Я любила о тебе мечтать... лёжа на уютном диване, покачивая ногой и слушая музыку, которая с каждым разом вонзалась в сердце. Репит. Ещё и ещё. Иногда окно раскрывалось, и в комнату залетали осенние листья. Вместе со нежинками, заходил Он, снимал шарф, и мокрые капли, после его ухода, свидетельствовали, что он действительно здесь появлялся. Его стоило бояться... так как с его появлением каждый раз мои родители сомневались на счёт меня.
...помнится, как на выпускной вечер, он носился за мной по ресторану. Не зная мотивов, я только орала убегая "За что!?" (и была убеждена что сейчас, прольётся моя кровь) потому что если понимать, за что мстят, просить прощение может быть гораздо легче. Местью было одно только его появление. Я забежала на кухню, и пыталась установить дистанцию между мной, и приближающимся разъяренным телом, при помощи лежащих на столе салатов, фруктов и прочей съедобной дряни. Повара стояли молча, без движений по-периметру кухни. Я остановилась, около двадцати моих одноклассников смотрели на меня не вмещаясь, и вылазия из дверного проёма. Я оторопела... оглядевшись, поняла что ситуация не из лучших... стояла на столе, с поварёшкой в руке, вся перемазанная остатками пищи. Одноклассники расступились, вошёл отец.
Я сидела в шкафу, в тот момент, когда отец ворвался в комнату, и кинул уличные вещи на кровать, с криками "Одевайся!". Я сопротивлялась, и тогда, когда, кажется, всё должно было успокоится, ко мне в комнату ворвались два огромных мужских тела, и стали меня вытаскивать. Вначале из шкафа, потом из комнаты… Казалось, что им это совсем не в тягость, и они успевали ещё общаться между собой на какие-то отвлечённые темы. А я не очень приветливо, тоном выше среднего орала, и цеплялась за стол, за шкаф, за диван - всё тщетно. Руками делала так, что бы не влезть в дверной проём, они хватали меня за руки, и в то время, когда они меня отпускал, и я чувствовала что в этих местах моментально образуются кровоподтёки. Их было уже много, за четыре минуты нашей борьбы...
...они запихивали меня в лифт. Последнее что я запомнила, то, что наверное останется в моей памяти, это безынициативные глаза моей матери. Она стояла, скрещивая руки на груди, в своём красном халате, и тапочках с пушком, в дверях на лестничной клетке. По-моему даже успела помахать этим извергам рукой, и немного улыбнуться. Не пыталась меня пожалеть... Они выволокли меня из лифта, я изо всех сил брыкалась, и вырвавшись, упала на грязный пол возле подъезда, цеплялась уже грязными руками за всё, что можно было зацепиться. Порванная кофта, отсутствие обуви, снег с дождём моросил, холодно. Я видела их ноги, и подлетающий пепел от сигарет. Видимо изверги тоже устали, и пока не пытались меня поднять. Лёжа, я подняла голову вверх, и кроме них, курящих, и спокойно разговаривающих о мирских делах, увидела как из каждого окна в моём доме, за мной смотрят все, кто здоровался со мной каждый день. А теперь, они из окна в окно, и качают головой друг-другу, прикрывая ладошкой рот. Я поняла, что и в этот раз мне не миновать лечения в психиатрической больнице.
«Ну наконец-то, крошка, успокоилась…» - сказали они открывая дверь автомобиля. В машине я расплакалась, и отец закинул какой-то пакет, который пригодится мне во время лечения.
В больнице, меня отвели в кабинет главврача. Не успела я переступить порог её кабинета, как она заорала на меня что есть дури:
«Если будешь себя так вести, напичкаем транквилизаторами – будешь как овощь! Так что думай сама» а потом, стала задавать какие-то вопросы. Я их не слышала и не слушала. Голову не покидали мысли о родительском предательстве… я вспоминала, как я была маленькой, как они делала вид, что любили меня. И как у них здорово это получалось. Да и пускай бы притворялись дальше – я ведь была счастлива, а это ведь самое главное… Вспоминала, как в первый раз узнала о ЕГО существовании… когда опоздала к девяти домой, и примчалась только в пол-одиннадцатого, от того, что не могла слезть с крыши районной библиотеки. Вот с той ночи, я не на минуту не усомнилась в его существовании, когда до утра просидела в подвале. И слышала как он ходит, как он дышит… и когда я закрывала глаза, чувствовала его пристальный взгляд… Я лежала на каких-то отсыревших мешках, и слы шала как пищат крысы. В общем, с тех пор, я не разговариваю. И меня определили в спец. школу.
Я была напугана, и на вопросы, даже если бы могла, отвечать отказывалась… она может и не знала что я отказалась, точнее Я с ней, вообще не разговаривала. Мне кажется она сама догадалась…! Медсестра, сидящая напротив, у которой был не здоровый вид, мешки под глазами, и чёрные синяки прокомментировала ситуацию:
«Да что тут?! Ты только посмотри, у неё по-глазам видно, что она не в себе!»
