Следующий день начинался медленно. В ранние утренние часы небо было затянуто облаками так, что ни одним своим лучиком солнце не могло дотянуться до спящих людей, и от того им долго не хотелось просыпаться. Не был исключением и Толстый, который мог бы проваляться и весь день, если бы ровно в одиннадцать не зазвонил будильник. Через полчаса он уже трясся в вагоне метро, аккуратно придерживая зелёную итальянскую сумку, с находящимися в ней плеером и пятью хром-диоксидными кассетами поверх свёрнутых в трубочку джинсов. Он направлялся в одну единственную известную ему комиссионку, что располагалась вблизи станции метро «Шаболовская». Примерно на таком же расстоянии от станции только в другую сторону вдоль трамвайных путей находился также единственно известный ему московский радио магазин. И туда, и туда он изредка наведывался и ранее - в один, чтобы просто поглазеть на некоторые красивые вещи, типа тех японских двухкассетников из «Берёзки»; а в другой с целью покупки какой-нибудь радио безделушки советского производства, необходимой для починки самой лучшей в мире, а потому часто ломающейся, но всё же родной телерадиоаппаратуры. Приехав туда, Толстый начал обхаживать прилавки, приглядываясь к ценникам на имеющиеся в продаже вещи. Как ему и помнилось ранее, цены на двухкассетники колебались в основном в пределах 1200-3000 рублей. Попадались и однокассетные магнитофоны, и просто приёмники. На них цены были немного меньше, но всё равно далеко не по карману простому честному советскому работяге, уже не говоря о врачах, учителях, научных работниках и иже с ними. Народу в торговом зале этого небольшого магазинчика было пруд пруди, поэтому Толстый довольно медленно переходил от одного прилавка к другому, порой с трудом протискиваясь между стоящими почти впритык друг к другу прихоленными модно одетыми молодыми и не очень людьми. Некоторые из них держали в руках коробочки, похожие на ту, что лежала в сумке Толстого. Некоторые скрещали руки за спиной, важно выпячивая вперёд грудь и сутулясь. Попадались и просто засунувшие их в карманы и, как Толстый, с трудом протискивающиеся между людьми, при этом рыская глазами по сторонам и оценивающе вглядываясь в лица потенциальных покупателей.
- Чего ищем? – вдруг услышал Толстый голос одного из таких парней, когда проходил мимо него. Он был рыжим и одновременно напоминал и Вову, и Палочкина, так как под носом имел рыжеватую растительность. Его нос, правда, в отличие от Серёгиного, был усыпан веснушками.
- Да, нет, ничего - ответил Толстый, не останавливаясь и слегка крутанув головой.
- Может плеер нужен? - не отставал рыжий. Такой оборот заставил Толстого остановиться.
- А что, есть? - спросил он.
- А какой нужен?
- А чего, всякие есть?
- Десять видов. Есть мыльницы с тремя кнопками. Есть солидные с автореверсом и приёмником. Разных цветов.
- А ... - Толстого несколько смутило отсутствие при собеседнике хотя бы одного аппарата и он хотел было выяснить чем обусловлен сей факт, но, как оказалось, рыжий прочитал его мысли, оборвав на полуслове.
- Они у меня в машине, если интересует, можно пойти посмотреть.
- Пошли - сказал Толстый, повернувшись к выходу. - А далеко?
- Да нет, тут рядом - указал рукой в неопределённом направлении рыжий парень и они вышли из магазина. Человек десять таких же как он щёголей толпились около входа. Идти до машины рыжего пришлось, однако, минут десять.
- Чего-то не очень рядом-то - посетовал Толстый, когда красный «москвичонок» уже сигналил о своей принадлежности рыжему хозяину. Усевшись на водительское сиденье и захлопнув дверцу со своей стороны, рыжий открыл противоположную и пригласил Толстого занимать место справа от него. Затем он вывернулся всем корпусом назад и откинул тряпку, которой были накрыты несколько коробочек с плеерами.
