Глава 9.
…«Здравствуй любимый мой! Это я, милый, я – твоя девочка. Случилось страшное – нашу с тобой переписку прочитали… Ты, наверное, уже и сам всё понял ещё вчера – последние сообщения тебе писала не я. Он про нас знает и знает, что ты – это ты. Прости меня любимый, что так вышло; ты же знаешь – я всегда была рассеянной. Вот и теперь тоже. Дома такой кошмар… Ты даже представить себе не можешь! Он будет тебе звонить. Как смогу – наберу тебя, сам не присылай ничего ради Бога! Пока выйти из дома не могу. Звонить не с чего – телефон у меня отняли – он сейчас у Сергея. Целую нежно, любимый. Пока. Твоя Ксюша».
Владимир тупо перечитывал раз за разом пляшущие перед глазами строчки, с трудом подавляя волнение. Конечно, он уже вчера понял, что сообщения ему шлёт не Оксана, но верить в очевидное не хотелось. Очень не хотелось. Он представил дальнейший ход развития событий и поёжился. Перспективы просматривались весьма и весьма гадкие.
Хорошо зная подлый характер Сергея Александровича, Владимир помножил его на манию величия и широкие финансовые возможности, разделил на паническую трусость и получил приблизительный алгоритм действий своего шефа.
Сначала он вцепится в жену и вытянет из неё вместе с жилами всю подноготную. Но не поверит в серьёзность её чувств к Владимиру, сочтя их за блажь избалованной женщины и постарается напугать его, чтобы он не искал дальнейших встреч с Оксаной. А Оксану будет жёстко контролировать. Потом, наверняка позвонит Марине и поведает ей во всех красках, какой её муж подлец. Потом… Ффу-у… Дальше просчитывать шаги Сергея Александровича ему не хотелось – будь что будет. Главное он знал твёрдо – Ксюха не сдастся и не испугается. Они долго ждали этого момента, обсуждали его, и теперь время пришло.
Владимир снова перечитал пришедшее на электронную почту сообщение и выключил компьютер. Как, однако, всё не вовремя! Маринке через десять дней предстояла довольно сложная операция на глаза, потом реабилитационный период – месяц уж точно. Если сейчас всё откроется – беда! А Оксана, как она в таком аду всё это время будет? Нет, недели две нужно протянуть. По-любому. А дальше как Бог даст. Бросить почти слепую женщину он не сможет. Ксюша подождёт пару недель. Пусть квартиру пока снимет, что ли… Да, наверное только так и можно выйти из ситуации – две недели ничего не решат, если они любят друг друга…
Владимир вздрогнул от резкого звука телефонного звонка. «Понятно!» - подумал он, разглядев последние цифры высветившегося на дисплее мобильника номера звонившего. Он покосился на хлопотавшую в кухне Марину, вздохнул и поднёс телефон к уху.
- Здрасьте, Владимир Андреевич, - по-змеиному зашипела трубка. – Как Ваше здоровье, как семья, как дочка?...
- Спасибо, Сергей Александрович, - изысканно вежливо ответил Владимир Андреевич. – Всё хорошо, надеюсь у Вас также.
- Да нет, Вов, у меня не совсем всё так, как хотелось бы.
- Случилось что? – холодно поинтересовался Владимир.
- Да так, ерунда… Посоветоваться нужно. Ты как – не против?
- Как скажете, Сергей Александрович. – согласился Владимир Андреевич.
- Тогда завтра в десять у меня. Надеюсь, дорогу помнишь. - Подвела итог трубка.
- Помню! – заверил Володя.
- Вова, - окликнула молча сидевшего за письменным столом супруга Марина. – Ты сейчас с Журкиным разговаривал?
- Угу… - кивнул головой Владимир.
- Сухо ты с ним как-то… - пожала плечами жена. – Вы что, поругались?
- Да нет, Марин, всё нормально. Показалось тебе. – ответил Володя и уткнулся в книгу, избегая дальнейших расспросов.
Дорогу к кабинету Сергея Александровича Ольховский действительно знал хорошо, потому что бывал здесь не однажды, но очень надеялся, что сегодня идёт сюда в последний раз. Он и сейчас бы не пришёл, если бы не Оксана. Отправляясь на эту неприятную встречу Владимир, искренне верил, что сможет всё объяснить Сергею и тот поймёт его и поймёт свою жену и, возможно, они решат проблему без никому не нужных скандалов. Да и не мог он прятаться за спину своей любимой, оставляя её один на один с разъярённым супругом.
- Здравствуй, Сергей Александрович! – поприветствовал Журкина Владимир, заходя в кабинет.
- Здравствуйте, Владимир Андреевич… - подчёркнуто вежливо ответил на приветствие Сергей Александрович.
