояс волосы (память о них осталась только на фотографии). Папа шёл за Геней до самой парикмахерской, надеясь уговорить её отказаться от своего намерения. Тщетно! Характер!
В том же году она легко поступила в 1-й Киевский медицинский институт. Годы учёбы летели быстро. Уже сданы последние экзамены за четвёртый курс и можно, наконец, выспаться в воскресенье перед долгожданной поездкой домой на каникулы.
Но в 7.20 утра девчонок в общежитии разбудил гул самолётов.
- Сейчас позвоню Никите Сергеевичу Хрущёву, чтобы немедленно прекратили учения. Можно бедным студентам поспать в выходной, - пошутила одна из студенток, высунувшись в открытое окно.
В небе, воя на низкой надрывной ноте, чёрной тучей летели тяжёлые бомбардировщики. На их крыльях были отчётливо видны чёрные кресты. «Киев бомбили, нам объявили, что началася война…» К полудню на киевский вокзал прибыли первые поезда с беженцами из приграничной полосы. Люди были одеты кто в чём, среди них много детей, раненых в наспех намотанных бинтах, и даже мёртвые. На лицах живых – страх и растерянность. Геня вместе с другими студентками мединститута помогала принимать беженцев. В этот день она впервые увидела страшное лицо войны.
Потом был месяц изнурительного труда под палящим солнцем на рытье противотанковых рвов под Киевом. Рёв моторов, свист и разрывы бомб перекрывали крики беззащитных женщин, сливаясь в жуткую увертюру к симфонии войны. Там от налётов вражеской авиации погибло много людей.
В августе всех студентов-медиков направили в Харьков для продолжения учёбы. Промышленный Харьков немцы бомбили с особой планомерностью, днём и ночью. В сентябре студентов отправили в Челябинск. В душных вагонах они ехали на восток больше месяца, а когда, одетые по-летнему, они вышли из вагонов, на перроне лежал снег. От холода студентов спас ректор института Медведь Лев Иванович, который раздобыл для них целый вагон одежды. Они учились ускоренными темпами, по восемь часов в день, без выходных и праздников. В августе 1942 года институт выпустил более пятисот студентов! Все они поехали на фронт.
Геню направили командиром медроты в бригаду морской пехоты на Ленинградский фронт. Девчонка в гражданской одежде и туфельках на каблучке получила в подчинение тридцать моряков-дальневосточников, каждый из которых был выше неё почти на голову.
Зима выдалась особенно морозной и снежной. Ленинград был в блокаде. На подступах к городу велись тяжёлые бои. Впереди шли батальоны штрафников, за ними морские пехотинцы. Пункт медицинской помощи, которым командовала Геня, разворачивался у самой передовой, не далее 2-3 км. На особых санках-волокушах санитары вытаскивали раненых из-под огня. Под свист пуль и осколков, летящих над головой, нужно было успеть оказать первую медицинскую помощь сотням раненых: остановить кровотечение, наложить стерильные повязки, сделать противостолбнячные уколы. Она была единственным доктором, а с ней только два фельдшера и одна медсестра.
Раненые, лёжа на снегу, замерзали от холода – одеял на всех не хватало, и горели от температуры – не было питьевой воды. Геня посылала санитаров в лес за чистым снегом, чтобы, растопив его, напоить раненых. Рискуя жизнью, под обстрелом они приносили снег.
Блокада была прорвана на участке шириной в 3 километра и глубиной около 8 км. До сих пор кошмаром видится Гене тот страшный день, звучит в памяти жуткой симфонией смерти. Весь плацдарм был усеян трупами. Здесь были и свои, и немцы. Каково было молодой женщине видеть это!?
После прорыва блокады Ленинграда от бригады морской пехоты в 11000 человек в живых осталось не более 500.
В январе 1943 года Геня была награждена медалью «За оборону Ленинграда».
Старший лейтенант Ткач получила назначение в 120-ю Краснознамённую стрелковую дивизию. В медсанбате на попечении доктора Гени Ткач была противошоковая палата. Каждый из её подопечных находился между жизнью и смертью - кровяное давление и температура у них были понижены, пульс почти не прослушивался, но в основном они были в сознании. Часто раненые просили молодого доктора сообщить о себе родным или любимой девушке. До сего дня помнит Геня фотографию незнакомой Оленьки, которую передал ей молодой лейтенант-сибиряк. Сколько раз слышала она от раненых один и тот же вопрос: «Я буду жить, доктор?» Атеистка, комсомолка, старший лейтенант медицинской службы отвечала: «Бог даст, выживешь!»