А мне было видно изо всех сил, что не в себе она… но я и этого не сказала. И когда они стали общаться между собой, обсуждая ситуацию, зазвонил телефон, и им что-то рассказывали по всей видимост про меня, на что они смеялись, и говорили «А теперь вон, смиренная сидит, как дева Мария!» и ржали во весь голос. Я сосредоточилась, и старалась не слушать. Тут окно открылось, и в кабинет влетели тысячи белых снежинок… потом шарф, и снова капли на полу… Он стоял возле окна… под его ногами цвели подснежники, в его глазах был март и весенний дождь Вставая со стула, я посмотрела на врачей… они перепугались, и смотрели то друг на друга, то на меня. Я подошла к Нему, пристально посмотрела в глаза, и не смогла удержать себя от того, что бы не ударить его. Пря кулаком, несколько раз, прям в голову!!! Оконное стекло разбилось, и рука была вся в крови… Это всё из-за него. В третий раз я попадаю в этот ад, где пичкают лекарствами, и раз за разом делают уколы в задницу прям через одежду! Я ревела, рвала и метала, в кабинет поступали потоки холодного воздуха, и вместе с ним к самому потолку поднимались белые листы с докторского стола! Он как не человек, стоял прям возле входной двери. Моментально я ломанулась в его сторону, это была провокация! Я не могла остановиться, меня не могли остановить. Сработал сигнал, в кабинет влетели два мед брата, в руках у них была смирительная рубашка, через несколько мгновений, она была на мне. Было больно, обидно… а он стоял в углу, так ни кем и не замеченный и смеялся, снимая кожаную перчатку и поправляя тёмные, струящиеся к плечам кудри. Одно из двух – он либо меня любил, либо ненавидел. Другого варианта нет. Но разве человек который любит мог допустить моё присутствие в этой клинике??? А с другой стороны – он единственный из тех, кто меня любит, появился здесь, что бы меня увидеть, хоть за чем-то… И почему я была так агрессивно на него настроена, ведь он ни разу не сделала мне ничегО, за что можно было его так не любить. Он – это фобия. Он, - это мой диагноз «ШИЗОФРЕНИЯ», и это уже был повод, для того, что бы его недолюбливать…
Меня вывели из кабинета, тусклый свет больничного коридора, давал рассмотреть женщину, которая валялась на полу, ссала под себя и в её задницу, одна за другой вонзалась острая медицинская игла. Как им казалось, даря ей покой… затем унесли её на носилках.
Дверь железная, на замке. Ключ у врача в кармане… как должно быть приятно носить этот ключ, и как он приятно там звенит. Почти сразу же, вкололи какую-то психотропную отраву, я от неё отказывалась, но меня больно схватили за шею, придавили к кровати так, что каждое моё движение сопровождалось удушьем… и оставили в палате-изоляторе, где лежат тяжело-больные.
Он ко мне всё это время не приходил, а может и приходил, но я этого просто не могла знать.. так как лежала без сознания. Через какое-то время меня перевели в обычную палату. Стали пичкать таблетками, от которых было тяжело жить: не могла ходить, ноги подкашивались, а ближе к вечеру, дали таблетку, от которой я не вставала несколько дней… не выпить эти лекарства, было не возможно – врачи ковырялись пальцем во рту, и кричали что будут разжимать зубы, если я их буду прятать! Вид после их приёма был ужасный… в палате не было зеркала, была лишь частично заправленная кровать, и зарешеченные окна. Вечером, когда я рисовала, волны и море, ко мне пришел он. Мы как никогда долго обменивались взглядами, и он, говорил, в первый раз. Он сказал, что будет мсеня защищать, и что он не желает мне зла… а я в свою очередь, поняла что люблю его. Он был не такой как всегда, очень добрый и необыкновенно красивый. Мне стало очень не по себе, т.к. одета я была в психушечное рваньё, в которое меня переодели сразу, как только я сюда попала… Наш разговор, прервала медсестра, которая принесла лекарство. На мой вопрос
«От чего оно?!» - она грубо ответила, что я сама должна знать, от чего здесь лечусь, и оскорбила меня, производным от моего диагноза. Лекарство я пить отказалась, садисты заткнули мне нос, и я стала задыхаться… пришлось открыть рот, но лекарство я так и не выпила. В место него, мне сделали 2 (два!) 2 (два!) укола, после которых я стала засыпать… кружилась голова. Помню только что в углу палаты стоял он, и мне было безумно стыдно за то, что он видел… Помню, как от безысходности, пыталась сломать решетку на окнах, порезала руки, остались синяки. После уколов, была невменяема. Судорогой крутило всё тело, и язык – не могла есть. Как можно есть со скрученным языком, который стоит поперёк горла?! Помню: очнулась, когда шатаясь, в жопу врезались два укола. Сидела на кровати, уставившись в окно. Стояла в кабинете врача, открыв рот и смотря на потолок закатившимися глазами, а мне в рот совали какие-то таблетки… Самостоятельно есть не могла. Помню что санитарка, заставила меня подняться с кровати, сесть, а меня качало в разные стороны, и в рот она мне пихала ложку манной кашей, которую мне родители принесли – и ложку, и кашу. Давала запивать чаем, а я долго держала его во рту, пока он сам не выливался…
А теперь говорят, что иду на поправку… вот только ОН почему-то ко мне не приходит. Видела себя в отражение оконного стекла ночью… остановилась, подумала изо всех сил, постаралась улыбнуться, и решила, что если бы я была на его месте, то тоже бы не пришла, потому что от былой красоты ничего не осталось… ни зубов, ни волос и т.д. И если ты сейчас это читаешь, то знай, что я на тебя не обижаюсь… и как всегда понимаю, так же, как и понимала все эти года.
Сейчас утро… светает, очень хочется, увидеть утро без решёток на окнах. Хотя когда близко-близко лбом утыкаешься в стекло, то кажется, что решеток нет, но это же не правда… и письмо какое-то очень нудное и длинное получилось.. такое-же как и моя здесь, без тебя жизнь!
Осень.