…Я видела, как он упал.
Пути Душ исторгли из своей плоти окровавленное тело Дракона, точнее то, что от него осталось.
Опережая страшный хлопок, за которым последовала взрывная волна, вытолкнувшая кровь в мгновенно раздувшиеся от напора сосуды, в мое сознание вторглась яростная команда:
- Не подходи!
Она была слишком слаба, чтобы оказать хоть какое-нибудь воздействие даже на полевую мышь. Но я заставила себя подчиниться и замереть на том самом месте, с которого мне хотелось сорваться и сделать хоть что-нибудь, что могло бы облегчить его участь. И только осознание того, что именно это я и делала, оставаясь в стороне и умирая от сострадания и жалости, удерживало меня. Я понимала: ему нужна была эмоция. Достаточно сильная, чтобы суметь победить Смерть, ухмыляющейся тенью притаившуюся за спиной.
То, что было раньше головой Аварона, неестественно вывернулось в сторону и посмотрело на меня залитыми кровью глазами. Этот взгляд не выражал ничего, кроме ни с чем не сравнимого страдания.
- Смотри! Смотри на меня! Сгорай! – едва слышный приказ, на который ушли последние силы, был похож скорее на мольбу. Всеми силами стараясь остаться в сознании и не подчиниться панике, сметающей рассудок, точно оползень – деревушку у подножия горы, я заставила себя открыть обожженные слезами глаза… и смотреть.
Его сложно было узнать. Лицо, искаженное гримасой непередаваемой, бесконечной боли, превратилось в кровавую маску, его черты были стерты до основания, нос сорван, а на разомкнутых губах замер беззвучный крик. Волосы выпали – все разом – и остались лежать на асфальте, смешиваясь с сыплющимся с неба пеплом. Ветер беззвучно отнес их к моим ногам – медленно и с неторопливым достоинством.
По ту сторону искаженной Стихии продолжала бушевать кровавая буря, но Купол Безмолвия над нашими головами не позволял ей прорваться внутрь, туда, где Время почти остановилось. Клубы едкого дыма заволокли площадь. Ядовитыми пальцами они цеплялись за фонарные столбы и согнутые до земли деревья. Крошево битого стекла и остатки разорванной одежды носились в воздухе, осыпая груды искореженных автомобилей и застывшие под ними бесчисленные трупы людей.
Тех, кто все еще были живы, охватило безумие. Способные ползти – ползли, оглашая страшными хрипами Пространство. Способные молиться – молились. Всем известным богам и заодно – сатане. Эхо сотен тысяч голосов повисло в развалинах умершего города, оно стонало и кашляло, в панике бросаясь в стороны от обращенных к небу безумных, незрячих глаз. Но ему негде было укрыться. Планета превратилась в катафалк, неторопливо катившийся по орбите Смерти.
Внезапно глаза Дракона обрели фокус, и картина развернувшейся трагедии, достигла, наконец, его сознания. Он посмотрел сквозь меня на то, что осталось от его мира, и нереально-оранжевый взгляд помутился, наполняясь безумной ненавистью. Аварон через силу разомкнул сведенный судорогой рот, но разорванные связки не смогли издать даже хрип. Он понял это – и кровавое месиво, бывшее совсем недавно его губами, сложилось в кривую усмешку, больше похожую на гримасу отчаяния.
- Ты поплатишься за это… - прошелестел голос и я невольно содрогнулась, на мгновение представив себя на месте того, к кому он обращался. – Я растерзаю тебя… Я распну твою вездесущую душу на собственных костях, проклятый выродок!!!
Страшный взгляд переместился, погружая жало безумной ненависти в мои глаза.
- И ТЫ мне в этом ПОМОЖЕШЬ!!!
Подступивший к горлу крик ужаса вырывался наружу, вопреки отчаянным попыткам его удержать.
Что же случилось с тобой, ангел, так стремительно превратившийся в демона?! Почему я не заметила этого раньше?! Почему не вмешалась?! Не попыталась предотвратить трагедию, обрушившую все прекрасное, что было в твоей душе, в бездонную пропасть безумия, откуда нет возврата?! Почему позволила этому случиться?!
