Лика и Дэн жили в пентхаусе. Это звучит очень торжественно – «в пентхаусе». На самом деле, дом Лики и Дэна представлял собой большую и практически пустую сверкающую коробку. Кое – где по стенам висели картины. Некоторые из них даже были куплены на забугорных аукционах. Остальные подарили Лике приятели – художники. В том числе, и Санька. Самая нашумевшая работа Саньки «Снежная пустота» висела в большом холле.
- Очень неудачно повешено, - констатировал Санька, входя в холл, - свет падает под углом, и часть картины тонет в ненужных тенях.
Он просто придирался и вредничал. Ненужных теней в холле не было. Потому что мебели стояло очень мало. Лика во – первых, не любила нагромождения барахла, а во – вторых, купила пентхаус совсем недавно, и не знала, чем его наполнять.
Она была очень (пошлое слово – супер…) популярный композитор. А Дэн – фотограф, стоящий на одинаковой с нею ступени гламурной лестницы.
Лика гламур презирала.
Дэн его опасался.
На поражающем воображение диване в виде китайского дракона сидела Рикки. Рикки сидела нахально с ногами (обутыми в сапоги на кованых каблуках) и курила, стряхивая пепел на пол. Пол был без ковра – в этой части. В центре холла лежал непропорционально маленький коврик.
- Зато из манильских трав, - сказала Лика, - и окрашен настоящим пурпуром. Который из этих… из ракушек выдавлен.
С этими словами Лика тоже стряхнула пепел на пол. Сигарету она держала в мундштуке в полметра длиной. И задела мундштуком Мэл по животу.
- Аккуратнее! – крикнула Мэл. – Вечно! Не куришь! А понтуешься!
Лика засмеялась. А Рикки с дивана сделала знак "виктория" (или, в народе – коза).
- Хай!
Мэл стряхнула себя шубейку (тоже на пол) и пошла к дракону. Села рядом с Рикки.
Рикки была солистка Ликиной группы. Одета – как положено певице. Кованые каблуки, красный кожаный лифчик, юбочка навроде трусов (или это были трусы навроде юбочки?). И волосы, покрашенные в три цвета сразу.
Но рядом с Мэл она смотрелась как – то бледно, ей богу. Мы же помним, какой туалет сшила себе Мэл.
- Ты там не траву куришь, девушка? – строго спросила Мэл. – Потому что мы говорим злу: «Нет». Уже целых три года. А ты, я знаю, любительница…
- Банальные сигареты фирмы «Никоретте», - ответила Рикки, - бросаю таким образом. Вот и пластырь прилепила… но процесс длительный и мучительный.
Санька прошел к бару, который был размещен неудачно - в дальнем уголке. И принес девушкам на подносе по бокалу виски. А себе – сок. Это же именно он избегал зла, а не Мэл.
Рикки стала рассказывать про гастроли. Она смешная была девка, и конопатая вдобавок, что усиливало комический элемент. Мэл поржала от души. А Санька помогал Дэну и Лике таскать на стол.
- Такие офигительно Богатые и Знаменитые могли бы и официантов нанять, - заметила Мэл.
- Устали, слушай, - отозвалась Лика, - от официантов, горничных и ёбнутых людей, которых называют фанатами. Хочется тишины, покоя…
Лика выглядела абсурдно-прикольно в платье красного бархата и с подносом в руках. А про тишину и покой -чистый стёб. Мэл знала цену этому покою. Уже через полчаса пентхаус наполнился разнообразными персонажами. Прибыли Юльчик с Ромкой. Появился Женька – парень Рикки (он же бас – гитарист Ликиной группы). И много всякой другой шушеры нарисовалось, порядка тридцати душ. В том числе, и Виталия, которой Мэл с порога нежно пообещала набить лицо.
- За что? – спросила невинная Виталька.
- Ты зачем раздаешь мой телефон всяким бессмысленным личностям?
- Кому? – удивилась Виталия.
Совершенно искренне удивилась. А Мэл вдруг обнаружила, что файлы в ее индивидуальном процессоре повреждены. То есть, забыла она имя юноши, который звонил ей.
