СВАТОВСТВО
-Опять к Шурке сваты приехали!- кричала Люська басом на весь двор, собирая любопытствующих старух на лавочку возле малосемейки, в которой много лет проживали сирые да убогие бабки, бывшие ветераны труда - маляры, штукатуры, бухгалтеры, секретарши, поварихи, медсестры, официантки бывшей совхозной столовки…
Богатый это был совхоз –«Заря коммунизма»- в деревне Шалаевка, потому и выжил в девяностые годы, лишь сменив вывеску на конторе. На ней теперь значилось, что «Шалаевка»» - общество с ограниченной ответственностью. Работы здесь было много даже для приезжих из дальних краев, но жилья не хватало. Если только не освобождалась квартирка в малосемейке после смерти какой-нибудь безродной бабки. Шурка как раз была без родни и даже фамилию имела соответствующую – Сироткина. Всю жизнь она работала сама на себя, ни о ком не заботилась, но смолоду и до старости очень мечтала выйти замуж. Однако никто ее не брал, даже завалящие сантехники, насквозь пропахшие говном из совхозной канализации бегали от Шурки после первой же ночи, отстояв к ней в очереди под дверью среди совхозных шоферов, слесарей и сопливых шалаевских мальчишек-старшеклассников.
Так она и прокуковала до старости одна в своей крошечной квартирке общей площадью двадцать два квадратных метра. Однако на лавочке с бабками сидела редко, потому что было у нее особенное занятие – она ждала женихов. И дела у нее всегда кипели: простыни жарились на пару, потолок сверкал от новой побелки, ковры трещали от палочного боя на веревке во дворе. Часами Шурка возилась со своим гардеробом. Выходные платья у нее были яркие, шуршащие, с блестками. По выходным она вышагивала в них в церковь где горячо исповедовалась батюшке. А потом просила у Николая Угодника, чтобы послал ей радость. И он посылал.
От женихов у Шурки не было отбоя, они приезжали и из соседних деревень, и из города, и даже издалека, с севера и с юга. Но ни один не мог сразу войти в ее квартиру. Сначала обязательно полагались сваты. Именно их ждала она всякий раз, когда получала письмо с предложением руки и сердца. Вся малосемейка тогда томилась в ожидании праздника. И он наступал. Со знакомством, с чинной беседой за накрытым столом, веселой хмельной вечеринкой, на которой старые подружки Шурчика, как они смолоду звали ее, напивались и наедались до отвалу. И нахваливали невесту, разодетую и раскрашенную – почти как в индийском кино. А она именно индийским невестам из любимых фильмов втайне и подражала, стараясь изо всех сил быть на них похожей. Даже купила в секонд-хэнде в райцентре прозрачную индийскую шаль, правда, с дыркой, и накидывала ее на голову, перебрасывая один конец назад, по-русски. Так что дырка оставалась сзади и не была видна гостям.
Местное шалаевское начальство не одобряло эти попойки, которые нередко заканчивались драками и битьем окон раздосадованными женихами и их сватами. Ни разу еще Шурка не дала согласие на законный брак ни одному претенденту. А тем не терпелось поскорее въехать в эту маленькую уютную квартирку и устроиться на хорошую работу в Шалаевке. Однако из-за Шуркиного упрямства богатая деревня так и оставалась для них недоступной.
Прохор Кузмич Нилов, шалаевский директор, как раз проезжал на своем джипе мимо малосемейки и услышал, о чем орет басом бывший штукатур Люська и с досадой плюнул на пыльную дорогу из окошка своей дорогой машины. Обернувшись к ветеринару Лукину, который расположился удобно на просторном мягком сиденье и листал бумаги с графиками летней случки коров, сказал в сердцах:
-Ну сколько еще это безобразие нам терпеть? Опять к нашей Шурке сваты едут!
-Да-а,- вздохнул ветеринар Лукин,- хорошего мало. Хоть сразу наряд милиции ставь к чертовой малосемейке! Ведь чем прошлый раз это сватовство закончилось?
-И не говори,- махнул рукой Прохор Кузмич,- до сих пор не разгребем… Похабная квартирка!