- Вот, выбирай - привлёк он внимание Толстого к заднему сиденью. Толстый тоже повернулся. - Ну это, чтоб не светиться особо через стекло,- разъяснил хозяин необходимость выбора столь неудобного положения при осмотре товара - а то тут мусорни навалом. Так и норовят через стекло заглянуть.
- Понятно - сказал Толстый, разглядывая одну из коробок.
- Это как раз и есть мыльница - прокомментировал рыжий. - Три цвета таких: красный, белый и жёлтый.
- А стоят сколько? - спросил Толстый, подняв на него глаза.
- А, ну эти, У них же три кнопки всего...
- Как три? - удивился Толстый.
- Ну это - стоп, плэй и перемотка вперёд. И всё. Ты вот этот посмотри - он взял другую коробку. - Здесь у него и приёмник, и автореверс, и перемотка в обе стороны. В общем, многофункциональный.
Этот плеер действительно напоминал имеющийся у Толстого, поэтому он спросил, так и не получив ответа на предыдущий вопрос.
- А этот сколько стоит?
- Ну, вообще они по четыреста идут, но я бы мог за 350 отдать.
***
Понятие «спекуляция» было знакомо Толстому только понаслышке. Он даже не понял, чего именно добивался от него этот рыжеволосый усач, играя цифрами. Он ещё не был знаком с методами обычных спекулянтов, с помощью которых они совершали купле-продажные сделки с лохами, а говоря другими словами, просто облапошивали их, наживая себе порой целые состояния. Поэтому он искренне обрадовался названной рыжим цифре. «Четыреста рублей такой плеер! - думал он - Не дурно, не дурно. Да, хотя бы, и 350. Раз, значит, он не прочь продать его за такую цену, может и мой рублей за триста возьмёт?».
- Слышь? - сказал он, оторвав взгляд от коробки - А те-то маленькие по чём были? - он ткнул пальцем в мыльницу.
- А те маленькие по 150 всего, ну это сегодня. Да зачем тебе они, это ж фуфло. Мыльница - она и есть мыльница. Бери во, нормальный. И приёмник слушать можно. А автореверс - это чтоб кассету постоянно не вынимать, а просто на кнопочку нажимаешь...
- Слышь, - опять сказал Толстый, укладывая коробочку на место. - Глянь, чего у меня есть. – послышался характерный звук разъезжающейся молнии.
- Чего, плеер что-ли? - пригнул голову, вперив глаза в показавшийся торец упаковки рыжий.
- Ну да, плеер. «Националь» называется. Вот тоже продать решил. Не возьмёшь за 350? А сам за 400 продашь?
- Ну-ка дай посмотреть - сказал рыжий. Он взял коробку в руки и принялся читать надписи на ней. Затем он открыл её и извлёк содержимое. - Вообще хороший плеер - заключил он. - Хороший. Пожалуй, я бы взял - вращал он игрушку перед мордой лица. Это его заявление обрадовало Толстого: «Во - подумал он - нормально, щас возьмёт, денег наварю». Однако рыжий продолжал - Только, ты пойми, 350 - это наша продажная цена, иногда и за 400 продать можно. А берём их мы дешевле, иначе нам не выгодно просто. Понимаешь?
- Понятно - впервые постигал Толстый основы спекулянтского ремесла.
- Поэтому - глаза рыжего были слегка прищурены, а всё лицо выражало неизмеримую заботу о ближнем - взять могу только за 250. - Его рука полезла в карман штанов и извлекла оттуда приличную пачку денег. - Вот, 250 прям щас могу заплатить - начал он отсчитывать заявленную сумму.
Теперь Толстый испугался: «Бля-а, ща поставит меня на деньги. Не, ну хотя бы три кати*, что ль, отвалил» - вертелось у него в голове.