Потому, что мы думаем лишь о себе, - ответил до безразличия спокойный внутренний голос, который не знал жалости. - Нам нет дела до чужой беды. Мы близоруки и черствы, как лежалый хлеб. Мы не способны видеть дальше собственного носа… а в лучшем случае – дальше вытянутой руки. Его трагедия – это в том числе и ТВОЯ вина.
Я рухнула на колени, непослушное тело сотрясали рыдания. Вселенная перевернулась. Ветер взвыл, точно бешеный зверь, и с легкостью заглушил мой сдавленный стон.
И вдруг я почти физически ощутила, как слезы, отфильтрованные через поры моего окровавленного сердца, готового вот-вот разорваться от жалости, обрушились на восставшего из мертвых демона гигантской ментальной волной. Он жадно поглотил ее, вбирая в себя то, что могло вернуть ему жизнь – и возвращало ее.
Растерзанное тело, охваченное жуткой метаморфозой, одну за другой отторгало каждую клеточку своей израненной плоти. Неестественно алая кровь толчками вырывалась из вскрытых артерий с невероятной скоростью. Аварон боролся с самим собой, запредельным усилием воли приказывая артериям зарубцеваться, и скоро кровотечение прекратилось. Новая плоть медленно, но небезуспешно, затягивала обнаженные кости, прикрывая куски деформированных мышц.
Он попытался было подняться, но опереться ему было не чем. Рук больше не было. Не было даже обрубков. Растянутое, точно на столе пыток, тело выгибалось дугой, и позвоночник – единственное, что осталось целым, не считая скованных и агонизирующих крыльев, стал стремительно и необратимо вытягиваться, он рос и обретал S-образный изгиб, прорывая кожу, пока хвост, покрытый окровавленной чешуей, не достиг поистине огромных размеров. Череп Дракона удлинился, лишившись последних человеческих черт, и узкие нереально-оранжевые глаза теперь смотрелись на нем как нельзя более естественно. Все его тело, теперь уже больше змеиное, чем человеческое, конвульсивно содрогалось. Аварон больше не был тем, кем я привыкла его видеть. Теперь это был демон. Дракон Времени.
Иссиня-черные крылья распахнулись и приподняли его над землей, с легкостью удерживая в воздухе почти невесомую плоть. Темная, судорожно колеблющаяся тень упала на смываемые потоками дождя кровавые пятна. Аварон взглянул на меня – и я почувствовала его улыбку, исполненную бесконечной благодарности. Ведь увидеть ее я не могла – на этом лице, кроме глаз, не осталось больше ничего. Во всяком случае, ничего такого, что способно было улыбаться.
Он выдержал все. Моя боль стала его силой. Он изменился, но самую ужасную часть превращения оставил для меня. И, к несчастью, его взгляд слишком красноречиво объяснил, в чем именно будет заключаться отведенная мне роль.
- Начинай, – не терпящим возражений тоном произнес голос Дракона в глубине моего сознания, - Ты знаешь, что нужно сделать. Так делай же!!! Не медли-и-и-и!!!
- Я не смогу, не заставляй меня!.. Нет!
- Не смей говорить мне о том, чего ты не можешь, после того, что я пережил! Достаточно того, что я хочу, чтобы ты это сделала!!!
- Боже… Ты хотя бы понимаешь, о чем просишь?! Я не могу и курицу разделать для борща!!!
Ярость Дракона мгновенно достигла предельной, опасной концентрации. Я в ужасе отступила назад, но споткнулась и едва не упала в грязь. Еще не успевший остыть трупик кошки проплыл, сносимый течением, между моих ног и с омерзительным звуком упал в канализационный сток.
Ядовито-оранжевый взгляд скользнул мимо моего мокрого от слез лица. Он не заметил дрожащих рук. Он видел только то, что хотел увидеть. Предательство.