Последний раз сваты в Шалаевку заезжали весной, когда коров из частного сектора только-только начали выгонять на пастбище. С ними Лукин пристроил быка с фермы, чтобы набрался сил перед летней случкой. Конечно, в Шалаевке был специалист по искусственному осеменению, и бычье семя имелось. Но бык Валентин предназначался для особых случаев, это было профессиональным секретом Лукина, и он берег и лелеял Валентина. Кроме того, шалаевские владельцы коров предпочитали получать телят именно от Валентина и платили за это в кассу хорошие деньги. Поэтому местный пастух тоже оберегал быка, выгуливая его вместе с коровами на выпасах.
На грех, на то сватовство попал по случаю Левка Привольный, который как раз вел по улице свою корову в стадо. Но подзадержался у малосемейки и ,так как когда-то вместе с Шурчиком штукатурил шалаевские дома, был уважительно приглашен на смотрины и с ответным уважением на них и остался. Все бы ничего – выпил и выпил, но была у Левки маленькая глупая слабость – оставаясь дома один, он не мог принимать на грудь в одиночестве и шел в сарай разделить поллитру с коровой. Поначалу-то он только вел с ней долгие беседы за трудную жизнь, но потом стал угощать понемножку, а затем уж она и полбутылки высасывала почем зря. И очень полюбила это дело. На этот раз левкина корова издали учуяла мягкий хлебный запах самогона и начала издавать душераздирающие крики у забора, невыносимо мешая гостям обсуждать будущий законный брак хозяйки. Левка терпел-терпел, да не вытерпел и понесся с бутылкой прямо во двор. Налил самогону в чашку, сунул под нос корове и подождал, пока она все высосет. А потом отвязал животину от забора и пинком прогнал ее в стадо к подругам.
Корова резво побежала по их следу и скоро догнала в лесочке. Прибежав в стадо, она, как пьяная шалаевская баба, начала безобразничать – орала дуром и толкала подруг крутыми боками. А потом вдруг сорвалась и , крутя головой, кинулась к Валентину, который мирно пощипывал молодую травку. Пьяница с ходу взгромоздилась ему на спину сзади… Пастух с ужасом наблюдал эту препохабнейшую картину, но подойти и отогнать алкоголичку кнутом опасался. И Валентин не мог с ней справиться, хоть и брыкался и изо всех сил старался сбросить очумевшую корову со спины. Стадо оторвалось от жвачки и с интересом наблюдало за происходящим. Валентин, наконец, сумел освободиться , но позор подействовал на него убийственно. Он стал импотентом и наотрез отказывался теперь крыть буренок. Вот ветеринару и пришлось ехать в город за «кв» – конским возбудителем, как издавна в Шалаевке звали тонизирующеую микстуру для быков, жеребцов и хряков.
-Может, на этот раз успокоится, мужика в дом возьмет эта шальная бабка?- предположил директор.
-Да уж хорошо бы с первого пропоя все кончилось, - поддержал его ветеринар,- лишние руки на ферме нужны, да и в поле летом…
-Как это – с первого пропоя?- поинтересовался Петр Кузмич.
-Да вы что, столько лет у нас в Шалаевке, а деревенских прибамбасов свадебных не знаете? Сейчас встретятся со сватами, будут языки чесать и пить – первый пропой. Потом проспятся , и пойдут у них похмелки и навестки, а уж потом только, если дело заладится, будет сговор, зарученье большой пропой и девишник…
-Да ты у нас спец по сватовству-то,- засмеялся Нилов,- гляди, зазову, как сына женить надумаю!
-А здесь иначе нельзя. Я в сватах раз десять хаживал, заучил порядок.
-Постой, это какой же девишник – у старух-то…
-А черт их разберет, поди, его эти свадьбы у Сироткиной. Черт свадьбу напутает и сбежит. Видно, у нее всю жизнь так, у этой старухи-молодухи. А нам теперь быка лечить. И кого наказывать за это озорство? С пенсионерок велик ли спрос?
-Вот старая грешница,- поддержал ветеринара Нилов и снова смачно плюнул в окошко своего дорогого джипа.
Тем временем в малосемейке готовились встречать сватов. Люська с подругами хлопотала у плиты, а Шурчик примеряла праздничное платье, которое купила недавно у цыганки на базаре.