Что теперь было спрашивать с Витальки? Та набрала себе на тарелку бутербродиков со всякими – разными наполнителями и стала уплетать их, как хомяк.
- Весь день не жрамши. Премьера ожидается. Костюмы утверждали.
Мэл потрепалась с Юльчик, пообнималась с Эди… Дэн рассказывал анекдоты. Пашка открывал разные секреты, которые он хакерскими способами воровал из закрытых источников. Лика на заднем плане вздумала играть на скрипке (но быстро бросила). Подносы с питанием уже сняли со стола и поставили прямо на пол около дракона.
Бокалы брякали друг об друга, тостов никто не слышал, Санька и Рома едва не надрали морду одному молодому сетевому писателю, которого приволокла с собой (уже не в первый раз) Юльчик.
В общем, обычная парти. Без затей. Все свои, расслабляемся и восхищаемся.
Друг другом. Нашей простой коммуникацией. Интересным явлением, которое называется – Жизнь.
- Мэл! – крикнул Дэн от двери. – Тут какое-то существо тебя спрашивает!
Мэл успела опрокинуть пару-тройку-четверку бокалов шампанского, и совокупно с Санькой и Ромой собиралась надавать в бубен молодому сетевому писателю с возвышенным именем Артемий.
Поэтому она была агрессивна, но вместе с тем – разнежена. В ней это, бывает, сочетается.
- Кто такой?
Она пошла к двери, сшибив по пути своей безумной юбкой несколько чужих бокалов и подсвечник, который приперла Юльчик. Подсвечник упал и отколол себе нос (он был в сделан в виде непальского белого слона).
А существо улыбнулось смущенно и протянуло Мэл дурацкий маленький букетик, перевязанный помпезной золотой лентой. Ну, вы видали такие букетики из дорогих цветочных магазинов. Они могут нравиться только слепым или сумасшедшим.
- Спасибо. А вы кто? – спросила Мэл. В ее голосе была агрессия, предназначенная сетевому придурку Артемию, который сильно много о себе понимал.
- Я Феликс, - Феликс слегка попятился. У Мэл устрашающе пылали зрачки и щеки.
Мэл почувствовала, что процессор вдруг раскодировал поврежденные файлы.
- А! Это ты… ну, проходи.
Население холла смотрело на Мэл и молодого человека во все глаза.
Молодой человек был в синем свитерке и простых китайских джинсах с рынка. Народ меньше удивился бы, если б Мэл привела короля папуасов с кольцом в носу. Папуасы, неохиппи и другая экзотика не были удивительны в холле Лики Мерцаловой.
А такой тривиальный мальчик…
- Это что за чмо? - спросила Лика шепотом.
- У тебя есть нехорошее качество - судить о людях по внешним факторам, - ответила Мэл вслух.
Лика не обиделась на агрессию. Лика знала Мэл с музыкалки, в которую они ходили в детстве. Но она была наблюдательна. И удивилась вдвойне.
Мэл чего - то слишком далеко увела тривиального мальчика от всего остального народа.
Они сели на широкий подоконник. И Мэл спросила:
- Что ты вообще-то хотел?
Мэл немного удивлялась сама себе. Не будем тратить слова, тем более, что романтические описания в романе про Мэл решительно не смотрятся.
Впервые за много последних лет Мэл почувствовала влечение к другому существу, кроме Саньки.
Мальчик был, конечно, симпатичный.
Он был более симпатичный, чем Санька и даже, чем Дэн. У него были синие глаза при смугловатом лице и почти черных волосах. Этот типаж всегда вводил Мэл в транс.
Она зачем - то выбрала себе для жизни неудобного художника с серыми глазами и бледным лицом. Которому нельзя говорить злу кратковременное: "Да". Иногда ведь зло (в виде сигаретки, рюмки водки или тяжки хаша) укрепляет Гармонию!
Досадно. Очень.
- Я давно искал вас, - говорил Феликс, пока Мэл думала, - раньше вы так хорошо поощряли меня. Вы мне внушали веру в себя, меня ведь вообще мало, кто читал в сети...
Мэл не помнила, что он писал. Хоть застрели, не помнила. А что вы хотите? Две операции, два наркоза. Много взлетов, много драггс. Всякие другие эмоции. Ужасно много эмоций дают Гармоничное существование и ребенок.
