Мэл спала беспробудным сном до двенадцати дня. Феликс был обеспокоен, не дождавшись ее звонка, и позвонил сам. Санька поднял мобильник.
- Что ты хотел?
- Привет, Саня. А где Мэл?
- Спит. Заболела.
- Она тебе сказала?
- Про что?
Феликс понял - не сказала. Он почувствовал себя в очередной раз использованным и ненужным. Мальчик на час. Принадлежность на время.
А этот наркоман для Мэл Дорецкой - всерьез и навсегда.
- Про премьеру. Я тебя приглашаю, - невыразительным голосом ответил Феликс.
- Спасибо большое, я знаю, будем, конечно.
Проснувшись, Мэл получила сытный и полезный завтрак в виде овсянки с медом и травяного чая (чай дед принес). А про звонок ей Санька умышленно не сообщил. Ему ничего не сказали, но он инстинктивно чувствовал, что вся подоплека болезни заключается в Феликсе. И газеты не совсем лажу гонят.
То не ездила в Москву месяцами. А то зачастила - каждую неделю.
- Шли бы погуляли, - сказал Санька после завтрака. - Погода офигительная, а простуда твоя прошла.
Хорошо, весело ответила Мэл. Она видела, как на солнце пляшет собака, как мелкая прыгает около приоткрытого окна. И подумала - пошел в задницу этот Феликс! И это Арбатский или Останкинский, мудила с Нижнего Тагила.
Все пошли подальше! Не размешивайте мою жизнь палками, вымоченными в говне.
- А ты с нами не пойдешь, Санёк?
- Мне надо ступеньки на крыльце переложить. Смотри, там же наступить невозможно.
- Ну-ну, работай, мой большой и сильный мужчина! А я вернусь и испеку тебе твой любимый пирог.
Мэл, Женя и мелочь пошли гулять. Уже было полно травы и всевозможных первоцветов. И небо было вызывающе синее, цвет неземного счастья.
К ребенку от неба текли реки и ручьи Великой Энергии. Возможно (и даже вероятно), что вселенский компьютер находится как раз на небе. И подпитывает ребенка дополнительной информацией.
Мэл рассказала Жене про ночное письмо - от ее бывшей однокурсницы.
- Я дала мой мобильный номер. Чтоб она позвонила.
Женя вздохнула и вдруг спросила робко:
- Мэл... а это правда, что ты... что у тебя любовь с другим?
Мэл нервно дернулась.
Засмеялась слегка скрипучим смехом.
- Фигня. Мне надоело отвечать. Все газеты этим забиты.
- Дело в том, что вчера Сашка меня спросил - Жень, если Мэл от меня уйдет, ты останешься со мной жить?
Мэл дернулась снова и посмотрела на Женьку с открытой враждебностью:
- Это в каком качестве?!!
- Жены, видимо. Ты чего на меня злишься, Мэл? Он это ни с того ни с сего спросил. Никакого такого нет.
Мэл сразу почуяла - правда, нет. В Женьке хитрости - ни грамма.
- А чего это он сразу замену мне подыскивает?
- Он сказал - я без нее сдохну. Снова на иглу сяду. Мне надо, чтобы кто-то меня охранял.
- Козел какой, а! - крикнула Мэл. - Это я ему типа охранника, да?
- Мэл, нет, - тихо сказала Женя, - ты же знаешь... он, когда это говорил, у него прямо слезы были...
Все мастера слезу давить, подумала Мэл. А самой до смерти жалко было Саньку, и Феликса, и себя.
Уродская какая-то жизнь.
- Мэла! - крикнула мелкая, копая палкой в ручье. - Смотли, лыбки! давай налёвим и назалим! (Наловим и нажарим, значит).
Рыбки оказались головастиками. Над чем потом дома много смеялись.
Санька пилил и приколачивал. Запах свежей древесины сплелся с запахом пирога. Мэл сунула пирог в печь и стала резать салат (яйца, вымоченные листья одуванчиков, зеленый лук, сметана). Мелкая сидела на лавочке возле дома и рисовала, держа лист бумаги на коленках, на книге.
Так Санька часто рисовал.
Зазвонил мобильник. Мэл содрогнулась.
Неизвестный номер.
- Люся, привет! - сказал давно забытый голос из параллельного пространства. - Это я, Андрей!
- Какой Андрей?
- Брат твой. Близняшка твой...
Да, вот так. У Мэл был и брат. Причем, близнец. Психологи говорят, у близнецов одни мысли на двоих, жизнь на двоих, все такое.