-Смотри-ка,- крутила она грузным, как комод , задом перед старым трюмо,- не длинно ли будет? Может, подшить, еще успею…
-Да не, Шурчик, в самый раз,- возражала , выглядывая из крошечной кухни Люська, отрываясь от кастрюли с наваристой лапшой. Она всегда с замиранием сердца ждала Шуркниных сватов, потому что на смотринах можно было до отвала поесть. Пенсия у Люськи была, в отличие от Шуркиной, маленькая, и если бы не подачки заведующей фермой к праздникам, совсем старухе пришлось бы туго. А ведь работали они с Шуркой в паре на штукатурке. Но та была бригадиром и так умела обсчитать неграмотную Люську, что та в расчет получала в два раза меньше. Соответственно и пенсия была у Люськи крошечная. Но она не держала зла на Шурку, потому что ничего не понимала в этих пенсионных расчетах. Сколько заплатили, столько и заплатили. Значит, именно так и надо…
-А то-то платье еще цело?- с интересом спросила Люська, придвигаясь к шкафу.
-А как же,- гордо ответила Шурка и вытянула за подол наружу белое кружевное платье с блестками на груди, как у Снегурочки. Впрочем, это и был новогодний наряд Снегурки, который Шурка тайком за бутылку выкупила у клубного завхоза, когда театральные костюмы переносили в новое здание шалаевского дома культуры.
-Может, в нем сватов встренешь?- спросила Люська, с восторгом разглядывая предназначенный для бракосочетания наряд Снегурки.
-Ты что?- строго возразила Шурка,- не положено! Смотрины – не свадьба тебе! До седых волос дожила, подруга, а не понимаешь порядка.
-Ну, как знаешь, как знаешь, дело хозяйское,- закивала согласно Люська,- а я все-таки надела бы – хоть разочек,- и она мечтательно провела заскорузлой ладонью по подолу платья, так что одна блестка потащилась за ладонью и отвалилась.
Шурка недовольно задвинула платье в глубину шкафа, и тут раздался звонок в дверь. Люська кинулась открывать, свалила второпях стул. На пороге стояли сваты и жених. Всего их было трое. Тот, что помоложе, сходу затараторил:
-Наше вам с кисточкой! Где голубица ваша? Купец приехал за товаром. Ее, сказывали, многие сватали, да нейдет…
-Богатую сватают, а бедную так отдают,- не растерялась Люська.
Шурка встала посередине комнаты, опираясь на стул, и пригласила:
-Проходите, гости дорогие, присаживайтесь за стол, отобедайте с нами.
-Да где же невеста?- все домогался сват.
-А вот же она, перед вами,- захохотала Люська. - Али не признали? Лучше скажите, купца по дороге не потеряли?
-Вот он, наш купец-молодец,- сказал, смутившись, сват и толкнул вперед себя топтавшегося за его спиной старика в строгом, как на похоронах, черном пиджаке с загнутыми внутрь полами от долгого висения в шкафу.
Подруги тоже смутились, но старались не показывать виду и принялись рассаживать гостей на стулья вокруг стола. Вскоре в комнату набились бабки из малосемейки. Их тоже усадили за стол, и они , не отрываясь, рассматривали приезжих.
Выпили по первой, закусили черным хлебушком и соленым огурчиком. Бабки поспешили взяться за котлеты, из которых еще шел заманчивый душистый луковый пар.
-Так вы, значит, из города?- спросила Люська.- А чего ж к нам решили перебраться?
-Надоело папаше жить одному, вдовцом,- ответил за жениха сын – самый молодой из приезжих.- Хозяйку захотел…
-Ухаживать, значит, некому,- догадалась одна из старух.- За нами здесь тоже никто не ходит, сами друг дружку обихаживаем.
-А что же, детей ни у кого нет?- живо поинтересовался сын жениха и внимательно оглядел бабок.
-Почему же, есть дети,- возразила Люська,- почти у всех. Но они по городам живут, им не до нас. Отсюда только молочишко домой везут детишкам да картошку…
-А у вас?- спросил он у невесты.
-Я – одна,- уклончиво ответила Шурка.
-Значит, наша будет!- весело сказал сват.- Много я насватал, сосватал на веку своем!
-Во дает!- захохотала Люська,- жарит, как по писаному. Где научился, дед? Ты поспешай-то не торопясь. За нее много сватается, да одному достанется. Сватались к девушке тридцать с одним, а быть ей за одним!
