***

А.Ьян ======== ©БАЛАЯН ЮРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ 2004

СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗИК

Отрывок из опуса «Ь»

Скоро под звон телевизионных часов забренчат бокалы над столами, и я с доброю улыбкой проползу взглядом по лицам родных и близких, прикрытым пеленой торопливой торжественности. За улыбками – воспоминания, пожелания. О чем они думают, чего хотят?
       Мне желать будет некогда, потому что при смене года я опять вспомню его. С совсем маленькой буквы, но для меня – выделенным шрифтом, будь то курсив, разрядка или полужирный.
       Не любит он телеящик. Однажды выкинул на помойку. Схватил в охапку, не выключая, и поволок. С одной стороны болтается на шнуре вырванная из стены розетка скрытой проводки, с другой мельтешит тогдашняя жена, орущая нечто несуразное.
       - Убивают!
       Убить «носильщика» она, конечно, была морально готова, распираемая своею правотой, но как-то не получалось. Мешал объемистый ящик. Вставшие на защиту упитанной убиваемой и покачивающиеся на нетвердых ногах помоечные спецы тоже озадачились: как может мужик бабу убивать, если у него обе («обои», как говорим мы, культурные люди) руки заняты ящиком? «Телевизером» он ее не стукнет, хорошую вещь об вредную бабу можно и «спортить». Чтобы избавиться от сомнений, они потянулись утешать гладкую, не успевшую им опостылеть пострадавшую, сквозь алкогольную пелену – абсолютную красавицу. Тем временем ящик грохнулся на помоечный бетон – убийство совершилось и осталось безнаказанным. Спецы онемели от неожиданного масштаба святотатства и даже не врезали богохульнику по шее. Может, подумали, что уронил нечаянно… или чокнутый… чеканутый, bly@…
       За новогодним столом можно, конечно, повернуться к ящику задом и сосредоточиться на застольных лицах, милых жене и теще… детях… Но куда денешься от звукового сопровождения? И вот, когда посыпался скорый блатной говорок обожаемого главы государства, скорчился он, выскользнул из-за стола… как-то боком прокрался по коридору – на этот раз за ним никто из загипнотизированных с воплями не гнался - и заперся в небольшом помещении. Воду он спустил под бой Крембрюлевских курантов, новых часов на башне древнего миланского не то фиорентийского архитектора.
       Прошло с тех пор несколько лет. Герой – ну, персонаж, какой уж он герой – постоянно совершенствуя новогоднюю процедуру, избавился от мешающих факторов: бывшей жены, бывшей тещи, бывших детей. Теперь он провожает старый год, смывая в дыру унитаза уже не жиденькую желтую (стало быть, янтарную) струйку, а более существенное материальное свидетельство наших свершений – залог новых надежд.
       И под звон новогодних бокалов я опять воображаю, что уж следующий-то Новый Год обязательно встречу в клозете, как и мой случайный попутчик.