Фигу с маслом.
Когда дело касается Материальных Благ - мысли резко разделяются. Брат не звонил Мэл с тех пор, как отсудил у нее квартиру. Завещанную Мэл бабушкой.
- У меня нету братьев, молодой человек, - ответила противным голосом Мэл. - Вы ошиблись номером.
- Брось, Люсь! - нудно попросил Андрей. - Здесь дело такое... семейное.
- Ты квартиру мне хочешь вернуть? Не надо. У меня чудное швейцарское шале в районе Рублевки. Подавися.
- Люсь, отцу операцию будут делать.
- Кому?!!
Еще и отец у Мэл имелся. Какая огромная семья. Никто из семьи ни разу не видел ребенка и мужа Мэл.
- Отцу нашему. У него сустав на бедре гниет. Надо искусственный ставить, а это бабки дикие.
- Ну, а я при чем?
- Ты же богатая. Книжки там пишешь...
Никто из родни Мэл не читал и одной страницы из ее книжек. Вообще, они истово верили, что Мэл - шизофреничка.
- Да хоть бы я была жена Билла Гейтса. Вам-то что? Я ничего не обязана человеку, которого я не видела пятнадцать лет. Пусть ему молодая жена на сустав заработает.
- Люська, ну не жопься ты! Двадцать штук тебе мало на родного отца?
Мэл набрала полные легкие воздуха и полные мысли мата. Но тут Андрей (сука, все-таки, один мозг на двоих, на радость психологам!) изрек:
- По-любому, тебе надо в Деревцы ехать. Твой Вовка на развод подал. Просит, чтобы хоть заочно согласие прислала. Он жениться собрался. И ты вроде тоже... я читал в газетах... замуж собралась за какого-то актера?
- Давай, я съезжу, - просто предложил Санька.
- Что?!
- А что такого? Напишешь письменное согласие. Я заверю в Посаде у нотариуса. И отвезу. Не самой же тебе ехать, на эти рожи мерзкие смотреть.
- Ну, да. И что, деньги давать этому "папе"?
- Давай дадим, это нам не сумма. Зато отвяжутся сразу.
- Сань, - честно сказала Мэл, - я тебя боюсь отпускать.
- Чего это? Разве я никуда не ездил один?
- Мало ли.
- Успокойся. Я никогда сам не притронусь к шмали. Ты что, не уверена в Великом Художнике?
Мэл была уверена. Более того, она была сейчас уверена, что больше никогда не встретится с Феликсом. Гори все синим пламенем!
На хера нужна такая Любовь, от которой одна гадость...
Мелкая подошла и шлепнула на стол между Мэл и Санькой свой рисунок.
- Воть!
Можно было не спрашивать, что нарисовано. В центре три фигуры - большая, поменьше и самая маленькая. Самая маленькая - в середине. И еще сбоку три фигуры помельче.
Санька спросил насчет мелких фигур:
- А это кто?
Мелкая стала тыкать грязным пальчиком:
- Саня, Мэла и Саня. А ето - Зеня, деда и бьятик.
- Какой, блин, братик? - сердито спросила Мэл.
- Какого надо купить. Сане надо бьятика! Иглать.
- Композиция нарушена, - оценил Саня, - а идея - отличная. Такая, новаторская...
Мэл, в общем-то сразу поняла, что Санька уехал, чтобы не присутствовать на премьере. Ей бы и самой туда не ездить, если уж решила, что на хера нужна такая Любовь... Но получилось так. Она отвезла Саньку в Посад, там с ним вместе посетила нотариуса, сделали нужную бумагу (пришлось подкинуть полтинник баксов, чтобы срочно). Далее Саня поехал на автобусе.
-Ты звони! Каждые три часа! - приказала Мэл.
Она вдруг стала остро и мучительно ощущать, как сильно Санька ей нужен, какая большая он часть ее жизни, и какая она мерзкая ****ь.
Феликсовы звонки она скидывала. В Интернет нарочно не заходила.
Но потом ей одновременно поступили звонок и СМС-ка.
- Алло, здравствуйте! Это Мэл Дорецкая? А я Настя Строева. Я вам писала... про Майю Родионову.
- Да, да! Говорите, Настя!!!
- Знаете, я с ней училась. А сейчас я в Свободном театре подрабатываю, статисткой. Я вас увидела на днях около театра с Рудиным. И знаете, у меня прямо в голове вспыхнуло. Это же он - брат Майи.
- Что?