-Ох,- застонал старик-весельчак,- да и вы не лыком шиты, вам палец в рот не клади!
-То-то и оно, что палец!- опять захохотала Люська.- А у вас еще что-нибудь имеется?
-Да ну тебя,- одернула ее Шурка и вытерла обильный пот с лица.
И тут в дверь снова позвонили. Люська вскочила, перелезла через бабок и открыла новым гостям. На пороге стояли еще одни сваты.
-Ну и праздничек сегодня намечается, гуляй во всю ивановскую!- всплеснула она руками.
-Кто там?- поинтересовалась Шурка.
-Еще сваты!- крикнула из тесной прихожей подруга.
-Здрасьте,- сказала вошедшая женщина одних с Люськой лет и поклонилась, сбив при этом головой все, что было наложено на полке в прихожей.- Вот привезла купца за вашим товаром…
Шурчик встала со своего стула и растерянно посмотрела на вошедших. Из-за спины свахи в комнату выдвинулся высокий худой парень с испитым лицом.
-Вот наш купец,- сказал она.
В комнате наступила тишина.
-Шурчик, это что же выходит, сегодня у тебя два жениха?- хохотнула басом Люська.- Может, одного мне уступишь?
-Не-ет!- разом воскликнули женихи,- мы по определенному адресу…
Задремавший было жених-дед встрепенулся и одернул свой траурный пиджак. А молодой спросил:
-Сесть-то можно? А то мы издалека приехали.
-Откуда же?- поинтересовались старухи.
-Та с Мелитополя мы,- ответила сваха молодого жениха.
Шурка мощным задом потеснила первых сватов на диване, освобождая место для мелитопольских. Лицо ее горело и переливалось красными пятнами, рюмки падали из рук. Появление молодого мужчины не на шутку взволновало ее. Первые сваты загрустили. Тот, что помоложе из группы сопровождения жениха-деда, вдруг нарочито громко сказал:
-Мечтать о чем-нибудь окромя пальца, конечно можно, но не всегда это полезно…
-Это почему же?- мгновенно среагировала Люська.
-А потому что плохо кончается. У нас в городе, к примеру, женщину недавно осудили аж на шесть лет – мужа шампуром проткнула. И легкие, и сердце. Мгновенно умер.
-За что же она его?- поинтересовалась Шурка, не поднимая глаз и смущаясь оттого, что ее рассматривала вторая сваха.
-За то… За интерес. Накупил он кин порнушных, стал смотреть, увлекся, ну и начал принуждать жену спать с искусственным… сами понимаете, чем. Она и так, и эдак, ежится - корежится, целоваться не дает. А он опять пристает. Потом глаз ей подбил, а она в него шампур и воткнула. Шесть лет дали.
-Ни за что женщину посадили,- завздыхали старухи, с большим интересом слушавшие рассказ первого свата.
-Как это?- возразил первый сват.- Ведь это он для нее старался, раз сам не мог, а обидеть женщину не хотел. Значит, она его довела до этого. Вот я и говорю, стоит ли злоупотреблять этими делами? Можно и без них обходиться, тем более, в таком возрасте…
Тут Шурка насупилась и еще двинула задом по костлявым бедрам жениха-деда. Пришлось первым сватам встать и пойти на улицу покурить, а заодно обсудить сложившуюся ситуацию с конкурентами. Они тем временем выпили и закусили и слушали внимательно, что бормочет невеста.
-Мы, конечно, жизнь прожили, потрудились…
-До усрачки!- быстро встряла Люська, но подруга ее прервала:
-Детьми в войну котлованы рыли, натерпелись.
-Вот-вот,- подхватила вторая сваха. –Теперь и пожить можно в свое удовольствие. Конечно, есть такие ненормальные, с палками-выручалками к женщинам пристают. У нас в Мелитоптоле тоже был случай, один мужчина жил с женой палкой от швабры, да раз так глубоко засунул, что проткнул насмерть. А другой вообще морковкой - и тоже насмерть. Ноне на базаре к морковке – не подступись, сами же продавцы и обгогочут. Но это же по пьянке все, сдуру... Не все такие.