- Пожалуй… Я найду способ… Сделать это сам… - в его голосе звучала нескрываемая ненависть и презрение. – Но эти поиски займут слишком много Времени… Воспользуйся им, Катерина… Чтобы решить… На чьей ты стороне…
- Аварон! Я всегда была на твоей стороне! Ведь я все еще здесь, хотя безумие только и ждет, чтобы лишить меня этой чести! Какие еще доказательства тебе нужны, чтобы поверить мне?!
На миг воцарилось напряженное молчание. Дракон размышлял, отрешенно глядя куда-то вверх. Наконец, буря по имени Аварон стихла.
- Сделай то… О чем я прошу… - его интонации смягчились, и неожиданно для себя я поняла, что не смогу ему отказать, даже если эта просьба окажется последней из тех, что мне придется исполнить, находясь в здравом уме. - Ты же знаешь… У меня не осталось… Сил… Сделать это… Самостоятельно… Освободи меня… Человеческие ноги… Мне больше не… Нужны… Они мешают мне… взлететь…
- Но у меня… Нет никакого подходящего предмета…
- Ты и есть подходящий предмет, Катерина!!!
Что он имел в виду? Что?! Если бы только я могла это знать!..
Я закрыла глаза ладонями – магический жест, отделяющий реальность от иллюзии. Реальность – это иллюзия. Так он говорил мне раньше. Что, если это правда? Но как проверить это?
Реальность – это иллюзия... Иллюзия – это реальность…
Я повторяла эти слова про себя, словно заклинание, пока не ощутила, как раздвигается сознание, впуская память в свои пределы.
Я вспомнила.
Вспомнила, кто я на самом деле. Вспомнила, как сломать стены действительности, как заставить ее подчиниться, как создать реальность силой собственного разума.
Мысль оторвалась от тела и в который уже раз ринулась за помощью туда, откуда черпала свою силу:
Возьми мою жизнь, о, непостижимая сила ушедших в Глубины Драконов! Вот она – перед тобой! Возьми ее!.. только помоги…
Выстрел за выстрелом в ушах вспыхнула боль, ставшая уже привычной. Нечто, восставшее из Глубин, не знало отказа, когда его собственное дитя просило его о помощи. Оно вонзилось в меня непередаваемо острыми иглами бесчисленных звезд, упавших с черного, как ненависть, неба, создавая меня заново и уничтожая что-то, о чем я и не догадывалась. Что это было? Я не знала. Но что-то подсказывало, что очень скоро, несомненно, узнаю.
Грудная клетка сжала рвущийся наружу ментальный шторм. Превозмогая страх, я попыталась не растерять ни крупицы из тех бесчисленных мерцающих полусфер, что составляли сердце этого шторма. Они отчаянно вырывались и истерически хохотали в лицо, пока бесплотные, но непередаваемо мощные руки ментального приказа не объединили их в одно целое. Пульсирующее красным, колоссальное грозовое облако вытянулось, изменяя само себя. Мне оставалось лишь задать ему цель – и безудержный ментальный вихрь мгновенно сорвался с места и окутал Дракона Времени, отрывая куски живой плоти и заталкивая их в свою ненасытную, омерзительно чавкающую утробу.
Страшная судорога запрокинула голову Аварона вверх. Кроссы выстрелили в ненавистное Пространство, и оно едва слышно застонало. И на мгновение мне показалось, что я услышала зловещие слова, заключенные в этом стоне. Или это были всего лишь мои собственные мысли, повисшие по ту сторону обморока?
Зачем ты воскресила Зло, Катерина?! Какая ужасная, непоправимая, смертельная ошибка!!!
О великий Эфир, как ты ошиблась!!!
* * *
- Оказывается, твое тело так же уязвимо, как и твоя душа, - прошептало Пространство и сжалось в точку, набегая со всех сторон, точно разъяренная стая волков. – Это обнадеживает.
Аварон пришел в себя и обернулся. Что-то тускло блеснуло в руке Врага, заново создавшего свою плоть позади распластанного в грязи Дракона Времени. Что-то, до боли знакомое. Вглядываясь сквозь пелену дыма – казалось, воздух никогда уже не станет прозрачным – Аварон с безграничным ужасом увидел, ЧТО это было.