- Слышь, - сказал он - ну ладно, давай тогда, ну хотя бы 300. А то сам на деньги попаду.
Рыжий помолчал секунд десять, глядя вдаль через лобовое стекло, затем сказал: «Окей» - и отсчитал ещё 50 рублей. - Да, хороший плеер - он еще раз оглядел коробку со всех сторон, уложил её на заднее сиденье в штабель с остальными и бережно укрыл их той же тряпкой. - А ещё чего-нибудь есть? - поинтересовался он, принимая правильное положение.
- А ещё вот - Толстый достал из сумки кассеты - кассеты есть, хром диоксид, классные. - Рыжий взял их в руки.
- А, - сказал он - хорошие кассеты. Что хочешь за них?
- По четвертному отдал бы. Да, вот ещё и порточки на тебя будут - он достал джинсы. - «Джордах» - называются. - Не хочешь взять?
- А, джинсы ещё есть - рыжий вернул Толстому кассеты и взял штаны, - Да, новьё. А за них сколько хочешь?
- Джинсы за катерину* отдам - назвал цену Толстый.
- Ну, вот джинсы, пожалуй, возьму - рыжий выудил из пачки денег сторублёвую купюру. - А кассеты нет. Щас они мне без надобности.
- Ну, ладно, командир, - засмеялся Толстый, отбирая у рыжего сто рублей. - Ну, пойду тогда я что ль - он протянул руку.
- Ну, давай, - отозвался рыжий, пожимая её. - Если ещё чего будет, приходи.
Когда Толстый открыл уже дверцу машины, собираясь выйти, рыжий сказал: «А насчёт кассет.... - Толстый прикрыл дверцу, - так это есть там у «комка» один дедок, щас-то я его не видел, но он там часто пасётся... Роста он небольшого, ну вот тебе по шею, наверное, будет. Сам седоват, усы у него тоже седые, немного на айзера похож, но говорит нормально, по-нашему. Я б тебе мог его показать, да ты уходить собрался. Ну, в общем, он всякой такой кассетной темой интересуется. А такие кассеты он бы точно взял».
- Отлично было бы - сказал Толстый. - Ну я пока ещё там у комка-то постою. Так что может и подойдёт. Ну ты покажешь тогда?
- Да, канычна, аб чём базар, дарагой. Ну ты пака ыды, а я папожже падайду.
Подойдя к «комиссионке», Толстый не стал заходить внутрь, решив постоять около неё. Он достал кассету и, удерживая её в одной руке, стал, подобно некоторым комковым торговцам, постукивать ею по руке. При этом у него упорно не получалось стоять на одном месте и минут через десять он начал прогуливаться взад и вперёд вдоль фасада магазина, постепенно перенимая привычку бывалых спекулянтов вглядываться в лица входящих и выходящих покупателей. Некоторые из них останавливались около него и интересовались страной производства, качеством и другими характеристиками кассеты, даже, бывало, вертели её перед носом. Некоторые, даже, восторгались и расхваливали. Однако, узнавая цену, молча уходили. В течение часа ни рыжий, ни обещанный им дед не подошли. Толстый уже тоже собрался было уходить, как к нему подошёл один из недавно появившихся у магазина мордоворотов и, примерно на голову возвышаясь над ним, густым басом произнёс:
- Чем торгуем?
- Да вот, кассеты продаю.
- Кассеты, говоришь? Ну-ка дай посмотреть. - Амбал взял её в руку и поднёс к глазам. - TDK, хромдиоксид? Клёвые кассеты. А ещё есть?
- Да, вот ещё четыре штуки - Толстый показал их из сумки - пять всего.
- А, пять? Ну пойдём, вон - он указал рукой на другую сторону улицы - к машине подойдём. Я наверно куплю.
