Пролог.
Создание.
Когда Он создал Забирающий Смерть над миром взошла Чёрная Луна. И не могло быть никакой другой. Облака. Мёртвые. Там не знали, что такое свет. Пусто. Там не было жизни… Смерть…
Звук. Еле заметный. Потом – переросший в рев урагана. Где-то за спиной. Оглянулся На самом горизонте раскрывала свои черные крылья темная пелена.
… Он бежал по мертвой земле, по тлену и праху…. Здесь больше ничего нет. Нет. И никогда не было. И никогда не будет.
Он не боялся…
Бежал. За спиной шаги. Такие неторопливые… но он знал – они никогда не отстанут от него. За спиной – могильная сырость, мертвый ветер, пожирающий всё огонь, – подгоняют, насмехаются, словно шепчут: тебе не уйти… не уйти… не уйти… Споткнулся, упал лицом на землю. В нос ударил гадкий запах разложения. Попытка встать, скольжение на пепле. Шаги по-прежнему звучат за спиной, но так и не приближаются. Они не догонят раньше времени.
Попытка встать. Полз, судорожно цепляясь за останки мертвой травы.
Во тьме вспыхнули четыре пары глаз. Только глаза – и ничего больше. Красные, налитые кровью и лютой ненавистью глаза. Их взгляд парализовал его, не давал собраться с силами… с их остатками. Потом – слова.
-…Смерть…
-…Отчаянье…
-…Мрак…
-…Забвение…
Встал на ноги. Бежал. Звезд никогда не было в этом мире. А может – были, но погибли… сожженные… убитые…
«Беги!!!»
Прыжок – прах летит из-под ног. Слишком темно – не заметил оврага… полёт вниз…
Упал.
Поле. Безграничное. Нет начала, нет конца. Снег…
Встал, обхватив себя руками. Холодно. Потом – ветер, пронизывающий, мерзлый. Мёртвый. Огонь.
Чувствовал, как вокруг ветер наметает горку снега, но не мог шевельнуться. Замерзал.
Вот только вместо снега – был прах. Черный прах. Летел, сметая все на своем пути, обращая жизнь в тлен.
Порыв ветра за спиной – кожи коснулись черные снежинки…
Нет! Прыгнул. В никуда…Черный хоровод. Вихрь тлена перед глазами.
Что теперь? Ослеп на миг.
Потом прозрел…. Хочется выколоть себе глаза.
Вокруг… огонь. Ветер и огонь. Моря огня. Дорога встает на дыбы, земля крошится – длинная дорога в царстве кромешного ада…
Они сказали : - Иди!
Идет.
Вокруг – Ад…
Старается не смотреть по сторонам, но те, что идут позади него, заставили повернуть голову. Он смотрел. Разломы в оплавляющейся земле, словно рваные раны…. Из них льются реки крови, смешанные с жидким огнем…. Из разломов вылезли четверо. Выползая, протягивают в его сторону свои лапы. Они шепчут:
- Твоя вина! Все это – твоя вина! Только твоя вина!!!
- Узнаешь этот мир? Океаны огня, иссохшие моря, потоки мертвого праха?.. Черная луна и тени людей?.. Узнаешь?..
Нет!
- Да! Это – твой мир!
Это твой мир!!!
- Ты помнишь? Помнишь свой крик? Помнишь тот крик, на который никто не откликнулся? Помнишь? Люди топтали твою душу…. Ты помнишь свой ответ? Значит, помнишь…. Ну-ну.… Сможешь повторить?
Он улыбнулся.… Пытался улыбнуться.
- Да. Вот каков был твой ответ.… Ну и что – помогло это тебе? Не спорь. Ты горишь… ты в крови…. Люди никогда бы тебе не помогли. Помнишь? Повтори!.. Что ты там шепчешь? Мы не слышим! Громче! Ну же!
Я… - окровавленные губы не желали слушаться. – Я… я любил их… любил их всех…
- Вот-вот! – хохот был невыносим.
Любил… Хотел, что бы люди были счастливыми… Хотел подарить это чудо им… будьте счастливы,… пожалуйста, будьте счастливы… хотя бы вы. Я люблю вас…
Слезы сжигали обгоревшее лицо. Кожа рассыпалась в прах, кости осыпались белой пылью.
Его не стало...
И только мертвый ветер все еще носит слова:
Я вас люблю… Я всех вас люблю… люблю…
Они наклонились, черные одеяния тут же запачкались кровью и тленом. Зачерпнули рукой щепотку пепла. ЕГО пепла.
- Нет. Так просто тебе не отделаться…
Какие-то слова.… Вот Они достают его инструмент…
Потом – чувство страшной боли. Его не могло быть!!! Нет!!! Смерть – это навсегда! НЕТ!!! Мертвым не бывает больно!
И всё же из пепла восставала фигура, закутанная в черные одежды, залитые кровью .
Это был он.
- Пришло время тебе измениться…
Я вас люблю… Я люблю … Я вас… Я…
Он распрямился, сжал кулаки.
Я вас…
Я ВАС НЕНАВИЖУ!!!!!!!!!!
- Правильно, - кивнули они. Наконец-то правильно. Иди. Ступай по своему миру. Сей разрушение. Смерть!
И вот он побрёл. В огне. Больше не бежал - шёл. Больше он никогда не будет бежать. Это был его мир больше чем, чей либо.
Глава первая..
Побег из дома.
1004 год. Зима. 25. месяц Волка.
Лес Рунд. Поздний Вечер.
Человек, а может и нелюдь, бежал сквозь лесную чащу. Спотыкался, падал, вставал, снова бежал. Половина лица Рундэ – женщины Рунд, была залита кровью. Тонкие иголочки мороза закрадывались под кожу, кровавый снег был повсюду: налип на ресницах, хрустел во рту. Беглец то и дело выплёвывал кровавую кашу и продолжал свой кажущийся бесконечным поединок с природой, да и не только с ней.
Сзади раздался свист, и правый наплечник проткнула белооперённая стрела, гранёный зазубренный наконечник «хищным клювом» выскочил спереди. Девушка вскрикнула и упала в снег, ломая телом колючий кустарник. Попытавшись встать, она поняла, что не сможет этого сделать.
Рука сама потянулась к голенищу сапога, где хранилось последнее оружие беглянки – небольшой катар. Меч она не брала потому, как посчитала, что бежать с ним будет не сподручно. О чём сейчас горько сожалела, далеко то убежать не получилось. А своим дентайром она убила Эрэйи, который караулил её дом, в какой-то момент ставший тюрьмой. Так и оставив его вогнанным по рукоять в живот обречённого.
Да, после убийства соплеменника ждать милости не приходилось, это она осознавала, поэтому то и решила, что живой не дастся.
Опёршись спиной об дерево, большой старый дуб, она ждала. