Волосы цвета луны

 
Сидя на полу перед полной луной сверху заглядывающей в распахнутое окно я пью подогретое саке из небольшой белой чаши. Давно пью и как-то тяжело. И компанию мне составляют лишь луна в чёрном небе и ветер, бродящий по комнате. А звук хрустального колокольчика, с которым играет ветер аккампонирует моему настроению. Я мрачен, но мысли мои легки от терпко обжигающего язык саке. Нет во мне уравновешенности, а ветер, обдувая разгорячённое выпивкой лицо, продолжает играть с хрустальным колокольчиком. Я поднимаю чашу, улыбаюсь луне и осушаю её одним глотком И лишь ветер сквозь звук хрустального колокольчика, и лишь мертвенно бледный диск луны в иссиня –чёрной ночи. И улыбаясь непонятно чему, я дарю луне стихотворение:
-Чёрный день. За окном в чернилах небес
Лишь солнца диск.
Всё обман – ночь над миром.
И запрокинув голову, я выливаю в себя очередную чашу, кивнув ночному солнцу, светящему мне с чёрных небес.
 Но в звук хрустального колокольчика звенящего переливами от прикосновения ночного ветра переплетается со звуком котэ, звучащим из-за моего левого плеча.
-Это ты, Такаи-тян?
 Улыбаясь, спрашиваю я, чуть повернув голову влево. Я не стараюсь разглядеть отвечающую мне девушку- я слишком пьян чтобы разглядеть знакомые черты моей Вечной невесты.
- Комбанва Нэко-сан. Да это я. А вы опять много пьёте.
Умокают звуки котэ и на мои плечи ложатся тонкие пальцы девушки.
-Ты в очередной раз пришла ко мне Такаи-тян.
Улыбаюсь я, запрокидываю голову, осушая потерянную для счёта чашу саке. И тонкие пальцы заботливо придерживают мою запрокинутую голову, и немного поиграв с волосами, скользят по шее в вырез распахнутой кендо-ги, где вместе с ночным ветром дарят горячей коже прохладную ласку прикосновения. И отставив чашу, я ловлю эти тонкие нежные руки и покрываю их поцелуями, легко прикасаясь к прохладной бледной коже горячими губами. И поднеся девичью руку к горячему лбу, я ощущаю лёгкий запах цветущей вишни. А спиной я чувствую прижимающееся ко мне, зовущее откинуться назад, перевернуться и погрузиться в омут сладких объятий женское тело. И с трудом отведя от губ узкую девичью ладонь, я спрашиваю, наполняя очередную чашу:
-Так зачем ты пришла сегодня Такаи-тян?
И вновь непонятно чему, улыбаясь, я склоняю голову набок в ожидании ответа из-за левого плеча.
-Сегодня я пришла забрать вашу боль Нэко-сан.
Тихо отвечает мне ночная гостья в самое ухо, вновь прижимаясь к моей спине и крепко обвивая меня ласковыми руками.
-Забрать мою боль Такаи-тян?
Переспрашиваю я, пьяно усмехаясь чему- то…
И гаснет луна в распахнутом окне. И ночной ветер стихает. И мелодичный переливающийся звук хрустального колокольчика обрывается на полузвуке, тая в ночной тиши. И летит в угол недонесённая до искривлённых в усмешке губ чаша с саке, разбиваясь на тонкие белые костяные осколки. И усмешка сползает с запёкшихся губ. И разорвав ласку объятий, я, развернувшись, бью наотмашь тыльной стороной ладони по вечно скрытому от меня и , ставшему таким родным девичьему лицу. И не дав опомниться и защититься, хватаю свою Вечную невесту за струящийся шёлк волос цвета луны и приближаю скрытое рассыпавшимися прядями лицо девушки к своим губам:
-Тебе нужна моя боль, Такаи–тян?
Звучит холодной яростью мой вопрос. И не выпуская лунного серебра волос из сжатых в кулак пальцев, я рывком бросаю девушку вперёд- на татами.
Затем, резко поднявшись на одно колено, прижимаю свою гостью к полу и, распустив пояс, крепко связываю руки девушки в локтях. А, покончив с этим, рывком поднимаю её на колени, приближая к себе:
-Ты получишь мою боль Такаи–тян!
Ровно произношу я в спрятанное растрепавшимися волосами лицо Вечной невесты, и удерживая рукой крепко стягивающий локти девушки пояс, рву тонкую ткань её чёрного расшитого серебристо –фиолетовыми ирисами кимоно у неё на груди.
-Я отдам тебе свою боль Такаи-тян!
Произношу я в прохладную ушную раковину ночной гостьи, и, прищемив пальцами набухший сосок, заверяю горячими поцелуями в плечи Вечной невесты:
-Ты возьмёшь её всю без остатка!
Швыряю я податливо-зовущее тело девушки вперёд, и распустив пояс хакама рву тонкий шёлк её черного кимоно не развязывая широкого банта серебристо-белого оби. И вновь взнуздав девушку, вхожу в жарко-влажное лоно рывком со словами:
-Возьми её маленькая шлюха, и пей сколько выпьешь!
И насаживая её бёдра на себя, чуть ниже уровня тан-дэн, улыбаюсь податливо подающейся навстречу плоти:
-Ты останешься, довольна Такаи-тян…
И не прекращая движения, а лишь усиливая его с каждым следующим ударом:
-Я отдам тебе её всю!
Уверяю я вновь и вновь, теряя себя во влажном жаре её лона:
-Всю до капли!
И удары всё чаще, и руки девушки выломаны за спиной, заставляя её припадать к полу ещё ниже.
-Это всё для тебя Такаи –тян!
И её стон, и я, не выпускающий её заломленных рук. И новый удар навстречу молочно белым ягодицам ответом на каждый новый стон девушки бьющейся подо мной. И моя речь бессвязна и нелогична как эта пьяная ночь:
-Боль… возьми…пей всю… шлюха…ты получишь… я отдам тебе… ты хотела…Такаи-тян…
Яростные короткие слова под аккомпанимент биения бешеного Тайко моего сердца. И гортанный стон, из-под бледно-лунного шёлка волос венчающий выплеском оргазма надругательство над Вечной моей невестой. И её плачь и вспыхнувшая под черепной коробкой луна в распахнутом окне, и ночной ветер, лениво извлекающий звуки из хрустальных колокольчиков. И последние удары в уже безвольное тело завершают позорный акт холодной ярости. И опускаясь к подрагивающему в слезах телу девушки, я покрываю бледную кожу благодарными поцелуями, распускаю стянувший её руки пояс, разворачиваю к себе и кладу её голову к себе на колени. И она целует мои руки задумчиво ласкающие её голову играя шёлком волос цвета луны. И глядя на мёртвую пародию солнца, в чёрном небе я говорю, и хрустальные колокольчики вторят моему голосу:
-Забери мою боль Такаи-тян…. Это всё, что у меня есть для тебя сегодня...