- А потом я узнал, что вы стали издаваться, и купил все ваши книги...
- Их всего четыре, - поправила Мэл.
-Да, - сказал Феликс, - четыре. "Дорога в никуда", "Пойдем по крышам", "Все будет" и "Свет жизни моей". Я все купил. Это для меня - образец новой литературы.
Мэл ничего не могла с собой поделать. Ей стало слегка жарко в районе лица. Рот (у Мэл он немаленький) сам растянулся до ушей.
Она жила в Рябиновке и славой еще не заелась.
В этот неудобный момент подвалил Артемий.
- Я не ошибся? - спросил он. - Феликс как там - Рудин? Пришел к Мэлке поплакаться в жилетку.
- Слушай, свали, - сдержанно ответил Феликс, - ты меня достал до печенок.
- Ты мыслишь штампами и говоришь штампами, - изрек Артемий.
Мэл смерила взглядом всю кибер - панковскую фигуру Артемия.
- Если ты не свалишь по - хорошему, - сказала она, - ты сегодня будешь срать штампами.
- Мэл Дорецкая - чтиво для обиженных интеллектом!
Это была Минута Славы для Артемия. Писать такие фразы в форумах - безопаснее, чем говорить их вслух.
Можно смело сказать, что в этот момент Артемия коснулась Вечность. Мэл нанесла ему тигриной силы удар ногтями в лицо.
Кибер - панки, студенты, господа в иномарках, геи и натуралы - никогда не связывайтесь с женщиной с ногтями. Ногти превосходят самое известное оружие в мире - русский калаш. Артемий издал адский вопль. И рванулся в ответную атаку. И тут же получил второй страшный удар - от Феликса, в челюсть.
А не надо лезть в бой с лицом, раненым ногтями. Это просто тупо.
Сбежались богема и пролетарии. Поднялся хай - вай. Юльчик заорала, что обижать молодого гения - хамство. Тем более, что гения привела она. А Санька взял гения за шкирку и вышвырнул за дверь.
- А ты не води к нам всякую шелупень! - орала Мэл.
Она была ужасно возбуждена. Гений пытался орать снизу, с улицы, что все они - мразь и чудовища, а самый главный урод в мире - Феликс Рудин. Но орать с асфальта до крыши двадцатиэтажного дома было сложновато. И он затих где - то в небытии.
- Хочешь травки? - спросила Юльчик на ухо у Мэл. - Тебе надо успокоиться.
Мэл согласилась. Подруги пошли на кухню. И взяли с собой Феликса.
Кухня была совсем пустая. Плита, холодильник и ничего более. Юльчик села на пол. Благо, пол в пентхаусе везде был с подогревом. Мэл и Феликс последовали ее примеру.
Травку вообще хорошо курить, сидя на полу. Это уводит к Корням. К Прародине человечества. Когда человечество было еще дикое и доброе, и лопало какую попало траву, не боясь эффекта.
Мэл так хорошо ушла к Корням, что не заметила, когда Юльчик исчезла. Они остались вдвоем с Феликсом.
- Я написал пьесу. Для театра, - сказал Феликс. - Ее реально могут поставить в нашем театре, если только она будет одобрена каким - либо известным литератором.
- А, вот ты зачем, - слегка разочарованно проговорила Мэл.
- Не совсем. Видите ли, Мэл. Пьеса про вас.
- Про меня?
- Да. Называется - "Дорога в поднебесье". Но это еще рабочее название...
- Плохое название. Претенциозное. А дай посмотреть. Ты ее принес?
- Принес.
Мэл стала листать, читать кусочками. И восстановила свои файлы окончательно. У Феликса, бесспорно, имелся талант. Даже больше - Дар. А все потому, что он не учился. Профессиональные филологи - они пишут, знаете ли, скучно как - то...
Самые известные писатели последних веков были по специальности кем угодно, только не филологами. Чехов - врач. Куприн - офицер. Марк Твен - лоцман. Есенин - учитель.
Мэл Дорецкая еще не примазывала себя к сонму святых, но по специальности она была преподаватель музыки по классу скрипки.