Он не торопясь, подошёл к входной двери, выглянул в коридор, покрутив в разные стороны коротко стриженой головой, удовлетворённо хмыкнул и запер дверь на ключ.
- Чтоб не мешали… - пояснил Серёжа продолжавшему стоять посреди кабинета Владимиру Андреевичу.
Заперев дверь, Сергей Александрович подошёл поближе к Володе и стал его с интересом разглядывать.
- Я слушаю. – напомнил Володя, когда пауза уже слишком затянулась.
- Вот тебе! – тоненько взвизгнул чиновник, резво напрыгивая на не ждавшего подобного развития событий гостя и размахивая кулаками.
Оторопевший Ольховский едва успел отклониться в сторону от Сережиных кулаков, но на ногах всё же не устоял. Не достав до лица, Сергей Александрович опрокинул-таки врага на пол своим большим животом. Владимир Андреевич кувыркнулся через стоявший посреди кабинета диван и оказался зажатым между стеной и холодильником. Развивая достигнутый успех, Серёжа, не желавший выпускать из рук фактор внезапности, рванулся, было к барахтающемуся между стеной, диваном и холодильником Володе, чтобы затоптать его ногами. Однако, он немного не рассчитал своих габаритов и застрял в узком проходе между холодильником и шкафом, опрокинув при этом на себя красивый импортный кулер. Стремительная атака захлебнулась.
- Ты что, студень поганый, делаешь?!! – заорал на Серёжу, поднимаясь на ноги Ольховский. – Да я тебя прямо здесь сейчас урою, козлина!
- Не уроешь! – мгновенно выскочив из мебельной щели, пропищал, откатываясь к противоположной стене кабинета, Сергей Александрович.
- Не уроешь – тебя тогда в тюрьму посадят! – напомнил Владимиру Андреевичу о неизбежности уголовной ответственности Журкин, с сожалением покосившись на им же запертую дверь кабинета. Переведя взгляд снова на противника, Серёжа к большому своему неудовольствию обнаружил, что Вовик стоит напротив него в правильной боксёрской позе, вполоборота, явно собираясь врезать ему от всей души по физиономии. «Вот чёрт, он же вроде боксом когда-то занимался…» - тоскливо подумал Сергей и, схватив подвернувшийся под руку стул, поднял его над головой. – Не подходи! Я дурак! Голову проломлю!!!
- Да успокойся ты, придурок, - Ольховский присел на край полированного Серёжиного стола и, доставая из кармана пальто помятую в драке пачку сигарет, вопросительно поглядел на стоящего со стулом над головой Сергея Александровича, - Будешь?
- У меня не курят! – не слишком уверенно заметил хозяин кабинета, насторожённо опуская стул. – Хотя, ладно – давай…
Мужчины дружно закурили, как паровозы и в разгромленном кабинете воцарилась тишина. Только едва слышно булькала вода, вытекавшая из сваленного Сергеем Александровичем кулера, да щёлкали большие малахитовые часы на столе.
- У тебя пепельница есть? – совершенно обыденно поинтересовался Владимир.
- Вон в шкафчике возьми…
- Ну, что, успокоился? – спросил Володя, когда покрытый от злости пунцовыми пятнами Сергей Александрович начал приобретать более или менее однотонный розоватый оттенок. – Разговаривать будем?
- Угу! – кивнул головой Серёжа. Он тонко прочувствовал ситуацию и отлично понимал, что продолжение драки ничего хорошего ему не сулит. Поэтому Сергей решил отказаться от нецивилизованных методов ведения переговоров, а воспользоваться силой интеллекта. То есть – сыграть на своём поле, что было более эффективно и уж, конечно же, гораздо безопаснее первого варианта.
Общение их напоминало разговор двух глухих. Сергей Александрович гневно сверкал на собеседника маленькими, налитыми кровью глазками и время от времени брызгал слюной, требуя немедленно порвать все отношения с Оксаной и бесследно исчезнуть из его так комфортно складывавшейся жизни. Владимир курил сигарету за сигаретой и что-то бубнил Серёже про настоящую любовь, судьбу, светлые чувства между мужчиной и женщиной. Короче, нёс какую-то ахинею, пытаясь объяснить Сергею Александровичу то, что ему порядком поднадоело ещё в школе, на уроках литературы.
В общем, друг друга они не слышали и, когда Серёжа в двадцать седьмой раз стал рассказывать гостю о святости своих семейных традиций, тот устало вздохнул, попросил хозяина отпереть дверь и, не попрощавшись, вышел, смерив его сочувственным взглядом…
- Нет, ты понимаешь, он разговаривал со мной, как хозяин положения! Ты, дескать, трепись тут, сколько хочешь, а я вот сейчас в своей семье разберусь – и тогда возьмусь за твою! – Оживлённо рассказывал Оксане Сергей Александрович, будто речь шла о каком-нибудь заурядном происшествии у него на работе. – Да, так прямо и сказал: «Маринке до операции не говори ничего»! Представляешь! Вот! Видишь, как он о своей семье заботится… О тебе вообще разговаривать не хотел…
- А зачем же он приходил тогда?! – возразила Ксюша, не подавая виду, как больно ранят её слова мужа.
