Колючий парус.
Ещё до того, когда мне в первый раз удалось увидеть дельтаплан, я неоднократно витал в облаках на «изобретённом» мной парусолёте. Он представлял собой совокупность механически соединённых видоизменяющихся парусов, управляемых пилотом, который, точно определяя характер ветра, поднимался на необходимую высоту и задавал моему невоплощённому в реальность изобретению нужное направление. Как и дельтаплан, эта совершенно непригодная для народнохозяйственных нужд машина предназначена была для того, чтобы человек, планируя на ней, мог наиболее естественным образом испытать ощущение полёта… Зачем?- Только непреодолимое желание быть свободным от земной суеты хотя бы на время – единственное объяснение подобных стремлений. Наивно полагая, что мир прекрасен, особенно когда ты можешь обозревать его сверху, я, как огромная пушинка, то, взлетая ввысь, то, опускаясь ниже, неутомимо скользил по волнам воздушного океана, напоминая себе Парусника Подалирия – мою любимую дневную бабочку, ныне вымершую на территории Подмосковья…
Но шли годы… Другое видение стало всё чаще, и чаще преследовать мой, разуверившийся почти во всём, уставший дух. В душных сумерках уходящего московского дня высился массивный постамент неопределённой формы. Из груды искореженного и подёрнутого ржавчиной металла на нём само собой собиралось Подобие Летучего Голландца с пупырчато-колючими парусами. Вокруг Него под фотовспышки, затянутых в дежурные смокинги монголоидных репортёров, быстро собиралась огромная толпа одинаково гламурных негров и гринго, сопровождаемая улюлюканьем мелких стёбарей гастарбайтерской наружности. Над Ним, как большие помойные мухи, кружили вертолёты…А где-то в стороне, сидя на заплёванной урне, плакал голодный беспризорник со смятым бумажным самолётиком в грязной и потной ручке. Он был не по-детски огорчён тем обстоятельством, что ему так и не удалось подобраться к этому Собрату исчадий Церетели, чтобы потрогать один из Его колючих парусов…