Мэл подумала, что неизвестная Настя Строева подослана газетчиками. Чтобы усугубить скандал и вызвать новый взрыв помойной грязи.
- Откуда вы это взяли?
- Я их видела. Майка тогда всем говорила - у меня брат нашелся. И ходила с ним встречаться. Я их видела вдвоем в Макдональдсе. Майка потом сказала - это и есть мой брат. Он актер. Я тогда не работала в Свободном, его не знала...
- И вы его запомнили с одного раза?
- Ну, - мятно-сладким голосом сказала Настя, - он же такой красиииивый...
Мэл не смогла собрать свои мысли в кучу.
- Слушайте, Настя. Я завтра буду в театре... на премьере. А вы заняты в пьесе?
- Да. Там, где очередь на вокзале. Я в очереди стою.
- Вот там подробно побеседуем, хорошо?
Женька стала допытываться, что сказала однокурсница.
- Я ни черта не поняла. Завтра с ней в театре поболтаю. Она там работает.
А телефон Мэл дзынькнул, и еще раз, и еще - нечитанная СМС-ка.
Мэл посмотрела - от Феликса.
Открыла.
"Если ты мне сегодня не позвонишь, я ночью выпью пачку аминазина. Позвони, даже если хочешь сказать - пошел на хер".
Мэл испугалась безбожно. Однажды она уже получала такое предупреждение от юноши по имени Лёлик. Лёлик был с шизой, и аминазин исправно выпил. И записку оставил. Были адские вопли его мамаши по телефону и кошмарное милицейское разбирательство.
Мэл немедленно позвонила.
- Феликс, ты с ума сошел?!
- А это не ты с ума сошла? Обещала мне - что? А сама молчишь... у меня завтра спектакль, а все из рук валится и охота сдохнуть...
- У меня образовалась масса проблем.
Мэл стала рассказывать ему сбивчиво и смущенно про звонок брата, про статью неведомого урода, про Санькино предложение Женьке.
- Видишь. Он уже замену тебе ищет. Как все просто. Я же говорил - ты ему бесплатная санитарка.
Мэл не заспорила. Она чувствовала, что так по-дурацки рада слышать его голос, так дрожит от дебильного любовного восторга. Самой было противно. Хотя, почему противно? Что, никто такого не чувствовал?
И вы так сходили с ума. И ей можно - один-то раз в жизни.
Она же решила, по-любому, Саньку не бросать.
- Любовь, не дури. Завтра наш день. Мы порвем всю Москву. И все наши враги захлебнутся собственным говном. Давай ложись спать пораньше. Ты должен быть безумно красивым.
- А ты меня любишь?
- Еще как, - вздохнула дура Мэл, - еще как!
Про странное сообщение девицы Насти она ничего не сказала. Все это непонятно, неприятно, не проверено.
- Ну, ты неотразима ни в одной луже! - воскликнула Лика. И стряхнула пепел из сигареты с длиннющим мундштуком на боа какой-то поп-звезды. Поп-звезда не заметила. А Мэл засмеялась:
- Как всегда. Не куришь, а на фиг с мундштуком понтуешься?
- На меня смотрят, - важно сказала Лика, - я объект вечного интереса масс-медиа и публики. Хотя, сегодня на тебя смотрят больше.
Лика не льстила. Все фойе Свободного театра глазело на скандальную писательницу. Во-первых, ее и так хорошо знали. Во-вторых, все же умеют читать газеты. В-третьих, огненно- красный прикид. Ни одна звезда - а их порядочно собралось в фойе - не надела бы такого дурдома на себя.
Бешеного оттенка шелк. Короткая курточка (по пупок) и рукава с черными шнуровками. Юбка до полу. Сверху - узкая-преузкая, а от колен - расширяющаяся колокольчиком. И вдобавок ко всему, в подол вставлен обруч. Когда Мэл ходила, обруч качался.
Облик пьяной феи из постмодернистской сказки.
Еще у Мэл была скрипка. И она прямо в фойе, достала ее и стала показывать Лике, как испортила один колок - обломала сбоку.
- Скрипка-то старинная, ёбте. Я ее на Арбате купила, у алкаша.
- Италия, вижу, - солидно ответила Лика.
На Лике был костюмчик в стиле садо-мазо, лаковые сапоги выше колена. И бесспорно, они с Мэл притягивали всю энергетику - и дурную, и хорошую. Несколько посланцев Злых Сил (журналисты, то есть) рванули было к колоритным девушкам:
- Вы согласны сказать несколько слов для "Московского комсомольца"?