- Как зачем? Я его вызвал. – придвигая поближе тарелку супа уставился на Оксану Сергей Александрович. – Ну и подстраховался, пользуясь случаем. Да ты не представляешь себе, какой он урод…
- Я не верю!
- Да это твои проблемы. Только обидно мне за тебя, Оксан. Честное слово… Второе давай! – проговорил Серёжа, отодвигая опустевшую тарелку. – Ты что себе думаешь, он тебя любит что-ли? Не-а… Знаешь что ему на самом деле нужно было? Ты только не расстраивайся сильно, ладно? Я тебе просто обязан глаза открыть – ему нужно было трахнуть жену Журкина! Не тебя, кисонька, а мою жену в твоём лице, чтобы хоть раз в жизни, хоть в чём-то со мной сравняться. Неужели сразу непонятно было?
- По-моему, ты бредишь! – незаметно для себя втягиваясь в разговор, возразила Ксюша. – Инициатива была моя, если уж на то пошло. Он мне ни одного намёка за всё время не сделал!
- Значит, очень искусно подтолкнул тебя к этому. А ты и купилась, бестолочь. – продолжал провоцировать женщину Сергей Александрович. – Ну, ладно. Хватит на самом деле, чего это мы всё о нём да о нём. Давай лучше о нас, Ксюш, поговорим. Ты как думаешь, куда лучше съездить на пару недель - отдохнуть и весь этот кошмар забыть? Может в Египет опять, как последний раз, помнишь? Отельчик там вроде ничего был, и кормили нормально!
Ксюша мгновенно вспомнила «отельчик», свечи и Серёжин пузырёк. Её замутило.
- Что забыть, Сергей! – почти крикнула она. – Ты совсем не соображаешь, что произошло? Я ещё раз тебе говорю – я люблю этого человека! Я нуждаюсь в нём! Пойми ты это, в конце концов…
Оксана вскочила из-за стола, наклонилась над Сергеем и, чётко разделяя слова, твёрдо произнесла:
- Я не планирую осуществлять с тобой дальнейшее совместное проживание. Я. Тебя. Не. Люблю.
Это было ужасно. Никогда ещё жена так не разговаривала с Серёжей. От неожиданности он выронил чашку с чаем и поднял на неё горящие бешенством глаза.
- Ну и ты тогда послушай тоже! – едва сдерживаясь от негодования, зашипел Сергей Александрович. – Я. Не. Собираюсь. Тебя. Никому. Отдавать. И оставляю за собой право бороться за тебя как за свою женщину. Любыми методами!
Последнюю фразу он произнёс с особой угрозой в голосе, крепко ухватив Оксану за рукав халатика.
- Да пошёл ты… - рванулась, высвобождая руку, Ксюша. Халатик с треском лопнул и разлетелся на две части, почти целиком оставшись в цепких Серёжиных руках.
Сергей Александрович смотрел на гордо поднимавшуюся вверх по лестнице Ксюшу, на её красивую попу в беленьких трусиках с крупными чёрными горошинами и чувствовал, как растёт внутри него желание обладать ею.
Повинуясь внезапно возникшему зову плоти, Серёжа вскочил, опрокинув стул, и кинулся следом за женой. Сообразив, что Оксана направляется в спальню, Сергей Александрович не стал догонять её на лестнице, (тогда ему пришлось бы волочить женщину до постели), а настиг Ксюшу аккурат возле кровати.
- Чего тебе ещё от меня нужно? – ледяным голосом спросила Оксана.
Серёжа присел на край постели, развернув Ксюшу лицом к себе, и осторожно обнял её за упругие бёдра.
- Когда-то… эти чудесные ножки… были моими… - всхлипывая, тихо проговорил он, прильнув лицом к животику супруги, чтобы та могла чувствовать обильное слезоотделение из глаз Сергея Александровича.
Оксана судорожно вздохнула, поёжившись от прикосновений Сергея, но оттолкнуть рыдающего супруга не решилась. Ей стало очень жалко Серёжу. Она совсем не хотела причинять ему боль и очень переживала по этому поводу.
- Не плачь, Серёж, не надо. Всё образуется. Вот увидишь. – ласково, как маленького мальчика, погладила она Серёжу по всклоченным волосам.
- Ууу –уу… - заскулил в ответ Сергей Александрович, ещё сильнее прижимаясь к маленькой Оксане.