Не выпуская кассету из руки, амбал повёл Толстого через улицу. Подведя его к якобы своей машине, он резко повернулся и вдруг завёл такой разговор на повышенных приблатнённых тонах:
- Ну ты чего тут торговлю развёл? Кто тебе разрешил тут торговать? Я тебя ваще тут первый раз вижу. Ты знаешь, что за торговое место платить надо? Или ты лох ваще?
Толстому приходилось слышать от Лёхи о существовании так называемых кидал, основной профессией которых было вышибание из тех, кто меньше ростом, возрастом или количеством энных сумм денег за то, что они, видите ли, не на том месте фирму утюжат, и, как теперь оказалось, ещё и торгуют, но раньше ему не приходилось с ними сталкиваться. Он был шокирован столь внезапно проявившейся агрессии со стороны амбала, так как никоим образом её не ожидал. Поэтому он несколько секунд простоял молча, пытаясь прийти в себя, затем произнёс, как всегда в таких случаях заикаясь:
- П-пла-платиь? Что платить?
- Деньги, деньги платить! Ну ты точно лох! - не унимался детина. - За то, что тут стоишь деньги платить надо.
- Так, а, ну, это, - путался Толстый - у меня нету. Ну я вот, только пришёл. Пять кассет всего у меня. Ещё не продал ни одной.
- Да мне какое дело? Продал - не продал. Бабки плати и стой скока хочешь. В бабульках всё дело тут. Ну ты понял или нет? Кассеты он продаёт. Ну, ладно. Щас иди, продавай свои кассеты. Но, если ещё раз здесь увижу...... В общем, понял, да? Бабульки готовь.
Конечно, от таких слов у Толстого сразу полегчало на душе: «Ну слава Богу, - думал он - отделался от него». Однако он не уходил, а стоял на месте как вкопанный.
- Ну ты чо стоишь? – снова обрушился на него амбал. - Деньги что-ль вспомнил где лежат?
- А, это, ну ... - Толстый повёл пальцем к руке амбала, в которой была зажата кассета.
- Чего, кассета что ли? - вскипичнулся тот.
- Ну да, кассета.
- Кассету я себе возьму. Ну ты чо? Не понял что-ли? Вали отсюда, торгуй своими кассетами. И радуйся, что тебя на деньги не поставили.
Толстый вернулся к магазину. Он ещё не знал, что амбал был залётным кидалой и у этого «комка» его больше не видели. Оставшиеся кассеты, поэтому, он предпочёл оставить в сумке. Мимо с треньканьем проезжал трамвай. Небо снова заволокло тучами и солнце, казалось, из последних сил протискивало сквозь них свои лучи, просверливая то тут, то там малюсенькие отверстия. Заморосил мелкий дождик, и многие прохожие открыли зонты. Потом он усилился, и все стоящие около магазина спекулянты, в коего уже превратился и Толстый, зашли в магазин. От этого народу в нём стало ещё больше и запахло принесённой с улицы сыростью. Примерно через двадцать минут, когда дождик стал понемногу утихать, в магазин вошёл модно одетый старик лет шестидесяти, отряхиваясь от дождевых капель. Его седеющая голова была абсолютно мокрой и водяные потоки низвергались по его лбу и щекам вниз. У него были аккуратные седоватые усы, придающие чопорную солидность всему его виду. Некоторые из буквально наводнивших сейчас магазин спекулянтов стали подходить к нему и пожимать довольно крепкую руку, выражая своеобразное почтение. Согласно описанию рыжего, Толстый тоже сразу признал в нём того самого дедка. Выбрав момент, он подошёл к нему и робко сказал:
- Д-добрый день.
- Добрый - ответил дед, достав из кармана брюк платок и вытирая лицо. - Только не день уже, а вечер - он посмотрел на часы. Было около пяти часов вечера.
- Мне вот сказали, что вы кассетами интересуетесь.
- Откуда такая информация? - заулыбался старик, явно заинтересовавшись. - Ну это, смотря чем порадуете, молодой человек - добавил он.
- У меня есть TDK, хром диоксид...