- Я ее почитаю, - сказала она, - и напишу рецензию, если мне понравится.
Феликс впервые за время общения расслабился. И Мэл увидела, какая у него улыбка. Синие блики в глазах. Синие блики сыграли решающую роль. Мэл потянулась к Феликсу и поцеловала его.
Не братским поцелуем.
Феликс как ждал. Потянул Мэл к себе за талию и моментально впитал ее в себя - со всеми запахами, цветами, причудами и заскоками. А Мэл впитала его.
Хорошо, что это было только на ментальном уровне. Вошла Лика.
- Аццки интересно, - проговорила она, - и что это такое? Большая светлая Любофф или Бытовое ****ство?
А кто знал? Мэл, что ли, или Феликс?
Мэл вскочила - с папкой и букетиком. И сказала Феликсу:
- Ты иди, иди... я тебе позвоню. Когда прочитаю.
Нарушился строй мыслей. И в земной сфере прорезалась основательная щель. Через эту щель виднелись звезды и кометы других миров. Мэл сидела в самом углу дивана, молча посасывала виски и боялась поднять глаза к кометам и звездам.
Страшно, знаете!
Когда человеком завладевает Другая Реальность, он не может ориентироваться в этой. Для Мэл проникновения в Другую Реальность не были редкостью. Когда она писала свои тексты. Или сочиняла музыку. Оттуда (из хода в Волшебный Мир) сами собой сочились ноты и слова.
А тут протекло необычное чувство.
"Насчет Саньки так не было", - думала Мэл.
Насчет Саньки ее не озарял неземной свет. Никогда. Хотя, когда Санька (сильно пьяный) впервые положил ладонь на колено сильно пьяной Мэл, она сразу поняла - это мой элемент Гармонии.
Никто его не заменит. Никогда.
- Правда, Мэл? Никогда? - это мы спрашиваем.
Мэл встала, чтобы пройтись и вытряхнуть фигню из головы.
- Ты чего? - спросил Санька. Он давно заметил, что Бесценная не в себе.
У Мэл зазвонил мобильник. Это бог из машины нашего времени.
- Да?
- Мэл? Это Бемби. Я с чужого сотика. Ты где? Ты не в Москве? Я тебя хочу на флэш - моб пригласить...
Бемби была в своей стандартной роли. Мэл познакомилась с ней в роддоме, когда лежала там в первый раз. И Мэл и Бемби лежали в одной палате, поскольку у обоих родились мертвые младенцы. Младенец Мэл был мастерски умерщвлен врачами, которые сделали неправильную стимуляцию родов. Младенец Бемби был убит природой, наславшей неведомую инфекцию. У обоих несостоявшихся мамаш сорвало башню. Но у Мэл поломанная психика восстановилась впоследствии от Саньки, Гармонии, литературы и живого второго ребенка. А Бемби так и продолжала гулять по свету с улыбкой сфинкса.
Она работала в ювелирном салоне, где создавала вип-украшения для вип-людей. А свободное время занимала путешествиями автостопом, йогой, сыроедением и всякой другой белибердой.
Теперь вот - флэш-моб.
- А где это будет? Когда? - деловито спросила Мэл.
Флюиды из другой реальности действовали на Мэл очень сильно!
- В сквере, около памятника генералу Скобелеву. Знаешь, где это?
- Это где геи собираются?
-У нас не гейский флэш-моб. Но для привлечения внимания общественности к проблемам толерантности.
- Проблемам ЧЕГО?
Бемби пустилась рассказывать про толерантность. Мэл перебила.
- Что взять, как одеться?
- Взять? Да чепуху, фонарик карманный. У меня есть два, я тебе дам. Ехай прям щас.
И Мэл поехала.
Так быстро? Да. Конечно, она предварительно позвала с собой Саньку. И Санька посмотрел на нее сильно удивленными глазами. Он понимал, что Бесценная чего-то не того... Он хорошо улавливал ее настроения. Но, вот жалко, не умел пока классифицировать.
Он думал, может, новая глава романа полилась ей в голову прямо из Волшебного Мира.
- Мэлка, оно тебе надо? Во-первых, снег идет. Во-вторых, мы уже выросли из этой фигни...
