Ночь. Гражданин Никон сидит в кресле в своём кабинете, и нервно курит. На его рабочем столе стоит небольшая настольная лампа, распространяющая тусклый, угнетающе жёлтый, как будто в больнице, свет. Кабинет его обустроен довольно бедно, но со вкусом, известным, правда, только самому Никону. Взволнованный Никон о чём-то беседует сам с собой.
– Есть ли в мире такая справедливость, которая бы коснулась и моей жизни? Мне 61 год, а я до сих пор работаю библиотекарем в этой маленькой, жалко библиотечке. Вот уже тридцать пять лет, ежедневно я встаю в пол седьмого утра, бреюсь, завтракаю, и иду на работу. А придя домой, я ужинаю и ложусь спать. Я так ничего и не сделал за свою жизнь. Где моя жена? Где мои дети? Единственным моим утешением была моя матушка, но и она уже меня покинула. Наверное из-за того, что я такой неудачник. Ах, мама, мама, где ты сейчас? Некому меня понять и пожалеть! Ведь у меня так много всего накопилось в душе. И совсем не с кем поделиться. Да и есть ли у меня душа? Нет, наверное. Ведь если бы она у меня была, то она бы дала о себе знать. Но всё-таки, что же я в своей жизни сделал не так? Ведь я был отличником, комсомольцем. Любил книги, и верил в наше светлое будущее. И где же это всё? Где? Зачем же я учился в институте? Зачем? Что бы потом гнить в библиотеке всю жизнь? Даже книги заменяют время от времени, а меня уже никто не заменит. А что бы было, если бы я не пошёл в институт? Не любил бы книги? Наверное, я был бы каким-нибудь слесарем, и у меня была бы семья. А теперь я абсолютно один. Без семьи, без родителей, без друзей. Теперь книги мои друзья. Дорогие мои книги, вы единственные мои слушатели, вы единственные, кто меня понимает. Вы никогда меня не бросит, не предадите меня. Вы единственное, что у меня есть.
Никон налил себе стакан коньяку, выпил его залпом, и закурил ещё одну папиросу «Беломор». После целого стакана у него заблестели глаза, Никон немного захмелел.
– Так где же эта справедливость?! Где она, та справедливость, о которой так кричат политики и попы? Нет ничего подобного! В этой жизни каждый сам кузнец своего счастья. И никто тебе не поможет. Ведь им всем наплевать на меня!
Никон налил ещё один гранёный стакан коньяку. Залпом выпил.
– Я упустил свою жизнь. Надо это признать, а ведь как тяжело признаваться самому себе. Я ничтожество. Я потратил свою жизнь в пустую! Что же мне теперь делать?! Как я ненавижу свою работу, свою жизнь, эти книги! Это вы, это из-за вас я стал таким. Вы превратили меня в ничтожество! Будьте вы прокляты! О, если бы я мог всё это изменить! Но я не могу. Я уже ничего не могу сделать. Уже ничего не изменить. Как мне больно от этого. У меня нет будущего, нет настоящего, у меня нет даже прошлого, ведь я всю жизнь отдал библиотеке! А что я получил? Ничего! Я ненавижу свою жизнь, я ненавижу себя!
Никон заплакал, он схватил бутылку с коньяком, и начал пить прямо из горлышка. Седовласый Никон, всю жизнь бывший спокойным и степенным не по возрасту, сейчас впал в отчаяние. У него была истерика.
– Нет, я не могу так больше жить! Я не могу! Мне незачем жить!
Никон открыл нижний ящик письменного стола, достав оттуда наградной маузер своего деда. Дрожащими руками он вставил его себе в рот и нажал на курок. Раздался выстрел…
Никон очнулся от хриплого крика старого будильника. Ночью он уснул в кресле, и теперь всё тело немного побаливало. Он устало потянулся и по привычке посмотрел на часы. Было пол седьмого. Никон стал собираться на работу…