- О, - не дал ему озвучить все характеристики товара дед, протянув руку - ну-ка, ну-ка, дайте посмотреть, молодой человек.
Толстый полез в сумку и достал одну.
- Вот - протянул он её деду.
- Ценная вещь - заключил дед, принимая её из рук Толстого- Надеюсь не в
единственном экземпляре.
- Да нет, вот, - Толстый опять полез в сумку - ещё три есть.
- Значит всего четыре. Не густо, не густо - сказал дед хрипловатым голосом.
- А что ты за них хочешь, мил человек?
- Да по двадцать пять хотел, вот. - Толстый незаметно для себя уже
поддался влиянию дедовского обаяния, за которое тот и был чтим среди
остальных местных спекулянтов. Поэтому он посчитал необходимым
специально для деда даже несколько сбить цену. К слову сказать, дед был
известен и в других московских «комках». - Хотя..., давно стою, теперь уж
и по двадцать бы можно было - добавил он.
- Ну, что же, ну что же. По двадцать я бы пожалуй взял. Только есть у меня к вам, молодой человек, такое предложение...
Толстый терялся в догадках - что ещё мог придумать этот дед?
- ... У меня дома огромная фонотека различных стерео записей. Вот
предлагаю вам нанести мне визит и поменять эти пустые кассеты на
кассеты с записями, какие вам будет угодно. Сможете выбрать. Уверяю вас - вы не пожалеете.
Толстый сначала несколько замешкался - уж очень свежи были в его
памяти воспоминания об амбале. Однако обаяние старика и его не столь
огромные габариты взяли своё, и он согласился. На этот раз идти пришлось минут пятнадцать, причём путь пролегал как раз мимо того места, где не так давно стоял красный «москвич» рыжего. Когда они поднялись на десятый этаж одного из трёх, стоящих косяком, серых 14-ти этажных домов, дед достал ключ и отпер дверь квартиры.
- Пожалуйста, молодой человек, заходите. - Когда Толстый вошел, дед предложил ему пройти в одну из трёх комнат.
- А-а, - Толстый указал на ботинки.
- Да ничего, проходите так. Если наследите, жена уберёт - урегулировал этот вопрос дед, однако сам переобулся в тапочки. Несмотря на такое, казалось бы, ветреное отношение к чистоте подошв гостей, в его квартире царила девственная чистота - и пол, и стены, и мебель, буквально всё блестело и искрилось в лучах наконец разогнавшего тучи вечернего солнца. - Присаживайтесь - указал он на кресло, заходя в комнату, одну из стен которой подпирала явно не советского производства шикарная «стенка». В неё был вмонтирован японский телевизор и огромный двухкассетный стереомагнитофон. Все остальные, в других случаях уставляемые всевозможной посудой или книгами, места были напичканы кассетами. - Вот, моя фонотека - дед уселся на стул.
- Да, впечатляет - сказал Толстый, окидывая взглядом стеллажи.
- Какую музыку вы предпочитаете? - поинтересовался дед, нажимая какую-то кнопку на магнитофоне. Из колонок зазвучал хриплый голос Высоцкого: «Рас-топи-и-и ты мне баньку по бел-л-лому...».
- Ну, не знаю, даже. Вообще-то вот, - он указал рукой на на бандуру магнитофона - Высоцкого люблю.
- А-а-а, Высо-о-оцкий - протянул дед, настраивая звук при помощи расположенных на передней панели ползунков. Толстый ещё не имел понятия об эквалайзерах. Дед, казалось, заслушался, прикрыв глаза и с умилением улыбаясь. Примерно через минуту он пришёл в себя. - Посмотри какое звучание. Стерео. А качество! Качество какое!
- Да, здорово - согласился Толстый.
- Ну, меняетесь на эту кассету?
- Давайте, вполне пойдёт.
