Здравствуй корифей!
Ссудорожно, марая руки, не терпящие бледных мазков слоеного словесного пирога на всеобщем празднике хваленой жизни ( Бог весть какой улицы) капитулирую пред словесным флиртом, вновь пользуясь расхожими фразами (приличной одеждой и обходительными манерами), почесывая плодоносящий живот Великорусской изящной словесности, и без того богатой благим красноречием простолюдинов. (ах! Какой почерк!).
Благозвучие фраз и выразительность идеи при маленькой дозе здравого смысла зарубцуют в куриной памяти мое эпистолярное наследие новой порцией поношений, грубыми, густо-лиловыми мазками, вливаясь в общую струю полифонических испражнений, не щадя ни регалий, ни званий и задуют таки духовное пламя интеллигенции ненавязчивыми (неуверенными) кишечными ветрами заурядного горохового происхождения.
Сталкиваясь с молчаливыми сфинксообразными стражами финансовых пирамид и
вступая в порочные затяжные азартные игры с государством – нахожу временное расслабление в домашних радостях, пользуясь незамысловатыми удовольствиями плебейских форм досуга.
Сторожа заражаются диссидентскими настроениями, развязывая низменные чувства сладострастной жестокости, начинают штудировать Екклесиаста, того гляди впадут, чего доброго, в хандру, если их вовремя не опохмелить купоросовой настойкой вермута.
Передернув затвор ширинки, чавкая ягодицами, прихватив домашний скарб, забыв о расходах, утроенных женитьбой, ежедневно совершаю экспансию официальным патронажем в целях соития с молочными водами, подымаясь над социальными преградами, в коих и барахтаюсь бесплодными амбициями.
Речной загар равномерно ложиться шоколадным оттенком на параноидальную голову и давно не мытое молодое тело.
Аммиачная селитра прелестно утоляет духовную жажду, а также отбивает напрочь и без того робкие пожелания поработать физически, а равно как и способность к репродуцированию речи.
Пол стакана – милая непродолжительная беседа с Сарой Бернар.
Полный – узкое и не мягкое ложе с царицей Савской
Два стакана – игра в секу с Кларой Цеткин, Розой Люксембург и Бертраном Расселом.
На всю катушку – прогулочные вертолеты, одинокое ложе в бельевом шкафу, недоброжелательные и несочуственые утренние взгляды домашней челяди.
Обнаженный, артистически выверенный мазок, как последний штрих был поставлен на портрете деловой инициативы.
Надеюсь, что письмо мое найдет Вас в полном здравии и в хорошем расположении духа.
Засим позвольте откланяться.
Ваш покорный прораб, приверженец домостроя и викторианских добродетелей, г. У.