Я поднял руки к лицу.
Я рассматривал свою сухую, сморщенную, постаревшую,
Кожу старика,
Кожу…
Смотря на свои немощные руки я испытывал блаженство –
В порах моей изношенной кожи я видел невозможность
Действовать наравне со всем другим, - молодым и активным, -
Наравне с миром людей. Ведь - я был вне их средств, а значит, и вне
Их целей. Я, старый, наконец был свободен от всех целей мира,
И, вслед за этим, от всех страстей. Пустых страстей, -
А моя кожа – высший акт избавления от них, ненавистных…
Я рассмеялся.
Кто-то мог бы сказать мне, что даже у меня, старика,
Осталась живая, деятельная мысль, с помощью которой я мог бы
Жить в темпе всего мира – но нет! Хитро усмехнувшись, я
Решил, что моя сухая кожа на руках также близка моей мысли,
Как и близка моему постаревшему телу. Нет, воистину я не хотел,
Ничего кроме свободы недеяния, свободы бес-полезного созерцания.
Потому, я с наслаждением смотрел на свои руки –
С наслаждением рассматривал свою сухую, сморщенную, постаревшую,
Кожу старика,
Кожу…