- "Театральная жизнь". Скажите, вы действительно участвуете в пьесе?
Мэл не успела ответить - Лика надменно произнесла прямо в камеру:
- Пошли на *** отсюда все!
Журналисты не очень испугались - привыкли туда ходить по сто раз на день. Сохранили, конечно, хамское высказывание Лики Мерцаловой. И попытались напасть на ее мужа.
Дэн скрылся от них в туалете.
Лика ни о чем не спросила Мэл. Имеется в виду - о содержании газет и Интернет-пакостей.
Лика была жесткая, как сталь. Сантименты ей были чужды. Она не любила лезть людям в душу.
Сами все увидим, решила Лика.
Подошли Юльчик и Ромка.
Под первый звонок нарисовалась Рикки с бойфрендом.
Начался спектакль.
Весь спектакль Мэл плавилась до костей от двух самых приятных в мире чувств. Нет, никакой оргазм не сравнится с этим. На нее смотрел весь зал. Восхищенные взгляды грели в крови у Мэл неземной огонь.
Какой сладкий огонь - слава...
А еще Мэл смотрела на сцену. И видела Феликса в глубоко расстегнутой белой рубашке. А расстегнутая белая рубашка для Мэл была еще более сильным сексуальным возбудителем, чем расстегнутая черная...
Ее жгло изнутри. И грело снаружи. На щеках горели алые пятна. При этом костюм цвета адского пламени. Можете себе представить.
- В ней были только страсть и волшебный свет, - сказал Феликс финальные слова. И посмотрел не на Нину, которая играла Мэл и стояла на сцене в красных трусах и оранжевой футболке. Он посмотрел на реальную Мэл.
Брильянтовый блеск синих глаз и белая рубашка...
И весь зал посмотрел на Мэл.
Мэл встала навстречу взгляду Феликса.
Синее, белое и красное - это дивное сочетание, правда?
Весь зал чувствовал, насколько шикарна эта цветовая гамма.
- Ёшкин кот, - простонала Юльчик на ухо Лике. Лика поняла эту фразу, лишенную информации. И скрипнула зубами.
Мэл поднесла скрипку к плечу и заиграла. Прямо с места в партере.
- Ноктюрн "Мир есть любовь", - медленно проговорил Феликс в микрофон. Проектор врубился, и по стенам забегали синие и лиловые цветы. Хлынул лазерный серебряный дождь - на головы зрителям.
Мэл играла.
- Ой, сфальшивила здесь! - снова скрипнула зубами Лика.
Никто, кроме Лики, не заметил одной неверной нотки.
Из-под потолка вылетели белые голуби, живые, еще один эффект неожиданности.
- Пошлятина, - констатировала Лика, - перебор!
И тут Феликс добавил эффект, которого никто не предусматривал. Сбежал по ступенькам в зал и подошел к Мэл.
Она как раз опустила смычок. И Феликс обнял и поцеловал ее при всем ошалевшем бомонде.
Апофигей.
Массовая потеря сознания.
Вопли и хлопки.
Мэл их не слышала. Только гудящая вибрация вокруг. Нельзя столько блаженства зараз. Нельзя.
После премьеры был банкет в фойе Свободного театра. Для труппы, прессы и избранных. Избранных набралось человек сто.
Феликс и Мэл сидели уже откровенно рядом, а газетчики щелкали, щелкали, радостные до усрачки. Мэл не возражала и не реагировала. Феликс как сплел ее пальцы со своми, так и не отпускал. И Мэл была такая светящаяся, что Лика не выдержала.
- Ну ты и мразь! - сказала она полушепотом.
Мэл переспросила обалдело:
- Чево?!!
- Мразь ты! Пускай все молчат. Юлечка твоя и Виталечка! А я тебе выскажу!
- Чего ты завелась?
- Чего я завелась? Перечитай Сент-Экзюпери, ****а мать. Там такие классные слова есть, типа, мы в ответе за того, кого... вспомнила?
- Что я тебе сделала?
Лика бросила презрительный взгляд в потолок, а потом на Феликса:
- Разбила мою веру в человечество.
И пошла прочь от Мэл.
- На себя посмотри! - крикнула Мэл. - Приличная какая, гляньте! Увела чужого мужа и довольна!
Лика махнула Дэну своим мундштуком, как собачке или лакею. И снова увела его - с отвратительного парти.
- Лопается от зависти к чужому успеху! - закричала вслед Мэл.
Феликс потянул ее за запястье, усадил назад.
Журналисты просто балдели от этого экзотического коктейля.
(продолжение следует)