- Ты всегда будешь для меня родным человеком! – продолжала нежно разглаживать Серёжины волосы Ксюша. – Всё у тебя будет хорошо…
- Угу… - соглашался плачущий Сергей Александрович, как бы невзначай, стягивая подбородком с Ксюши прозрачные трусики. – Не бросай меня, Оксан! Я умру без тебя… Только не сейчас!
- Нет, конечно, Серёж! – прослезилась, тронутая глубиной чувств супруга несчастная Ксюша. – Конечно, не сейчас!
Сергей, тем временем незаметно спустивший с женщины трусы уже почти до колен, обхватил её покрепче правой рукой за талию и приподнял немного, оторвав от пола. Пока лирически настроенная Ксюша соображала, что происходит, Сергей Александрович быстро сдёрнул с неё трусики и повалил лицом на постель, заботливо подставив колено, чтобы женщина не могла сдвинуть ноги.
- Тихо! Тихо, Кисонька… - заворковал, прижимая к кровати заметавшуюся Ксюшу, внезапно переставший плакать Сергей Александрович. Он быстро сбросил с себя домашние шорты и майку и засопел, пристраиваясь поудобнее.
- Пусти меня, негодяй! – заорала окончательно пришедшая в себя женщина, извиваясь под Серёжей всем телом. – Пусти! Слышишь!!!
- Ага! – деловито облизываясь, хихикнул Сергей. – Вот поимею тебя немножко и отпущу!
Сломив отчаянное сопротивление несговорчивой жёнушки, Серёжа придал ей подходящее положение, обильно смазал чудесным гелем нужные места себе и Оксане…
- Мамуля! Папа!!! Вы где?!... – словно обухом по голове Сергея Александровича ударил звонкий детский крик из глубины дома. Живущая неподалёку тёща, очевидно разглядев припаркованный возле ворот красный автомобиль, решила порадовать ребёнка и притащила Павлика без звонка, в самый не подходящий момент.
…- Твою мать!... – смачно выругался позеленевший от досады Журкин, вытирая не пригодившийся гель тяжёлой бархатной шторой. – Тьфу, бля… Пойду, с мамой поздороваюсь! Давно не виделись…
Он обречённо покачал головой, натягивая на толстые белые ляжки просторные шорты, и вышел, плотно прикрыв за собой дверь в комнату.
- Здравствуйте, Вера Григорьевна! – раздался за дверью его ехидно-радостный голос. – Вы просто представить себе не можете, как Вы вовремя! Это просто чудо какое-то… Так подгадать!!!
- Здравствуй Серёженька! – опешила от такого тёплого приёма тёща. Отношения с зятем у родителей Оксаны дали трещину лет восемь назад, где-то через месяц после их свадьбы, когда живший у них Серёжа обозвал младшую сестру Ксюши потаскушкой. Оксанин папа тогда поставил Серёже синяк под глаз и выставил за дверь. Дело было под Новый Год, и идти Журкину в то время было абсолютно некуда, что вновь обретённый родственник Сергея Александровича должен был понимать. Но он его всё равно выгнал – потому что ему было тогда на Серёжу наплевать.
Синяк под глазом у Журкина уже давно прошёл, а обида в сердце осталась. Сергей Александрович не мог быстро забывать проявленную в отношении него подлость. Первые годы он вымещал обиду на их дочери, а потом просто вёл себя с родителями Ксюши подчёркнуто официально, прекратив с ними практически всякое общение. Как впрочем, и со всеми представителями Оксаниного круга из её дожуркинской жизни.
- А где Ксюшенька? – спросила смущённая радостью Сергея Вера Григорьевна, снимая куртку с нетерпеливо пляшущего на месте Павлика.
- Да, пап, где мама?! – требовательно поинтересовался мальчик.
- Здесь, сыночка! Здесь! – закудахтал, направляясь к сыну, Сергей Александрович. – Здесь наше сокровище – где ж ей быть-то ещё… В порядок себя приводит. Измазалась девочка – теперь отмывается!
- Это где же она измазалась-то, Серёж? – недоверчиво спросила зятя Вера Григорьевна, частенько подсмеивающаяся над выходившей за все нормальные рамки аккуратностью дочери. – Ты шутишь, что-ли?
- А здесь у нас и измазалась, не в Москве же. Сами знаете, грязи найти – дело не хитрое, мама! – продолжал громко паясничать Сергей, вынуждая Ксюшу за дверью поторопиться.
- Привет, мам! – с трудом изображая радость, обняла Веру Григорьевну вышедшая на конец в гостиную Оксана. – Прости, что так долго – голова разболелась ужасно.