Дед опять нажал какую-то кнопку, музыка прекратилась, затем ещё одну и весь кассетный блок медленно вывалился наружу. Он вытащил кассету, вставил её в коробку и протянул Толстому.
- Та-ак, что бы вам ещё предложить? Вот, кстати, - он выдвинул один ящичек и достал оттуда внушительную общую тетрадь - у меня и списочек имеется. Вот посмотрите - он протянул её Толстому. Перечитывать весь список Толстый не стал, он только посмотрел на последнюю запись, которая начиналась с номера 1468. Дед, тем временем, вставлял в магнитофон новую кассету из целой стопки выбранных им. Вскоре зазвучала музыка и запел незнакомый мужской голос. Однако, можно было сразу понять, что и песня, которую он исполнял, и сама музыка относились к категории блатных.
- Это Миша Шуфутинский, - сказал дед. - Слышали такого?
- Да, нет, чего-то не припомню.
- Ну тогда берите, вам понравится.
- Да, пожалуй беру - кивнул головой Толстый.
- А вот это - дед взял следующую кассету - народный певец Гулько. Тоже вам понравиться должен. - Из колонок полилась новая музыка и мужской голос, чем очень похожий на предыдущий, запел песни в стерео диапазоне. И эту кассету Толстый с удовольствием согласился поменять.
- А более всего я рекомендую вам записи песен ... - он взял следующую кассету и вставил её в магнитофон - не слышали ли вы такого певца? - Зазвучала знакомая мелодия и не менее знакомый голос запел про паровоз, который должен подъехать в семь сорок.
- Так это ж... - воскликнул Толстый - Северный Аркаша поёт!
- Узна-ал - засмеялся дед. - Конечно, Аркаша Звездин. Северный это ему потом такая кликуха приклеилась. А настоящая его фамилия была Звездин. Хорошие он песни пел. Блатнячок. А славу обрёл только после смерти. - Дед встал, подошёл к стенке и открыл большую дверцу, за которой скрывалось нечто, похожее на бар. Он взял оттуда одну из нескольких бутылок, которая была какой-то ещё ни разу невиданной Толстым конфигурации, и пару рюмочек и поставил все это на небольшой столик, легко катающийся по гладкому паркетному полу. - Не хотите ли выпить в память об Аркашке, молодой человек - вдруг спросил он, разливая содержимое бутылки. - Святой был человек. Какой изумительный голос! - Он поднял рюмку, Толстый тоже взял свою. Они выпили. - Я же торговлей и коммерцией, ну и другими разными делами, занимаюсь ещё с незапамятных времён, молодой человек - он поставил свою рюмку на столик. - В шестидесятых годах этого столетия я в Питере проживал. Так мы там целую индустрию подпольного бизнеса организовали, я всем верховодил. Делали мы грампластинки самопальные. Гибкие такие. Может попадались тебе?
- А, да, конечно попадались. Ну, такие, голубые, да?
- Да это голубые потом стали делать, а мы всё больше из рентгеновских плёнок штамповали. Если их на свет вот так посмотреть - дед поднёс две обращённые к лампочке руки к лицу - то можно было увидеть чей-нибудь скелет, сустав или череп. Мы их называли «музыкой на костях».
- Да, надо же, как это вам удавалось самим? - выразил удивление Толстый.
- Да, вообще-то просто всё было. Из патефона монтировался специальный агрегат, ну, там, магнитную головку ставили, которая звук снимает, Алмазную иголку приделывали… С магнитофона подавали электромагнитный сигнал и всё, практически пластинка готова. Я сам специалистов подбирал. И виниловые диски тоже делали. Это чёрные негнущиеся. И такие мастера были. Они закупали в магазинах «Мелодия» комплекты пластинок с речами Ленина, революционными песнями и маршами или еще какую-нибудь дребедень по 15-20 копеек за штуку и уже дома разогревали их до определенной температуры и делали штамп с приготовленной матрицы. Так и штамповали. Помнится за ними «цветные» и обэхээсэсники охотились, потому что по качеству они были не хуже родных, от фирмы «Мелодия». !