Среди ужасов войны и каждодневного вида смерти встретила Геня лейтенанта-сапёра Евлампия. Она заметила его ещё на формировании бригады под Тихвином. При каждой встрече она натыкалась на его говорящий взгляд. Он будто следил за ней, манил и согревал.
Девушка из еврейского местечка, воспитанная в строгости, боялась ненароком отозваться на этот зовущий взгляд.
Была страшная ночь переправы по Ладоге в декабре 1942 года. Морские пехотинцы, пригибаясь под постоянным обстрелом, шли по хрупкому льду Ладожского озера, а она в открытой полуторке везла оборудование и медикаменты. Лютый ветер бросал в лицо колючий снег, казалось, этой дороге не будет конца. Они погрузились на открытую всем ветрам палубу утлого судёнышка и поплыли в ночь по чёрной стылой воде под стук и чихание мотора. На пароходике она была единственной женщиной. Евлампий подошёл к Гене близко, заслонив собой от холодного ветра, и протянул шоколадку: «Подсласти душу, доктор! Разреши - согрею». И тогда чистым голосом скрипки впервые отозвалась на его чувства душа Гени.
Она звала его просто Лёвка. Симпатичный, с хорошим открытым лицом, добрый и отзывчивый, внимательный, он стал для неё самым близким, дорогим человеком. Они любили друг друга, строили планы на будущее. Он всё шутил, что скоро обгонит её в звании, а после войны будет главой в семье. Когда она шла, увязая в топи торфяных болот, или падала от усталости после многочасового приёма раненых, рядом с ней был любимый человек, всегда готовый подставить плечо, утешить, ободрить. Сердце Гени пело жизнеутверждающую мелодию любви. Звучала музыка и в душе Лёвки. Но песня не сложилась. Лёвка был сапёр, а они, как известно, ошибаются только один раз. В 1944 году Евлампий не вернулся с задания. От других сапёров узнала Геня о его гибели.
Недопетая музыка любви осталась с Геней навсегда. Она уже тоненько звучала в ней новой зарождающейся жизнью.
120-я стрелковая дивизия вела бои за Гатчину. В селе Рождественское наспех расчистив глубокий снег у церкви, развернул свою палатку медсанбат. Только приступили к приёму раненых, как прямое попадание немецкого снаряда вздыбило землю. Пострадали все, кто был внутри. Санитару осколок снёс голову, ранен был хирург. Геню тяжело ранило в правую руку и ногу. Прижав к боку окровавленную кисть руки, она ползком выбралась из горящей палатки.
В госпитале №1015 на Васильевском острове Ленинграда около четырёх месяцев она лечилась в хирургическом, гнойном отделении, где даже в войну полы мыли мылом. Удивляется, что выжила. На правой её руке недостаёт пальцев.
Подлечившись, Геня осталась работать в том же госпитале врачом-терапевтом. Там же первым криком возвестила о своём появлении дочь Гени и Лёвки.
За взятие Гатчины 120-я, стрелковая дивизия получила наименование Гатчинской, а Геня за проявленное мужество получила орден «Красной звезды». Так же Геня Ткач награждена орденом «Отечественной войны 1-й степени» и медалью «За боевые заслуги».
Трудная послевоенная жизнь выпала на долю Гени. Всю себя она посвятила семье: матери, отцу, брату, чья семья вся погибла в осаждённом Киеве, тяжело болела сама. Но всегда в трудные минуты она словно слышала издалека родной голос:
- «Крепись! Живи за нас двоих!» Сквозь годы пронесла Геня свою любовь и верность.
Пятьдесят лет проработала она врачом-терапевтом в Запорожье. У неё дочь Ольга Львовна, похожая на отца, внук и правнучка – весёлый колокольчик. Глядя в их родные лица, снова слышит она ту рапсодию любви, которую подарила ей жизнь на фронте под Ленинградом.