-Да,- согласилась захмелевшая Люська,- не все соглашаются на такое похабство. У нас здесь один мужик домой привел бельдюжку и стал ее к собственной жене прилаживать.Она-то сначала приладилась, а потом протрезвела, взяла нож да и зарезала его. Хотела, чтобы только ей он верный был.
-А анекдот про морковку слыхали?- спросил, осклабившись, молодой жених.- Привозят в монастырь морковь, монашки радуются, а возчик говорит: «Сестры, она тертая!»
-Было, было,- закивали старухи, наверняка предположив, что так оно и бывает в монастырях, и выпили еще по рюмашке самогону.
Вдруг Люська вскочила и приказала всем:
-Пошли на лавочку, подышим, пусть молодые одни побудут, познакомятся.
Шурка благодарно посмотрела на нее. Когда гости ушли, она подошла к зеркалу в прихожей, подкрасила дешевой помадой губы, внимательно посмотрела на себя, поправила завивку и вернулась в комнату к жениху.
-Давайте познакомимся.- сказал, не смущаясь он.- Меня Жора зовут. А вас?
-Меня - Александрой. Да вы, наверное, знаете, раз приехали по адресу. Только так неожиданно… Я даже и не знаю, как быть.
-Как-как, за меня выходи, зачем тебе этот старикан, Шура?
-Да не нужен он мне,- отмахнулась она.- Но как-то … жалко его. Все-таки ехал из города, старался. Устал, наверное.
-Ну и черт с ним! Как приехал, так и уедет.
-А эти двое, которые с ним – сваты? Они против не будут? Еще задерутся!
-А ты им откажи прямо сейчас.
-Как? Неудобно мне…
-Так прямо и скажи – пошли вон, придурки,- Жора подвинулся к Шурке и взял ее за руку. И тут же тяжко закашлялся и схватился за грудь.
-Сидел?- понимающе спросила Шурка и осторожно отодвинулась от гостя.
-Да ну, по дурости попал, за мешок картошки посадили. У соседа в долг взял из погреба, а он показал, что украл. У нас в Мелитополе зимой жрать совсем нечего, и работы нет. Хоть волком вой. А они – сразу за решетку. А у тебя тепло, хорошо. Стол вот накрыт. Небось, пенсию большую получаешь, не то что моя мать, в Мелитополе совсем копейки платят пенсионерам.
-Да, получаю, заработала,- задумчиво сказала Шурка и посмотрела на часы.
Жора тоже взглянул на свои часы на руке и сказал:
-А давай, сегодня и распишемся и сразу свадьбу сыграем, чего тянуть-то? Загс открыт, машину возьмем, махнем в райцентр, на лапу девкам дадим – и готово.
-Как так – сразу в загс?- удивилась Шурка и одернула на широченных рыхлых бедрах блестящее платье, поправила на крутых плечах индийский платок, заботливо прикрывая дырку.
-А что же такого?- сказала, входя в комнату со двора, Жорина мамаша и по совместительству сваха,- где сватано, там и пропито!
За ней вошли первые сваты с женихом-дедом.
-Поговорить бы,- нарочито весело сказал тот, что помоложе.
Но ему никто не ответил. А Шурка встала и подошла к окну, повернувшись к гостям своим комодным задом.
Жених-дед толкнул сына локтем и тихо спросил:
-А невеста-то никак с придурью? Сама же зазывала, чего же нос воротит?
-Да здесь дела нешуточные, папаша,- шепотом ответил ему сын и одновременно сват ,- здесь конкуренция серьезная намечается. Кабы в рыло кому заехать не пришлось…
-А вы, купцы дорогие, давайте уж по очереди сговариваться. Сначала мы, потом вы,- закудахтала сваха Жоры и стала оттеснять первых сватов с женихом-дедом в коридор.
Те начали упираться, скандалить, да Жора выдернул нож из кармана и крикнул:
-Пошли вон, порежу!
Первые сваты с женихом-дедом тут же оказались за дверью, а сваха Жоры повернула ключ в замке. У Шурки от страха подкосились ноги, и она еле доползла до своего дивана и тяжело плюхнулась на него, откинувшись на спинку.
-Да ты что, бо сдурел?- замахала на него руками сваха.- Она сама пойдет за молодого, чего ж ей со стариком-то свой век коротать? Правда, невестушка? Ой,- воскликнула она радостно,- тут и платье белое имеется для случая. Надо надеть для порядка, в загс невесте положено в белом.
