Цветы на продажу

Виктор Постников
Разочарование и несбывшиеся надежды от перестройки в бывшем Советском Союзе


Недавно прочитал воспоминания известного системного эколога и физика Фритьофа Капры о шестидесятых «Куда ушли цветы?» (http://www.proza.ru/2008/01/13/388), и под впечатлением прочитанного, решил написать несколько строк о том времени.

Замечу, что о Фритьофе Капре я узнал в семидесятые, когда приезжий американский студент подарил мне книгу «Дао физики».
Дело было в студенческом лагере в Плютах, под Киевом.
Книга произвела на меня огромное впечатление, и во многом определила мое мировоззрение на будущее.

Мои школьные годы проходили в период т.н. хрущевской оттепели. Это был период интеллектуальной свободы, которую ощутили многие. Учителя получили возможность говорить открыто о проблемах, поэты воспрянули духом и стали писать социально-значимые стихи, в обществе возникли горячие дискуссии по широкому кругу вопросов. Появились интересные переводные книги.

В то время, я учился в школе и, конечно, не отдавал себе отчета о важности происходящего. В классе шестом-седьмом я обнаружил для себя английский квартет «жуков-ударников» и рок музыку, и ушел в нее с головой. Вскоре моим любимым предметом в школе стал английский язык, и я пристрастился слушать английское радио. Вскоре начали глушить русскую службу Би-Би-Си , и знание английского мне очень пригодилось. Песни Битлз, по существу, открыли мне дверь в другую культуру.

Это был глоток свежего воздуха. Их песни нашли во мне самый живой отклик. Я распевал их в школе, в институте, по дороге домой и из дому. Выход каждой новой песни Леннона и Маккартни был праздником. Я спешил из школы, чтобы настроить свой приемник на «бибисейскую» волну и послушать британский «топ-твенти» -- список самых популярных мелодий за неделю. Пластинок тогда не было, и приходилось записывать песни на магнитофон с радиоприемника; вместе с другом я рыскал по всему городу в попытке найти записи любимого квартета. За Битлз последовали другие увлечения (Диланом, Саймоном и Гарфанкелем и многими, многими другими), и вскоре мы стали настоящими фанатами рок-музыки.

Под этим флагом прошли школьные и студенческие годы. Со временем музыка изменилась, стала не такой многоцветной и волнующей, все больше стало танцевальных ритмов, которые не вызывали у меня особого энтузиазма. С другой стороны, она усложнилась, стала напоминать больше джаз, и потеряла социальный аспект. "Оттепель", впрочем, скоро перешла в настоящие заморозки.

 Существует какая-то непостижимая связь между музыкой, поэзией и философией. Музыка Битлз незаметно настроила меня на восприятие восточной философии. К этому времени я уже был знаком с принципами йоги (благодаря превосходной книге Свами Шивананды), кроме того, стали появляться интересные книги о философии буддизма и в советских академических изданиях. Я стал их покупать и читать, хотя многие вещи от меня, конечно, ускользали. Благодаря занятиям йогой и чтению буддийской литературы, мое сознание постепенно стало проясняться: я «увидел» красоту картин Ван Гога, «услышал» индийские раги, и стал более восприимчив к поэзии вообще.

Русская поэзия приобрела для меня особое звучание после распада Советского Союза и утери непосредственной связи с Россией. Я оказался в некотором смысле отрезан от русской культуры, которая, все же, с детства вошла в мою плоть и кровь.

«Тогда считать мы стали раны, товарищей считать».
Товарищей, которые разделяли мое увлечение поэзией, впрочем, было немного. Постепенно я выработал для себя систему: перевода англоязычных поэтов на русский язык, и перевода моих любимых русских поэтов на английский. Для кого? - спросите вы. Для себя. Это поддерживает мое чувство родства с русской и общечеловеческой культурой. Это почти мистическое чувство, не подвластное времени. Здесь я хочу процитировать одного из моих любимых поэтов, Робинсона Джефферса,

Но время тоже не тюремщик.
Поскреби немного стену, возведенную строителем-пройдохой,
И ты увидишь морское побережье.
Выйди наружу через обвалившуюся штукатурку
и стряхни пыль с волос.
Эти горы и море – реальность,
уходящая в далекое прошлое и далекое будущее;
Это часть неуничтожимого великолепия вещей".