Огромное кровавое солнце, судорожно цепляясь за край горизонта, пыталось вскарабкаться на небосклон. Багряные отблески от облаков кровянили весь затянутый мутной пеленой восток. Глядя на этот восход солнца, опытные люди сразу для себя решали, день будет ветряным и студёным. Ждать чего-либо от него хорошего не приходилось. Именно в такие вот дни жизнь подносила людям какую-нибудь пакость.
А в это самое время, пока я по утреннему морозу зябко ёжился на автобусной остановке, аппетитно посапывая высунутым из под тёплого одеяла носом, спал мой сын, Ромка. Какие там такие там ему пакости и неприятности? Сны ребёнку снились цветные, уютные и вкусные. Жизнь была удивительна и прекрасна. С утра, проснувшись, погонять собак по улице. Днём сходить повалять дурака в школе. А вечером дома уничтожить в компьютерной игре пару сотен монстров разного калибра, чтобы потом похвастать этими победами перед друзьями в школе. И если удастся выклянчить у матери денег якобы на школьный обед, то живи себе припеваючи. Правда, оставался ещё отец с его нудными нравоучениями и офицерским ремнём. Но и эту неприятность можно было пережить.
*
С утра я поехал по своим делам в центр города и вернулся домой тогда, когда наш ученик уже ушёл в школу. Вчера он, показывая дневник без замечаний, уверял меня в том, что он в школе один из умнейших и дисциплинированных учеников. Я, конечно, верил в это с трудом. Сам когда-то таким шалопаем был. Это моя жена ему во всём верила. Наивный она у меня человек. По приезду, встревоженный дурным предчувствием, поинтересовался у супруги: ,,Как мол дела в школе у нашего сына?,, Она, удивлённая моим вопросом и тем как я его задал, заверила что всё у нашего школьника хорошо. Вот это-то и настораживало. Зная неугомонный характер моего сына и то что у него постоянно ,,лёд в заднице горит,, как-то жене не поверил. Ну, прямо как в воду глядел.
Где-то, через полчаса, после нашего разговора, зазуммерил телефон. Трубку взяла жена, и после общения с абонентом сообщила, что звонила сама Сметана и она срочно вызывает родителей в школу. Сметаной оказывается меж собой называли ученики директора Ромкиной школы. ,,Всё, приплыли, Ромка что-то отчубучил,, - потеряно решила моя, враз заскучавшая, супруга. Я, как мог, стал успокаивать её, говоря, что самое плохое, что можно ожидать от этого балбеса – разбитое окно. На что-то большее у меня фантазии не хватало. Курить и пить пиво это чудо уже пробовало. Первая попытка для него и его грешной задницы была печальной. Что ещё там отмочил наш пятиклассник? Идти в школу вызвался я. Как-то жалко было Наталью, а я к экстриму и ругани с военной службы привычный, а она нет.
Перешагнув порог школы, я поинтересовался у сонного охранника местом дислокации кабинета директора школы. В здании школы царила тишина и лишь где-то в конце коридора бесшумно мелькнула маленькая тень. На втором этаже нашёлся директорский кабинет, где в предбаннике сидела секретарша. Когда я сказал о причине своего появления в этом кабинете, праздное любопытство секретарши резко сменилось другим чувством, что отразилось на её лице. Она посмотрела на меня так, что я сразу почувствовал себя прыщавым юнцом, застигнутым в туалете в момент мастурбации. Секретарша ледяным тоном сообщила, что Лариса Витальевна освободится через десять минут. И опять окатила холодным взглядом. Что ж такого натворил мой Ромка? Такими брезгливыми осуждающими взглядами встречают лишь отцов предателей родины или особей поменявших свой пол. Усевшись на стул, стал ждать своей участи, в душе перебирая страшные кары, которые дома постигнут моего юного вредоносца. Звонок на перемену выдернул меня из моих раздумий как репку из грядки. За дверью кабинета, в коридоре сразу, как будто кто-то включил громкоговоритель на полную мощность, раздался многоголосный ор и топот множества ног. Да что там, пожар, что ли приключился? Но директорская секретарша даже ухом не повела. Да, давненько я в школах не бывал. А тут и директор появилась. И ещё три учительницы с ней. За ними неприкаянной тенью маячил посеревший Ромка. Видимо не ожидал он такого облома, надеялся всё-таки, что придёт как всегда мать. Директор начал обстоятельно рассказывать, как хулиганит мой сын. Ей в этом дружно помогали и поддакивали все три учительницы. Я, с показным уважением выслушал всё сказанное, при этом сурово супил брови и бросал в Ромкину сторону гневные взгляды. А сам поражался сущей безделице, из-за которой меня вызвали в школу.