- Ах, ты вырос? - вдруг с яростью спросила Мэл. - А я нет! Я никогда не буду старой дурой, понял? Я одна поеду, понял?
- Все я понял, - ответил Санька. - Будь молодой дурой. Бога ради.
Санька отпустил Мэл, правда. Он умел ревновать, и умел впадать в страшное отчаяние из-за заскоков Бесценной. В свое время он и на иглу-то сел отчасти из-за нее. Но он знал, что сдерживать Мэл - это все равно, что сдерживать шмеля в полете. Будешь больно укушен, и ничего больше.
- Позвони, как доедешь дотуда, - сказал он ей в спину.
Мэл вызвала такси. А уже в такси вдруг достала мобильник и долго копалась в журнале.
- Алло, Феликс?
- Да, Мэл.
Он сразу ее узнал.
- Ты еще не спишь?
- Нет, Мэл.
- Хочешь поехать со мной в одно место? Там будет интересно.
Феликс немедленно согласился. Он готов был поехать за Мэл на край света. Влюбленность в писателя-кумира - это самая сильная влюбленность, поверьте мне.
Он приехал на такси, и у в кошельке у него осталось только на два дня скромно поесть. А до зарплаты было - как до Китая раком.
У сквера с памятником Белому Генералу народ кишмя кишел. В темноте и под летящими пухлыми снежинками это выглядело ирреально. Поскольку Мэл и Феликс оба находились в неком ирреальном пространстве, им понравилось. Они взялись за руки, сцепили пальцы, смеялись беспричинно. В общем, выглядели как люди бесстыдно влюбленные.
Бемби подвалила, вся такая деловитая, принесла фонарики (и для Феликса добыла), распоряжалась, покрикивала на толпу.
Надо сказать, погонялу Бемби получила за слегка приподнятую, как у одноименного олененка, верхнюю губу. Только тупой мог не заметить, что загадочная улыбка Бемби отражала глубокий душевный непорядок, а ее черный наряд и черная бандана с черепами - просто игра в "Дайте- Мне - Забыть".
- Она немножко крейзи? - спросил Феликс. И Мэл сделал вывод, что он совсем не тупой.
- Да. Но не по своей вине. Не показывай ей, что ты понял.
В то время, когда флэш - моберы (и Мэл с Феликсом) зажгли фонарики и направили их в черно-снежное небо, Санька отозвал Дэна в сторону.
- Дэн, будь хорошим другом.
- А что такое? - спросил Дэн.
- Съезди к Скобелеву. Мэлка туда поволоклась, мало ли чего. Короче, посмотри, как и что. И звякни мне.
Дэн не спросил, почему Санька сам не поедет. Он вообще ничего не спросил. Он много лет любил Лику - девушку, превосходящую Мэл по странностям порядков на пять. И разбирался немного в психологии странных женщин.
Он даже ничего Лике не сказал - Санька скажет. Вышел из дома с мобильником, но без шапки.
- Ну и снежище! - сказал Дэн, поглядев в небо, которое всё шевелилось снежинками.
Флэш - моб должен длиться несколько минут. Мэл и Феликс успели повернуть фонарики в небо три раза. И вдруг из - за белых деревьев покатила человеческая лавина. Флэш - моберы невольно сдали назад. Потому что бегущие имели при себе велосипедные цепи и бейсбольные биты.
- Шухер! - заорал кто-то из флэш-моберов. - Скины!
В экстремальные моменты в нас оживает генетическая память. Известна история, когда лошадь, преследуемая волками, залезла на дерево. Оказывается, доисторические предки лошадей умели лазить по деревьям.
Во флэш-моберах ожила память предков о войнах с кочевниками, сталинских реперессиях, фашистских карательных отрядах. Они побежали в темноту и снежную сыпь.
Одна Мэл не побежала. Она моментально узнала самого авангардного(то есть бегущего впереди) из скинов.
- Камень! Стоять, гад! Стоять! - заорала она так, что остановился не только Камень.
Все скины замерли на месте.
Все смотрели, обалдев, на девицу, которую нормальный скин должен грохнуть только за то, как она выглядит.
За эту юбку идиотскую. За шубу в мерзком хипповском стиле. За зеленый с бахромой платок на волосах..