- Это к перемене погоды! – многозначительно вставил Сергей Александрович, подтянув сползшие с живота полосатые шорты, и ухмыльнулся. – Уж я-то знаю…
- Чайку попьёте, мама? – глумливо спросил он, обращаясь уже к Вере Григорьевне. – Я налью, если что…
… «Ну, наконец!» - подпрыгнул от радости Владимир, разглядев знакомый номер на дисплее своего телефона.
- Да! Слушаю, котёнок! Ты где?! – закричал в трубку Володя.
- В городе, милый. В центре. Ты подъедешь? – неуверенно спросила Оксана.
- Прилечу! – выпалил мужчина. – Куда только, скажи?!
- Может, на набережную?
- Буду через десять минут!!! – заверил Володя, резко рванув с места автомобиль.
Припарковавшись возле пешеходной зоны Владимир стал озираться в поисках любимой, но проглядел, как она подошла к его машине.
Ксюша открыла дверку и молча села рядом с ним на переднее сиденье. При виде её у Володи защемило сердце; Оксана постарела за последние две недели лет на десять. Ясные когда-то глаза потухли, сильно выделяясь на осунувшемся кукольном личике и опоясавшись мелкой сетью лучиков-морщинок, старательно замаскированных дорогим макияжем. Сочные губки как будто сдулись, став тонкими и невыразительными даже под слоем яркой помады, и вообще вся она была не совсем живая, что ли. Словно зомби…
… - И так каждый день, представляешь?! – чуть слышно рассказывала о своем невесёлом житье Оксана. – На работе он взял отпуск и ни на шаг от меня не отходит. Эти постоянные разговоры… Как услышу его «Давай чаю попьём!», так хоть в обморок падай, потому что это значит – «Давай-ка ещё об этом поговорим!»… Я и падала. Два или три раза – не помню уже! Первый раз, когда он нож мне к горлу приставил… Потом ещё, на следующий день или в этот же день, вечером… Всё перепуталось…
Ксюша положила голову на колени Владимиру, устраиваясь поудобнее и криво усмехнулась:
- Встал на четвереньки, лает на меня по-собачьи и кричит, что он психически больной и ему ничего не будет, если меня убьёт… Потом головой об стенку биться начал… Правда в том месте где гипсокартон был, уж не знаю заранее выбирал или случайно так вышло, но по кирпичам стучаться не стал… Телефон мой просто разорвал на две части – золотистый такой, раскладной, помнишь? А с сексом лезет… - Оксана снова устало усмехнулась. - И везде-везде он! Ни на минуту одну не оставляет – говорит, говорит…
- Погоди, малыш, - выходя из оцепенения от Ксюшиного рассказа, перебил её Володя. – А как же ты сегодня выбралась?
- Сегодня вообще странно получилось, - пожала плечами женщина. – Он поплакал сначала, сказал, что не может больше смотреть, как я мучаюсь, и отправил к тебе.
- Ты серьёзно?!
- Ну, да. Даже машину служебную дал с водителем, - Оксана приподнялась на локте и указала на тонированную серебристую «Волгу» не вдалеке. – Меня Андрей привёз…
- Что-то мне это всё не нравится, - нахмурился Вовка. – Что опять твой гибрид шакалопсовый задумал?
- Как ты его назвал?! – засмеялась Ксюша. – Это ещё что за гибрид такой?
- В семидесятых годах пограничники для проверки самолётов вывели: скрестили шакала с лайкой. Ищейка получилась универсальная, но пакостная – сил нет! Глаз да глаз нужен.
- Шкодливая ищейка, значит! – улыбнулась женщина, покачав головой. - А что, подходит.
- Ещё бы! – согласился Владимир, вновь становясь серьёзным. – Вот я и думаю, что это он вдруг тебя сам ко мне направил… Чего он хочет?
- Ой, ты прямо совсем уже монстром каким-то его считаешь. – Недовольно поморщилась Оксана.
- А на самом деле это не так?
- Нет, конечно, - терпеливо ответила Ксюша. – Просто понял человек, что к чему. Может, дошло до него, пусть не сразу. Я же ему всё про нас рассказала – что же тут непонятного. Не укладывалось в голове сначала, верить не хотел. Он же слабый, если уж честно…
- Ксюш, ты действительно такая наивная или притворяешься? – оборвал женщину Володя. – Всё что ты говоришь, Журкин понимает лучше нас с тобой вместе взятых, но принять может лишь в том случае – если это его не касается. А в нашей ситуации – плевать он хотел на все чувства и интересы, кроме своих личных. Никто его в жизни не интересует, кроме себя любимого. Уж поверь, солнышко; я это давно понял.
- Хватит, Вов! – маленькая холодная ладошка накрыла рот Владимира. – Поехали куда-нибудь, а?
Ксюша смущённо покосилась на мужчину и прильнула к его губам долгим зовущим поцелуем.