- Кто мог бы подумать, что Копье Презрения перейдет в мои руки, когда ты потеряешь свои… Так, Дракон? – с издевкой хохотнул Другой. – Теперь ты сможешь испробовать всю его убийственную прелесть на самом себе.
Другой прыгнул и исчез. Дракон Времени взмахнул крыльями, с грациозной легкостью уворачиваясь от свистящей пустоты, обозначившейся в его сознании: Оружие прошло мимо цели. Он все еще чувствовал Катерину, несмотря на постоянно ослабевающие нити Сцепления, и Копье Презрения расставляло для него ориентиры, обозначая извилистый путь вездесущего Врага. Даже оказавшись во власти Дракона Пространства, Оно по-прежнему помогало Аварону.
Но Другого это не трогало. Он ликовал. Копье закрепилось в нем так прочно, как только позволяло натянутое до предела Сцепление, и даже половина запредельной мощи чужого Оружия могла гарантировать ему победу. Но триумф Дракона Пространства не мог быть полным, как бы сильно он к тому ни стремился, и в глубине души он это понимал. Впервые в жизни Другой совершил непростительную ошибку: желая удержать Оружие Аварона в своих руках, он вплел свою ментальную оболочку в душу Копья Презрения. Он привязал себя к нему невероятно мощным сплетением ментальных нитей, и теперь ощущал себя связанным по рукам и ногам непредсказуемой волей Катерины. Что может помешать ей изменить ему так же мгновенно и без видимых причин, как это уже произошло с Авароном? Ведь всего несколько секунд назад Дракон Времени лишился ее поддержки, не смотря на Абсолютное Сцепление!
Так кому же из них она решила служить?
Аварон недоумевал. Ослепленный собственными идеалами, он искренне не мог понять, что произошло с той, кто должна была хранить ему верность. Но Другой не питал иллюзий. Он знал: Катерина не собиралась помогать никому из них. У нее была своя цель, великая цель, возложенная Глубинами на ее плечи… точнее, на острие ее лезвий. Вот только что затеяли Спустившиеся в Глубины?! Дракону Пространства не суждено было это узнать, но никакая опасность, отдаленная и потому кажущаяся нереальной, уже не могла заставить его изменить свое решение и отказаться от Оружия, неожиданно пожелавшего стать на его сторону – пусть даже на короткое Время.
Следующее хитроумное полуперемещение Другого едва не стоило Аварону отсеченных кроссов. Гибкие полудуги лезвий опоясали Пространство, брезгливо касаясь его, точно это был гнилой фрукт, заселенный многочисленными колониями зеленой плесени, и оказались за спиной Аварона. Так близко, что он услышал, как зашипела их раскаленная поверхность. Значит – Катерина сопротивлялась. Аварон вздохнул бы с облегчением, но легких у него больше не было – они исчезли вместе с пищеварительной системой: человеческие рудименты больше не были ему нужны.
Катерина сопротивлялась… Но тогда почему она теперь принадлежала Врагу, почему позволила ему завладеть собой?.. Ответ был близок, но Дракон Времени не хотел его видеть. Довольно, довольно, довольно боли!…
- Помочь тебе соображать быстрее? – пропел Другой, отпуская из воздвигнутой Авароном тюрьмы его собственную убийственную мысль.
Она вырвалась на свободу и в то же мгновение с безудержной яростью вонзилась в самое сердце сотнями когтистых лап: Катерина усомнилась в тебе. Усомнилась в правильности того, что ты делаешь. Усомнилась в том, что добро на твоей стороне. Она отплатила тебе твоим же неверием. И умирающее Сцепление вложило ее тело в руку Врага, чтобы помочь разобраться в самой себе… И сделать правильный выбор.
Стремительный полет Копья –
…весь мир притворяется… абсурд… моя жизнь – абсурд…
– и продольно располосованные крылья Аварона рванулись в отчаянной попытке удержать переполненное болью тело, но сопротивляться было бесполезно. Сознание Дракона больше не видело в этом смысла.