А Камень сказал расчувствованно:
- Людмила Витальевна! Это вы?!
И полез ее обнимать.
Мэл тоже обняла лысого в камуфляже. Гораздо сдержанее, чем он ее.
Отступив несколько лет назад (в прошлую жизнь Мэл), мы увидели бы Камня с волосами, и за партой. На парте лежали нотная тетрадь и смычок, а Мэл в минимальном, но терпимом черном кожаном костюмчике, объясняла ему про правильную постановку пальцев на струнах.
- Я же не знал, что вы тут, - виноватым голосом говорил отличник по классу скрипки, Олег Каменев, - у нас была информация, что тут одни гомики собрались.
- А гомики что - не люди? - так следовало спросить.
Но Мэл хорошо знала все чудеса и загогулины человеческих душ.
- И где ты сейчас учишься? - спросила Мэл. - Я думала - в консерватории.
Камень потупил взор. Ему было стыдно, но не он виноват, что вместо консерватории он грузит вагоны, а в свободное время бьет черных, геев и панков. Виноват тот, кто составляет программы с ошибкой - там, в Центральном Небесном компьютере. Отца Каменева убили пьяные азеры, не на что было ему учиться в консерватории и растить в себе любовь к человечеству.
- Пойдем, Камень, выпьем, - строгим голосом сказала Мэл.
Такие женщины, как Мэл, нужны во все времена. Они способны одним прикосновением остановить войну. Только бы они оказывались всегда на поле боя.
- Пойдемте, - сказал Камень. Обернулся к своим лысым уродам и не уродам и объявил:
- Расходимся, пацаны! Неверная информация! Голубых здеся нету!
Дэн приехал вовремя. Он успел проследить и позвонить Саньке, что Бесценная в сопровождении скинхеда в камуфляже и второго существа в турецкой кожаной куртке и китайских джинсах отправилась в бар "Давай".
- Ты посмотри за ней минут двадцать... ненавязчиво, - попросил Санька.
Дэн в бар зашел, но пристроился около стойки, за колонной. И оттуда видел, как Мэл, Камень и Феликс что - то пили, ели и беседовали.
Все было пристойно. Никакого адюльтера.
И Дэн с чистой совестью вернулся домой.
А Мэл сидела рядом с Феликсом, и ей было небесно хорошо. Нет, не спокойно, хотя именно она остановила кровопролитие около Скобелева. Ей было волнительно, радостно, восторженно. Все признаки банальной влюбленности.
Опасна влюбленность для эмоционально нестабильных!!!
Феликс воспитанно держал руку на столе около руки Мэл. И только иногда, еле - еле, касался ее. Но его трясло и колотило не меньше, чем Мэл.
Опять у Мэл запел мобильник. Она удивилась, поскольку дисплей показывал, что домогается ее Артемий.
- Пошел на ***, - сказала она, открыв мобильник.
- Погодь, Дорецкая, не бухти, - сказал Артемий не обиженным голосом, - я по делу. Тут мне Юльчик звонила. И сказала между делом, что у тебя девчонка живет потерянная и в амнезии...
- Ну, - грубовато сказала Мэл, - ты знаешь чего-то, что ли?
- У моей однокурсницы двоюродная сестра потерялась. По описанию - вроде похожа. Давай, мы завтра подъедем к тебе?
Спасибо Артемию. Он невольно отправил Мэл назад, в привычный мир. К мелкой Саньке, деду Федору, печке и узкой речке подо льдом.
- Давай. Только не завтра, а послезавтра. Мы завтра еще в Москве будем.
Мэл отключилась от Артемия и немедленно набрала номер один, под которым у нее был понятно, кто.
- Саня!
- А?
- Я сейчас приеду. Ты нормально?
- Все окей. А ты?
Санька, подлый, знал, как она. Но виду не подал.
Он же не знал, что Феликс проводил Мэл, и поцеловал ее около Ликиного дома. В губы. Горячо и страстно.
Мэл была при этом задумчивая, холодная и вялая. Вот Саньку она поцеловала с чувством. Вины? Не-а.
Радости. Честно. Радости.
(продолжение следует)