- Ага, - выдохнул Вовка, растерянно тыча ключом в замок зажигания и, уже тронувшись, озадаченно посмотрел на прижавшуюся к нему Ксюху. – Слушай, а куда? Я сегодня не рассчитывал…
- К родителям моим езжай, горе луковое! – засмеялась она, поиграв ключом перед его носом – Я рассчитывала! А договорим позже – мне сейчас другое важней…
Часа через два Владимир вернул заметно повеселевшую Оксану на набережную, где в одиноко стоящей «Волге» дремал, дожидавшийся конца свидания водитель.
- Слушай, а он что – тоже в курсе? – кивнул Володя в сторону машины.
- Не знаю… Вряд ли, - равнодушно пожала плечами Оксана. – Андрей обычно не вникает в детали, если ему платят и кормят.
- Странно всё-таки…
- Что странно, милый?
- Да всё странно: отправил тебя ко мне, водителя дал с машиной… Не к добру такая забота! Вот увидишь – гадость какую-то придумал опять. Не иначе.
- Ну, хватит, Вов! – уже на самом деле рассердилась женщина. – Ты просто не в состоянии думать о нём объективно – вот и несёшь всякую ерунду. Скажи лучше, что делать будем – я устала…
- Что делать, как раз и не вопрос – мы, вроде, это уже давно решили. – Володя прикурил сигарету и глубоко затянулся, собираясь с мыслями. – Вопрос – когда! Понимаешь…
- Что? – насторожённо спросила Ксюша.
- Да нет… Не подумай чего, - поспешил объяснить Владимир. – Мне нужен месяц. Операция у жены, помнишь? Других препятствий нет. А пока – может, уедешь куда-нибудь? Всего месяц, Ксюш. Тридцать дней…
- Куда же я уеду, дорогой?! – криво усмехнулась Оксана. – У меня – сын. Не забыл? Нет уж, буду жить дома.
- Я боюсь, ты не выдержишь его прессинга. Сломаешься.
- Выдержу… - вздохнула Ксюша, разочарованно глядя на Владимира. – Всё будет хорошо. Ладно, поехала я домой…
Дигон задумался, выслушав незамысловатый рассказ, хмыкнул и, не мигая, уставился на собеседницу:
- А Вы не могли бы припомнить точно, когда состоялся этот разговор с незнакомцем?
- Спросите еще, в котором часу… - съехидничала, было, Оксана и осеклась. – То есть, Вы хотите сказать…
- Не сказать, а спросить – не подошёл ли назначенный Вами срок следующей беседы. Ну, триста лет-то прошло?
- С ума сойти можно!
- Хм… Действительно забавно! – пожевал свои тонкие губы Дигон. – Похоже, что наш союз может быть более плодотворным, чем я ожидал.
- Хотите на моём горбу в Шамбалу въехать?
- А почему нет? Вы-то пользуетесь сейчас моим транспортом!
- Очень тактичное замечание! – восхищённо посмотрела на него Оксана. – И как это у Вас только получается? Что ж, взбирайтесь на мои хрупкие женские плечи и располагайтесь поудобнее, словом, чувствуйте себя, как дома!
- Да я – уже… - смущённо потупился мужчина. – А Вы, разве не заметили?
Оксана звонко рассмеялась такой непосредственности и обречённо махнула рукой:
- Заметила! Да только поздно…
- Не жалейте, Сударыня, я Вам пригожусь! Тем более что мы, кажется, уже приехали. - сообщил Дигон, вставая с кресла. Он галантно протянул женщине руку, помогая подняться, и направился к выходу.
Капсула стояла, причалив вплотную к огромной гранитной плите посреди просторной слабо освещённой пещеры. Стены и потолок пещеры терялись в вязкой темноте и разглядеть их, не было никакой возможности. Воздух был свежим и совсем не влажным, а температура вполне сносной – градусов пятнадцать по Цельсию – не ниже.
Дигон взял Оксану под руку и уверенно двинулся куда-то вглубь, не обращая внимания на полумрак, как будто он мог видеть в темноте, как кот. Сзади ритмично забухали кованые сапоги гвардейцев, высекая искры на гранитном полу. Странно, но чёткая поступь солдатских сапог помогла растерявшейся, было, Оксане взять себя в руки, и она успокоилась.
Спустя несколько минут пещера начала сужаться, сначала едва заметно, потом всё больше и больше, пока гранитный плац не превратился в узкую, не более метра шириной змеистую тропинку. Тропинка уходила куда-то вверх, упираясь одним краем в гладкую отвесную стену, а другим, обрываясь в пугающей тёмной пустоте. Процессия замедлилась, продвигаясь дальше уже более осторожно. Подъём становился всё более крутым и утомительным, и Оксана совсем уже выбилась из сил, когда неутомимо шагающий впереди, как страус, Дигон резко остановился.