Ха, бегает по школе! Ха, дерётся с одноклассниками! Ха, получает тройки! Наивные люди. Это им крупно повезло, что не я у них учусь. Им бы небо с овчинку показалось. Моих родителей в своё время директор на коленях умолял перевести меня в соседнюю школу. А учителя, пока я не взялся за ум, считали за великое счастье, что я не учусь в их классе. Сколько же я у них тогда по своему глупому неразумению кровушки попил. Не хуже вампира из современных телеужастиков. А сколько лампочек и окон я тогда переколотил. Тем временем педагоги продолжали дружно осуждать моего Ромку. Тот даже ростом стал ниже и как-то совсем поблёк. Мне стало жалко маленького человечка.
Я не стал дискутировать с учителями по поводу плохих и хороших детей. Дети бывают удобные и неудобные. Сидит ребёнок тихо на уроке – значит удобный и хороший. Шевелится – значит плохой. А что маленькому человечку делать, если движение – это его образ жизни и существования. А недовольным учителям надо тогда со слепоглухонемыми паралитиками работать. А ещё лучше на кладбище. Там все утихомиренные.
И тут я услышал что-то новенькое для себя. Оказывается, этот шкет, раздетым на переменах носится по улице. И вообще не носит шарф. Вот это уже что-то интересненькое. То-то я гляжу, его красота одолевает, сопли ходу не дают. В общем, сдали учителя мне Ромку с потрохами.
На прощанье я клятвенно заверил учителей и директора в том, что мой сын в корне пересмотрит концепцию своего поведения в классе и радикальнейшим образом изменит его в ближайшей пятидневке. На том, раскланявшись, и расстались. Уходя, я даже не посмотрел на, вконец увядшего, виновника моего вызова в школу.
Дома, как мог, успокоил супругу. Объяснив, что вызов, был по сути ложным. Так себе, глупость какая-то, безделица. А вот за то, что сынуля ,,голым,, по улице сигает, быть ему жестоко выдранным. Дело в том, что на медни им в классе прививку ,,манту,, сделали. И у этого хулиганствующего молодчика она вспухла и покраснела. Я не особо реагировал на это покраснение ибо опыт с омантучиванием был. Достаточно было засопливиться и эта прививка вела себя неправильно. А так как Ромка постоянно простывал, делать ему её не следовало бы. А как тут не простывать, если этот сатанёнок голым сигается по январю. Из школы было принесено направление на обследование. Я, зная, что это такое сильно не озаботился. Совсем по иному появление направления в тубдиспансер встретила супруга. Срочно, якобы умирающий от туберкулёза ребёнок, был сфотографирован в рентген кабинете и упакован в кучу направлений на медпроцедуры. И всё это предшествовало субботе. Мать подсела на измену, отца тягают по директорам, а виновник переполоха продолжает благополучно простужаться. Ну, Ромка, погоди! Супруге я так и заявил: ,,Сегодня этого сукина сына буду драть,, На что она обречёно вздохнула и согласилась. В доме поселилось тревожное ожидание.
Так получалось, что крепко драл я этого ухаря по разу в каждый год. В первом классе после того, как он на рынке высыпал армянам-торгашам в раскалённый мангал целую пачку моих строительных патронов. Я спрятал их от него в дальний угол дивана под матрас. Этот полазучий гадёныш, на свой грешный зад, их нашёл. Как армяне дружно радовались салюту из своих шашлыков, словами не передать. А пиротехника я дома высек. Драл с чувством радости оттого, что он себе глаза не повышибал. Второй раз суровое наказание постигла его во втором классе, когда он привёл в дом двух друзей восьмиклассников. Те, в преддверии своих дней рождений с помощью Ромки прихватизировали в доме всю имеющуюся наличность. Вот её то и выколачивал ремнём из Ромкиной задницы. Потом был четвёртый класс. Там было что-то связанное с электричеством. Тогда я радовался, что его не убило током. Ромке потом целую неделю тоже было больно вспоминать свои первые опыты в области электротехники.
В урочное время дверной звонок не известил нас, что виновник торжества и будущий участник порки явился домой вовремя. Решил, значит, отсидеться у кого-то из друзей. Явилось это чудо четырьмя часами позже. Мать открыла дверь, и он маленькой серой мышкой шмыгнул в свою комнату. Ужинал тоже тихо, даже не пискнул, лопая из тарелки суп с ненавистной ему куриной шкурой и варёным луком. Хотя раньше эта пупыристая шкура, как и пережаренный лук из супа, всегда была причиной его возмущённых воплей. Я молчал, и это молчание больше всего тревожило Романа. Ведь страшно не само наказание, а его ожидание и неотвратимость. И опять Ромка тихо перетёк из кухни в свою комнату, где начал усилено изображать усердие в выполнении домашнего задания. Не свойственная нашему дому тишина ни чем не нарушалась. Вот теперь этот фрукт дозрел.
Я вооружился шнуром от компьютера, тем, что в резиновой оплётке, и отправился приводить приговор, за раздетый образ жизни на улице, в исполнение. Ремень в этом гнусном деле уже не помогал. Моё резкое появление в комнате застало его врасплох. В один момент буйная головушка виновного была зажата меж моих колен, задница оголена и изнурённому зимними простудами организму придана позиция буквы ,,ЗЮ,,. Объект воспитания получил три удара с приговором к ним.