Она выдернула тебя с Путей, прямо из рук неизбежной смерти… - чуть слышно попытался было возразить его внутренний голос, схоронившийся где-то в глубине сраженной страданием души. – Она отдала за это слишком многое… Неужели ты действительно веришь в то, что она способна…
Раздался тяжелый всплеск, заглушивший последние слова.
…Мне все равно… Уже все равно…
Потоки грязной воды подхватили упавшее тело и протащили его за собой несколько метров по скользким плиткам тротуара, прежде чем оно остановилось, с силой ударившись о бордюр.
Другой презрительно усмехнулся.
Меняя плоскости и грани, Пространство вытянулось, сузилось, перетекло в собственную копию, и стремительно вытолкнуло занесенную для удара руку туда, где лишь мгновение назад лежал поверженный противник. Но мгновение – слишком большой промежуток Времени для того, кто умеет им управлять. Копье Презрения успело вспороть лишь холодный декабрьский воздух над исчезнувшей в неизвестном направлении головой Аварона, и, поднимая фонтан медлительных брызг, врезалось в грязь, все еще хранившую изогнутый отпечаток змеиного тела. Словно гигантский знак вопроса, распростертый в зловонной жиже, этот беспросветно-мрачный след был страшен в своей молчаливой отрешенности – и даже дождь не рискнул притронуться к нему, как ребенок опасается касаться руки глубокого старца.
Капельки воды замерли над ним - крохотные атомы вселенной, пораженные внезапной болезнью фатального узнавания: здесь остановилось Время. Здесь растворилось Пространство, поглотив само себя. Пытка неопределенностью длилась недолго – спустя доли секунды сила тяготения вернула каплям привычную реальность и разбила их о тротуар. Капли преодолели путь вниз со свойственной им небрежной хаотичностью и зазвенели неожиданно громко, словно им понравилось летать и не хотелось расставаться с этой впечатляюще-прекрасной способностью.
Но счастье освобожденной воды было коротким: откуда ей было знать, что она приглянулась одному из Драконов в качестве очередного вместилища для его ментального тела.
Густой и задымленный воздух ворвался в легкие Дракона Пространства – и в изумлении прошел их насквозь, цепляя частички того, что мгновение назад было его физической оболочкой, а теперь стало Ничем. Вездесущее Нечто обступило Аварона и проникло в кровь, возрождая к жизни едва ли не все известные человечеству болезни, но он не повторял прежних ошибок: он хорошо помнил волчье логово в замерзшем мире человеческого Прошлого.
Ощетинившись миллиардами кусающихся молний, ментальный Щит Дракона Времени напрягся и ответил яростным взрывом. Фрустрация, безверие, обреченность и ни с чем не сравнимая боль – все, что наполняло его жизнь, что составляло его мир и было его истинной сущностью, сконцентрировалось в одном-единственном мгновении. Оно выплеснулось наружу и интерферировало в тело захватчика с той же непринужденной легкостью, с которой тот сам проникал в чужую плоть. Бесконечная боль Аварона не была материальной. Но она была мгновенной. И оказалась реальнее и гораздо страшнее, чем все физические недуги человечества взятые вместе. Ее непобедимое, удушливое облако окутало Врага, разорвавшись в глубине чужой души, точно грозовой разряд, и Другой ринулся наружу, торопясь покинуть злое вместилище смертоносной субстанции.
Враг, должно быть, кричал. Но Аварон не слышал этого душераздирающего вопля, исполненного смертельного ужаса. Он сжал Время вокруг себя, не отпуская противника ни на секунду вперед, заставляя его рвать собственное ментальное тело в отчаянной попытке выбраться из кольца Вечности.
- Почувствуй мою боль, проклятая тварь, – прошипел голос, лишенный интонаций, и беззвучно рассмеялся. - КАК ТЕБЕ НРАВИТСЯ БЫТЬ ВРЕМЕНЕМ? О, я вижу твой вопиющий восторг! Не стоит благодарности! Я щедр и готов продлить прекрасные ощущения! Столько, сколько смогу удержать твою проклятую получеловеческую жизнь, прежде чем она сгорит в пламени безумия!