- Здесь! – произнёс он, оборачиваясь к женщине. – Можно сказать пришли…
Оксана подошла и покрутила в разные стороны головой, но ничего не заметила и вопросительно уставилась на мужчину.
- Два шага вперёд и налево. В нишу. - пояснил тот.
- Там есть ниша?
- Два шага вперёд и налево, – терпеливо, как ребёнку, повторил Дигон. – Ну же!...
- Ну, налево, так налево… - пробормотала панически боявшаяся темноты Ксюша, неуверенно переставляя свои маленькие ноги. – Раз,… Два,… Да нету здесь никакой… - возмущённо повысила, было, голос женщина и осеклась на полуслове, разглядев мерцающий белёсый свет исходящий прямо из стены.
«Значит, ниша всё-таки есть!» - облегчённо подумала, увидев свет в стене, Ксюша и шагнула ему на встречу. Прокравшись по узкой галерее, еле живая от страха Оксана выбралась, наконец, на хорошо освещённую площадку и открыла рот от удивления.
Прямо перед ней, на расстоянии нескольких шагов возвышались вмонтированные в скалу мощные бронированные ворота, увенчанные шикарной нацистской свастикой и различными надписями на немецком языке. Судя по большому количеству восклицательных знаков - устрашающего характера. Прямо как в кино про вторую мировую войну.
- Впечатляет? – хихикнул, высунув голову из стены Дигон.
- Тьфу, на Вас! – вздрогнула от неожиданности Оксана. – Хвати меня пугать!
- Последний раз! – невинным тоном пообещал Глава. – Но немцы-то, какие молодцы, согласитесь?
- Да уж… А что здесь написано?
- Написано, что ворота заминированы, и лучше туда не соваться. Но - не волнуйтесь: мои ребята уже давно все эти милитаристские штучки повыдёргивали, – махнул рукой Дигон. – Сейчас все соберутся, и пойдём в предбанник Шамбалы. Здесь, если помните и архив Вас интересующий хранится.
Когда всё члены экспедиции были в сборе, двое гвардейцев Совета подошли к воротам и одновременно повернули едва заметно выступающие рычаги. Ворота мягко загудели и плавно разошлись в стороны, открывая путь в тайное чрево горы.
Перед входом в туннель гвардейцы Дигона достали из контейнера несколько лежащих там факелов, подожгли их и быстро двинулись вглубь, втыкая факелы, в специальные держатели на стенах. Багровые всполохи зловеще заметались под тёмными сводами и на стенах пещеры, освещая путь экспедиции.
- Прямо испанская инквизиция какая-то, - недовольно поморщилась Оксана, озираясь по сторонам. – А электричество или скажем, фонарики хотя бы захватить нельзя было?
- Легко! – усмехнулся Дигон. – Хватайте сколько хотите, вот толку, к сожалению, от них здесь никакого. Не работают в этом замечательном месте ни колдовские штучки, ни чудеса цивилизации. Увы – придётся обходиться факелами и керосиновыми лампами. Но освещения будет достаточно, уверяю Вас.
Как бы плохо, по мнению женщины не светили факелы на стенах, идти было всё же гораздо быстрее и приятнее, чем в полной темноте, и очень скоро маленькая процессия достигла конечной цели путешествия. Шедшие впереди солдаты путём каких-то сложных манипуляций отодвинули чёрную полированную плиту в конце коридора и остановились, пропуская внутрь Оксану и Дигона, без церемоний преградив дорогу последовавшим было за ними Артуру и Исмаэлю.
Оказавшись внутри последней пещеры, глава поднёс факел к выступу в стене, и струйки весёлого огня радостно побежали по специально выдолбленным желобкам, наполненным какой-то горючей жидкостью. Несколько минут и взору восхищённой Оксаны открылась бесконечно длинная подземная галерея, уставленная всевозможными ящиками, стеллажами, стеклянными шкафами, коробками и мешками различных форм и габаритов. Здесь было всё, начиная от каменных топоров, древних папирусных свитков и заканчивая грудами золотых украшений и сказочно сверкающих разными цветами драгоценных камней. Подземелье было набито раритетами всех времён и народов, что называется – под завязку.
Великолепное оружие, произведения искусства, изысканно выполненные украшения, тяжёлые фолианты расставленные, развешенные по стенам и разложенные по полкам или даже сваленные прямо на пыльном гранитном полу при всей кажущейся сумбурности, при более внимательном рассмотрении поражали чёткой систематизацией собранных здесь вещей. Строгость и аккуратность, которой позавидовал бы любой дипломированный специалист складского учёта царила в этих подземных кладовых. Сортировавшие сокровища люди сумели добиться, пожалуй, невозможного, разложив реликвии сразу по нескольким десяткам объединяющих признаков, начиная от временных рамок и заканчивая их спецификой.