,,Вот тебе аспирин!, Вот тебе пенициллин! А вот тебе противотуберкулёзная вакцина!,, На белой заднице у наказуемого моментально вздулись красные рубцы. Я отпустил зажатую голову и, попискивая, Ромка начал елозить задницей по полу. Плакать он боялся, потому что до этого был не раз учён, что мужчины не плачут. Они терпят и незаметно глотают скупые мужские слёзы. Мне до соплей было жалко и эту драную задницу и самого пищащего от нестерпимой боли Ромку. А что прикажете делать? Может быть марципанами угощать за зарабатываемую простуду. Пообещав за шляние по улице в раздетом виде оторвать ему башку, оставил наследника дальше ёрзать задом по полу.
На кухонном диванчике сжавшись в комочек, сидела супруга и смотрела на меня вымученным взглядом. Ну, мировая скорбь, да и только. На душе было мерзко, как будто кошки там нагадили. Я обнял жену и, гладя по её голове, начал успокаивать. Где-то, через полчаса, позвал суровым голосом сына на кухню. Тот пришёл, пришибленно потоптавшись у порога, понуро уставился в пол.
- Ну, ты понял за что тебя драли ? – спросил я сурово.
- Понял. За то, что мусорное ведро не вынес – ответил Роман.
Теперь я ничего не понял, и мы с женой в недоумении переглянулись. Что же я при порке приговаривал, ведь не про поганое ведро же?
- Какое ведро? Тебя драли за то, что ты раздетым по улице бегаешь и шарф, выйдя из дома, прячешь в карман – напомнила ему супруга.
- А может он над нами издевается? – поинтересовался я у жены. Она пожала плечами.
Ещё через полчаса, в присутствии матери, начал повторно пытать бестолкового отпрыска. Он вроде бы ожил и на вопросы отвечал бойко, тайком почёсывая при этом драный зад. Ему было разъяснено, что туберкулёз произрастает из простуды, и что надо тепло одеваться, чай у нас здесь не черноморские курорты, а суровый Дальний восток. Мать сетовала на то, что он не пьёт прописанные врачом таблетки, а прячет, выкидывая их потом в унитаз. На лице сына всё чётче и чётче стала прорисовываться скука. Ага, мы ему со своими нравоучениями уже надоели. Закругляя разговор, я позволил появиться в своём голосе примирительным и жалостливым ноткам. Ромка это тут же просёк и как-то оживился, в его глазах появился лукавый бесовский огонёк. Он, с простодушным видом, продолжая уже демонстративно почёсывать свой зудящий зад, спросил меня.
- Пап, а можно я в компьютер поиграю?
Этим вопросом он меня как бы оглоушил. Я аж головой затряс. Только что его выдрали как сидорову козу и, я не был уверен, сможет ли ребёнок последующие дня три сидеть на заднице. А он, демонстрируя полнейший пофигизм и до конца не поняв, за что же его высекли, хочет ещё и играться. Какая к чертям педагогика с этим ребёнком. Все мои потуги и изыски на этом поприще были напрасны. А усилия и нравоучения ушли как вода в песок. Он успел всё за один час позабыть, и даже злости на истязателя не держал. И так мне стало обидно за мои переживания и пролитые украдкой женины слёзы, что я зубами заскрипел. Да, тут даже резиновый провод не поможет. Но сработала армейская привычка усугубляющая положение провинившегося бойца. ,,Что такое Гондурас ?,, - сурово и наобум спросил я паршивца. За мелкие провинности в наказание я заставлял его учить наизусть стихи или искать на карте мира страны и запоминать столицы. Он насупился на меня как пионер Павлик Морозов на уклониста от продразвёрстки и заявил: ,,Я при маме такие слова говорить не буду!,, Он даже не знал что это не матерное слово а государство в Америке. Отрешённо махнув рукой, я разрешил ему включить компьютер. А что делать? Как унасекомить этого стервеца? Не шпицрутенами же его драть. Жена же по инерции продолжала переживать инцидент.
- Мать, бросай ты это грязное дело. Ромка, упулившись в экран со стреляющими во всё живое коммандос, давно забыл о своей драной заднице и плохом слове ,,Гондурас,, , а ты всё переживаешь. Давай-ка чай с мёдом пить. Это для нервов пользительно.
*
На другой день Ромка и не вспомнил о вечерней, мягко говоря, беседе. Но, по выходу из дома в школу шарф с шеи не снял и в карман не спрятал. Наверное, это где-то на уровне подсознания или мышечная память автоматом сработала. А мы с женой стали ждать очередной его, неотвратимой как осенняя эпидемия гриппа, пакости. И тогда опять господин Бенджамин Спок и товарищ Макаренко будут отдыхать.