Временные петли все набегали, пока, наконец, не достигли предельной концентрации. Другой захрипел.
- О, эти прекрасные минуты! – исступленно крикнул Аварон. – Я могу сделать их еще насыщеннее, еще чище, еще ярче! Ты будешь помнить их даже после смерти, и она покажется тебе самым светлым мгновением в твоей жизни!
Корчась в созданном Авароном аду, Другой так и не смог разорвать кольцо Вечности…
Потому что оно рухнуло самостоятельно, разорванное третьей силой.
Время неожиданно вышедшее из-под контроля Аварона, взметнулось снопом жгучих искр и обдало его жаром бесконечного удивления. Он остановился, не понимая, что произошло с его Стихией и куда исчез от его власти тот, кому оставалось жить не более мгновения. И тут он почувствовал спиной сосредоточенно-спокойный взгляд. Он обернулся, не в силах поверить своим глазам: Враг медленно, но неумолимо обретал прежнюю сущность, а позади его распластанного по земле тела стояла Катерина.
…И в ее ладонях покоилось Время. Время, власть над которым он отдал ей своими же руками. Время тоже предало его.
Аварон взвыл. Истошный вопль на мгновение заглушил даже яростные завывания ветра, но тут же потух, превратившись в короткий, обессиленный стон.
Молнии змеились по небу, заползая за спину, и полыхали яркими, неестественно долгими разрядами, высвечивая замерший в кромешной темноте изящный силуэт с рассеченными крыльями. Он едва держался в воздухе, но не израненные крылья были тому виной. Истинная причина крылась глубоко в израненной душе.
Аварон все еще смотрел перед собой, не замечая, что там, где застыл неподвижный, тусклый взгляд его некогда оранжевых глаз, уже никого и ничего не было.
Почему?.. – только и смогло простонать непонимание, заключенное в темнице ускользающего рассудка, прежде чем его тело, пронзенное Копьем Презрения, скользнуло вниз, цепляясь за воздушные потоки.
Он уже не слышал ответа, пришедшего с той стороны теней:
- Аварон, ты всегда искал компромисс… Ты хотел избавиться от Врага, восстановить Баланс, спасти человечество от гибели… - и в то же время остаться в живых… Я нашла единственный способ этого достичь. Поверь мне… - Катерина не успела договорить, да этого и не требовалось: тот, к кому она обращалась, давно перестал понимать голос рассудка.
В следующую минуту сознание Копья затуманилось. Сила, обратившая его в Оружие, не могла позволить ему сохранить способность к запоминанию и пониманию. Подчиняясь воле, направлявшей его лезвия, Копье Презрения сорвалось с места и молниеносным движением ворвалось в чешуйчатое тело.
Аварон уже не кричал. Он почти не ощущал физической боли, стертой гораздо более сильным переживанием: ОНА возненавидела и предала его. Так же, как и весь мир…
Он нашел в себе силы разогнуться, преодолевая новый взрыв боли, отметивший движение Копья в обратном направлении. Следующий удар пришелся в незащищенную голову. Он вспорол чешуйчатую кожу и рассек глазницу. Нереально-оранжевая искра, совсем недавно бывшая глазом Дракона, лишенного Времени, отлетела в сторону, проваливаясь в щель канализационного стока, и потоки черной воды увлекли ее прочь.
Вырывая куски мяса и роняя алые капли в бушующую реку, Копье на мгновение застыло в уверенной руке Врага – на древке проступила кровь и соленая влага, поразительно напоминающая слезы. Не спуская презрительного взгляда с поверженного соперника, Другой неторопливым движением вытер древко о подкладку плаща и слегка приподнял его над головой. Но лишь затем, чтобы ударить вновь – с еще большей силой.
Удар. Снова удар. Копье поднялось и опустилось еще несколько раз, прежде чем затопленного болью сознания Аварона достиг насмехающийся голос Другого, наполовину заслоненный кровавым туманом:
- Я не дам тебе умереть быстро, Аварон. И знаешь почему? Потому, что ты сам этого хочешь.
