Часть 11. Часть 10 - в "Насилии".
Такая кромешная тишина сконцентрировалась меж рядами тополей, что эхом отдавалось каждое движение. Шоркали беспорядочно по дорожному асфальту неновые кроссовки – казалось, будто полчища гигантских тараканов берут в кольцо. Кто-то отшвырнул в сторону сковывающий движения «вещмешок», а он бухнул на дорогу набитым доверху книжным шкафом. Почему-то. От страху звуки выросли. Обжигало липкое дыхание, прерываемое посекундно так вмасть взбудораженным желанием. Прямо лафа им упала с неба!
Поставили нас в круг, стали жадно разглядывать трофей. Мы – ни живы, ни мертвы. В голове пусто. Что делать: воевать или расслабиться, начать истерить или лукаво обмануть?.. Ничего не лезет в голову. Пусто! Тупо! Глупо!
Тут один из них подался к Симке. Все, каюк нам, сестричка! Стоишь, гордая, вся в лунном свете, как героиня...
- Да это же старухи! – разнеслось вдоль аллеи в оба конца. Так громко разнеслось, что в двух селах – и в том, что сзади осталось, и в том, что еще впереди - наверное, услышали не только собаки. – Пошли, пацаны! Во, лоханулись!
-Что-о-о-о!!! – Возмущенный Симин возглас бесславно потонул во всеобщем, исключая меня, безразличии.
К нам потеряли интерес! Как-то так слишком уж быстро оцепление рассосалось , кто-то ловко подцепил с асфальта свои пожитки, перекинув через плечо, кто-то обернулся и на прощание сплюнул в нашу сторону. И мальчики удалились, перекидываясь неприличными взрослыми выражениями, как волейбольным мячиком.
Мы с Серафимой долго стояли, оцепенев, не потому, что страх еще не успел нас покинуть. А оттого, что нас еще никогда в жизни так не оскорбляли! Ну хорошо, если Симка старуха, то... кто же тогда я?! Вот козлы малолетние, а! Вот кого отходить лозиной по жопам!..
Не знаю, что по этому поводу творилось в разоренной Симиной душе, но предполагаю, то же, что и в моей – разница-то ведь всего пять лет! В скорбном молчании мы преодолели остаток нашего пути и добрели до цели.
Целью было знакомое до боли низенькое, покосившееся без доброй хозяйской руки древнее строение. Крыша камышовенькая. Окошки – с кулачок. Под окошками прызбочка, ступенька такая вдоль как часть стены, на ней сидеть можно и семечки лузгать вечерами. Заборчик огораживал здание такой же несчастный, побитый временем. Сердце кровью обливается, как вижу все это.
Сначала мы заметили, что в окошках естественно не горит свет. Решили, что Васяня спит, как добропорядочный сельских житель. Серафима снабдила меня напутствиями, перекрестила на удачу, подтолкнула в спину, пообещала:
-Я подожду, пока ты в избушку не зайдешь.
И тут только встал вопрос: а как же дальше быть с Симкой? Не с собой в избушку – это как дважды два понятно. А куда? Приехали!
-Иди, иди! – нетерпеливо махнула Серафима. - Там, небось, дома никого. Сейчас назад отчалим.
Я пошла по узенькой заросшей дорожке в сеням и уже с полдороги заметила на дверях черный кружок висячего замка.
Так у них тут, в деревнях: не ключами запираются, а замки амбарные вешают.
Чтоб еще издали видно было, что вас тут никто не ждет.
Всё.