- Ничего себе… - шумно выдохнула Ксюша, когда к ней вернулась способность говорить. – Копи царя Соломона отдыхают!
- Я тоже так думаю, - скромно согласился Дигон и засмеялся, перехватив алчный взгляд женщины. – Меняется всё в этом мире, но не люди! Что же касается женщин… Не нужно завидовать, Сударыня. Что может дать Вам обладание всеми этими несметными богатствами, кроме честолюбивых мыслей, что оно у Вас есть? Ну, стали бы Вы, допустим, самой богатой женщиной всех времён, миров и народов и что с того?! Не думаю, что царица Савская была счастливее миллионов женщин просто рожавших детей, выращивавших комнатные цветы и ждавших своих мужей откуда-нибудь с работы.
«Его Высочество» устало посмотрел на изумлённую Оксану и осторожно потянул её за складку плаща:
- Э-эй! Да очнитесь же, наконец, хватит пялиться на все эти безделушки – мы сюда пришли не за этим!
- Простите… Не ожидала увидеть столько всего и сразу…
- Идём дальше? – как ни в чём не бывало, поинтересовался Глава.
- Пожалуй. – согласилась Ксюша и решительно подтолкнула спутника вперёд.
Проходя мимо бесконечных рядов с артефактами, пристыженная женщина старалась не смотреть на окружающие её сокровища, но, поравнявшись со странными, необычной структуры голубыми кристаллами вновь встала, как вкопанная.
- Что это?
- А-а, это… - Дигон взял в руки один из кристаллов и любовно протёр его от пыли. – Если просто – это примерно то же самое, что лазерный диск или видеокассете с записью, только гораздо мощнее.
- А почему он такой красивый? – Ксюша осторожно взяла кристалл и стала его разглядывать. – Он вообще из чего?
- Трудно сказать, - пожал плечами Дигон и пояснил удивлённой ответом женщине, - Он – издалека.
- То есть? – недоверчиво повела бровкой Ксюша: «Опять темнит! Какое может быть к чёрту «далеко» при наличии пространственно-временных порталов?! Тоже мне – конспиратор!».
- Термином «далеко», Сударыня, я обозначаю места, куда невозможно добраться при помощи порталов, - обиженно произнёсло «Высочество». – Во всяком случае, тех, которыми пользуемся мы с вами.
- Дигон! – ахнула Ксюша, - Вам не стыдно?!
- Стыдно, Оксана Олеговна! – покраснел Глава. – Но я ведь не обещал, что не буду читать Ваши мысли… А вообще – стыдно!
- Погодите, но Вы сами сказали, что колдовские штучки здесь не действуют… И что?
- Хм, действительно… Не понимаю! - Дигон растерянно огляделся по сторонам. Видимо, он и в самом деле не понимал, что происходит. – Стоп!!!
- Что?
- Взгляните на кристалл, Оксана Олеговна! Он светится! – острые глаза Его Высочества мигом уловили необычную деталь – кристалл в ладошках женщины разливал вокруг себя ровное голубоватое сияние, словно хорошо сфокусированная люминесцентная лампа большой мощности. Однако в отличие от лампы свет был мягким и совершенно не резал глаз. – А остальные, кстати, нет.
Мужчина подошёл поближе к оставшимся на полках кристаллам и потрогал несколько:
- Бесполезно. – Констатировал он. – А дайте-ка мне его и отойдите шагов на пять.
- Так?
- Угу, - кивнул головой Дигон, водружая светящийся кристалл на своё место среди других его собратьев.
- Сейчас посмотрим, что ты за зверь. – обращаясь уже к кристаллу пробормотал он и отошёл от ящика, встав рядом с Оксаной.
- Тухнет! - озадаченно сказала Оксана.
- Вижу. Значит дело в Вас.
- Почему? Вы тоже его тёрли! – не согласилась Ксюша. – Может он на человеческое тепло реагирует или на биотоки какие-нибудь.
- Может. Но я его и раньше не один раз в руки брал, только что-то он не светился!
- А сейчас возьмите! Ну, пожалуйста, - застонала от любопытства Ксюша. – А вдруг получится!
- Если Вам так хочется… - начал Дигон, подходя к ящику с быстро тускнеющим кристаллом, и вдруг остановился, посмотрев на Оксану. – Раздевайтесь!
- Что?!!
- Плащ снимайте! – закричал он, глядя на Ксюшу. – Да скорее же, Господи!
Женщина машинально распахнула плащ и ахнула – из-под широких бархатных складок полился ровный голубой свет, навстречу которому, словно сотни новогодних гирлянд радостно заискрились сложенные на полках кристаллы.
- Обалдеть!... – только и смог выговорить остолбеневший от неожиданности Дигон.