Дракон Времени рванулся и пополз вперед. Скованные болью и изломанные крылья волочились по мокрому асфальту, конвульсивно вздрагивая и оставляя за собой неестественно алые следы не смешивающейся с водой крови.
Внезапно он остановился, не в силах преодолеть страшную преграду, неожиданно возникшую из ниоткуда: перед Авароном возвышалась до боли знакомая серая стена.
Комплекс.
- Гончий оценил бы этот шедевр моих скромных способностей, но ему выше головы хватает того экземпляра, что я восстановил на прежнем месте. Этот образец – специально для тебя. Мне кажется, ты с особенной нежностью относишься к отчему дому… Вспомни его, Аварон. Вспомни – и умри.
Что-то захрипело в глубине изуродованного тела и с бульканьем вытекло наружу. Иллюзия оказалась настолько реальной, что Аварон не сразу справился с охватившим его эмоциональным спазмом. Ментальный штурм Врага, которому у него не оставалось сил сопротивляться, сдавил его сознание, возвращая Аварона на пути памяти – а он не хотел и не мог идти этой дорогой. Картины Прошлого встали перед беззащитным взглядом Дракона с необычайной яркостью, и разбудили гремучую змею страха и ненависти. Она жалила его, беспощадно сдавливая кольцами безысходности, и не встречала ни малейшего сопротивления. Аварон был бессилен перед лицом собственной катастрофы. Он закричал бы, если смог. Но уже ничто не способно было заставить его кричать.
Копье Презрения задрожало в руке Другого, исполненное ожиданием единственного момента – мгновения, которое вот-вот настанет и решит все.
Аварон, казалось, тоже ощутил нечто, зародившееся в сознании умирающего Сцепления, или, по крайней мере, догадался, как должен был поступить. И если бы в нем оставалась хоть капля рассудительности и здравого смысла, если бы гнев, ярость и боль не лишили его способности чувствовать ситуацию и замечать, в какую сторону она вот-вот повернется, он увидел бы, что задумала Катерина. Такой простой и стройный, ее замысел был единственно верным выходом для всех. Он был воплощением справедливости. Но понять его суть Аварон уже не мог. Он видел лишь вглубь себя самого, и верил одной-единственной правде – правде собственных заблуждений, которые сделали из него то, во что он превратился – ослепленное и побежденное ненавистью существо.
В безумном взгляде единственного глаза Дракона Времени заплясали насмешливые искорки. Он извернулся и, оттолкнувшись изуродованным крылом от мокрого асфальта, сумел подняться в неожиданно загустевший, точно сметана, воздух.
- Тебе не победить меня! – воскликнул он, прогибаясь и выталкивая свое тело вперед со всей стремительностью, на которую еще были способны поврежденные мышцы.
Копье Презрения содрогнулось, почувствовав наступление момента истины, и устремилось навстречу, послушное собственной воле, которую не способна было изменить ни рука Другого, ни даже желание Глубин.
Другой резко отдернул руку с Копьем назад. Он успел понять, что происходит, но сделал это непростительно медленно в мгновенно ускорившемся Времени – и не смог избежать столкновения. Неожиданно предавшее своего нового хозяина, Оружие преодолело отделяющие его от Аварона метры на предельной скорости и врезалось туда, где сжалось в жутком предвкушении конца трепещущее сердце Дракона.
Дождь прекратился с той же внезапностью, с которой и начался. Последние бешеные порывы ветра пронеслись вдоль притихших в испуганном ожидании улиц и смолкли. Изломанные ветви деревьев, искрошенное стекло выбитых окон, перевернутые и смятые автомобили – все замерло, застыло в гротескной позе злодея, только что осознавшего, что в пригубленном вине был яд.
Вечность прогнулась под тяжестью Копья, и мгновение спустя все было кончено: тело Дракона, забившееся в предсмертной агонии, освободило мироздание, возвращая ему хрупкое, изначальное Равновесие. Время ворвалось в тело Катерины, и в тот же миг бесчисленные связи Сцепления, казавшиеся такими прочными и нерушимыми, порвались и рассыпались в прах. Сцепление умерло. Умерло порожденное им Изменение. И растворившись в Эфире, вслед за ним умерла Дисгармония.