-Кончай канитель, контору закроют,- недовольно сказал Жора.- Правда, Шур? – обратился он к невесте.
Но сваха уже полезла в шкаф и подозрительно долго вытаскивала из него снегуркино платье. Вместе с ним она вытащила какие-то бумаги. Это были документы на прватизированную квартиру невесты.
-Опа!- тихо сказал жених.- Теперь мне жениться в самый раз.
Сваха сунула бумаги к себе за пазуху и поторапливала Шурку, протягивая ей платье.
-Не хочу я,- тихо промямлила невеста.
-Чегой-то ты не хочешь?- спросила удивленно сваха.
-Замуж…
-Моя милая в гробу, я пристроился и… жду. Нравится, не нравится, спи, моя красавица,- спел похабную частушку Жора и строго сказал:
-Одевайся, бабка, нам ждать некогда, время – деньги, сечешь? И не вздумай орать, мой инструмент ты видела, вложу глубоко…
Шурка послушно стала стягивать блестящее застольное платье. Оно застряло на бедрах и не снималось. Сваха подскочила и дернула за подол, треснув, платье сползло на пол. Она схватила снегуркин наряд и начала натаскивать его на невесту. Посыпались блестки, и это платье треснуло на крутом комодном заду невесты. Спереди оно опустилось до полу, а вот сзади поднялось выше коленок и так и застряло.
-Да ладно, брось возиться. Пошли, а то уж в нашем гадюшнике шум поднимается,- с опаской сказал Жора и, приставив к боку невесты ножик, повел ее к двери.
А в барачном коридоре малосемейки уже толпился народ, и было шумно. Увидев невесту в белом, старухи прослезились, а маленькие дети закричали:
-Вон, Снегурка идет! Уже Новый год наступил?
-Ага, здравствуй, звезда, Новый год!- сказал расстроено сват жениха-деда.
На пороге своей квартиры стояла изумленная Люська и не могла слова вымолвить, восторженно разглядывая одетую в белое Шурку. А та, дойдя до Люськиной двери, неожиданно прытко вбежала в нее, свалив на пол подругу, и задвинула защелку. Изрядно помятая грузной невестой Люська, еле поднялась и взволнованно спросила:
-Ты зачем от жениха прячешься, раз в жизни повезло, как человек, в загс повел…
-У него ножик,- еле выговорила Шурка и завалилась навзничь, прошептала,- и документы на квартиру …
-Ой, грабят, помогите, грабят, держите воров!- заорала басом Люська из-под двери и застучала в нее кулаками.
-Кого держать-то, хоть скажи!- крикнул из коридора сын жениха-деда, подскочив к двери и наклоняясь к замочной скважине.
-Женщину пусть ловит, у нее документы в грудях,- шептала, обливаясь липким потом несчастная невеста.
-Сваху держи, у нее бумаги в грудях!- снова заорала Люська.
Но сваха уже прытко бежала по длинному барачному коридору малосемейки, придерживая бумаги в лифчике. За ней поспешал молодой жених. Но сын жениха-деда успел поймать сваху, ловко подставив ей ногу и завалив на грязный пол в подъезде. Он сунул ей руку за пазуху и вытащил бумаги. Но тут же на него навалился Жора и начал кулаками обхаживать по бокам и по спине. Бабки заголосили, закричали, выбежали на улицу и звали на помощь шалаевских мужиков. Жора, увидев, что дела плохи, помог подняться мамаше-свахе и потащил ее к выходу. Вскоре их и след простыл. Уехали, не солоно хлебавши, и первые сваты с женихом-дедом. Перед этим Люська отняла у них Шуркины документы, которые те неохотно отдали. А потом целый час с ножницами в руках освобождала подругу от снегуркина наряда.
Через два месяца Шурка умерла от инсульта. В гроб ее положили в том самом блестящем платье, в котором она обычно встречала сватов. А голову прикрыли индийским платком, дыркой под затылок. Директор Нилов уж так был рад – освободившаяся квартира переходила в собственность Шалаевки - у Шурки не было никаких наследников. Но ветеринар Лукин больно в это время печалился – быку Валентину не помог «кв», и его пришлось отправить на бойню.
Больше в Шалаевку сваты не приезжают.