- Да, - покрутил головой Толстый - вы были молодцы. Попробуй сейчас такими делами займись! Фиг-то.
- Было, было времечко, молодой человек - дед снова взял бутылку в руки -
ну, давай ещё по одной за Аркашку, чтоб ему там хорошо было.
Они выпили и дед продолжил рассказ:
- Параллельно с этим бизнесом.... а денег мы зарабатывали прилично,
только от «цветных» бегай - засмеялся он, - так вот, параллельно с этой
бадягой я собирал у себя народных певцов, бардов по нашему. И, где-то,
помнится году в шестьдесят седьмом или восьмом, пришёл ко мне
Аркадий, купить чего-то хотел. И услышал, что на гитаре у меня играют,
да песни поют. Зашёл, послушал, гитару попросил. Спел пару-тройку
песен и остался в нашей компании. Повёл я его. Продюсером, по
современному говоря, стал. Тринадцать лет мы с ним работали в
подполье. А что делать? Пил мужик беспредельно. Допился в восьмиде-
сятом году. Не признали его в этой стране. Страна у нас такая, таланты
мимо неё проходят - говорил дед, разливая ещё по одной. С большим
отвращением Толстый опрокинул и её, но виду постарался не показать,
так как тоже уже проникся уважением к этому старику.
- А почему, кстати, так мало кассеток, всего четыре? - поинтересовался
слегка уже пьяным голосом дед, ставя свою рюмку на стол.
- Сначала пять было. Да на меня какой-то жлоб наехал.
- Жлоб? - вскинул брови дед.
- Ну, я слышал, их ещё кидалами называют. Так вот, наехал, значит... Ну
сначала, главное, обычным покупалой прикинулся. Ща, говорит, я у тебя
их куплю. Пойдём только на ту сторону перейдём... Ну я и пошёл. А он
баллоны катить начал: Мол, кто тебе разрешил здесь торговать? Да плати, мол, бабки ...
- Ну, а ты чего? - вывернул наружу растопыренные пальцы рук дед.
- А чего я? Я ж тут первый раз вообще у комиссионки этой. Ну вот, кассеты хотел продать. У меня и денег-то нету вообще. Так он одну, говорит, себе оставлю. А ты, мне говорит, деньги в следующий раз готовь. Во, наехал, да? Хорошо, хоть, не все взял.
- Да-а - протянул дед, цыкнув языком и поведя головой. - Оборзели
мальчики в конец. Уже любого нищего обобрать готовы. Не делаются так
дела, не делаются. Ну ты вот что на будущее... Звать-то тебя как?
- Саша.
- Так вот что, Сашок. Как чего будет ещё - ну, там кассеты, другая какая
шелупонь на продажу, ты не бойся, а приходи сюда и торгуй. А если кто
наедет типа этого... Кстати он, судя по обстоятельствам, не местный, не-е - дед помотал головой - не тутошний. Здесь, среди местных ребятишек таких не водится. Так ты скажи, что на Козыря работаешь. И никто пальцем не тронет. Усёк?
- Усёк. – Кивнул головой Толстый. - А кто это - Козырь?
- Это меня так величают. Кликуха известная по всей Москве.
Несколько лет назад Козырь вернулся из не столь отдалённых мест. Отбыл он в этот раз уже не первую ходку. Влетал всё больше за спекуляцию, бывало и за крупную. По количеству отсидок и за солидное поведение в пределах зоны, где его и в шутку, и всерьёз называли козырных дел мастером за то, что он, подобно козырю умел покрывать и улаживать любые конфликтные ситуации, он давно стал авторитетом, получив признание и на воле. В особых, требующих авторитетного вмешательства случаях, он проявлял себя подобающе, поэтому, видимо, и снискал уважение преступного по тем временам элемента среднего звена.
To be continued