Казалось, в мире умирает все. Казалось, мир целиком состоит из смерти.
Копье Презрения, пронзившее сердце Дракона, тоже перестало существовать. Созданное Сцеплением, умершим вместе с Авароном, ментальное тело Оружия взметнулось в небо столпом безудержного огня, разрывая собой Пространство и Время. По телу Бесконечности прошла страшная судорога. Оно еще не знало, какую участь уготовило ему перед смертью обладающее разумом Копье, но уже предчувствовало коллапс.
Другой пронзительно закричал. Адская боль пронзила кроссы, вцепившись раскаленными крючьями в его тонкую оболочку. Ментальное тело Оружия, прочно переплетенное Драконом Пространства с нитями его собственной души, рванулось в последний раз и, захватывая его с собой, устремилось туда, где было рождено, и откуда нет пути назад. Рожденное Глубинами с единственной целью – восстановить Равновесие Стихий – Оружие справилось со своей миссией и ушло в небытие, навсегда оставив человеческий мир и приютившую его ментальную оболочку человеческой души. Единственная ошибка, которую допустил Другой в неожиданном порыве ярости, стоила ему слишком многого.
Три тени исчезли из мира. Но лишь одна из них – впервые за всю свою жизнь – сделала это по собственной воле.
* * *
Потревоженные неожиданным Возвращением Теней, Пути Душ захлопнулись, выдернув из себя чужеродную ткань, словно застрявшую в теле занозу. Эфирный туман выплеснулся в Пространство, сворачиваясь кольцами, и растекся по земле.
Мертвые лучи холодного предзакатного солнца осветили две замершие посреди бескрайней ледяной пустыни фигуры. Одна из них казалась мертвой, застыв единственным черным пятном на белоснежном саване, покрывшем одинокую землю начала Времен. Вторая – казалась живой, но то была лишь иллюзия, рожденная яростными порывами ветра, колышущими почерневшие кроссы, и северным сиянием, благодаря которому на подернувшийся дымкой тускло-оранжевый глаз изредка падали едва различимые отсветы.
Коленопреклоненное изваяние замерло над распростертым на снегу телом Дракона. Беззвучные слезы стекали по ледяной корке, бывшей когда-то лицом девушки. Ее занесло снегом по пояс, ноги вмерзли в лед, но неподвижная обледеневшая маска, заменившая ей лицо, не выражала ничего. Ни боли, ни страдания, ни страха.
Она ждала. И с каждой минутой убегающего вперед Времени, заключенного в ее исхудавших и посиневших от холода руках, отчаяние становилось все глубже и безнадежнее. Неподвижные тени удлинились, пока ночь не стерла их с лица земли.
Снежная мгла стала беспросветной. Мохнатые хлопья снега летели параллельно земле, то набирая высоту, то круто уходя вниз, формируя причудливые холмы и долины. Буря занесла девушку целиком, но и тогда она не сдвинулась с места. Не подняла глаз. Не встала с колен.
Ожидание тянулось, словно бесконечная песнь ледяного ветра – печальное, трагичное и не ослабевающее ни на мгновение. Ничто не способно было нарушить абсолютную неподвижность, воцарившуюся в пустом и угрюмом мире – в мире, где спустя тысячи лет неизвестности появится новый вид живых существ. Пройдет еще несколько тысячелетий, прежде чем этот вид захочет покорить Пространство и попытается познать Время. И еще двадцать пят лет пройдет с этого момента, прежде чем Время попытается познать само себя.
Девушка верила. Пронзительные завывания ветра сделались глуше, и вскоре смолкли окончательно.
Каждый день. Череда одинаковых, ледяных дней сменялась чередой одинаковых, ледяных ночей.
Каждую ночь. Казалось, каждая следующая была длиннее предыдущей на тысячу лет.
Каждую минуту. До тех пор, пока ожиданию не пришел конец.
...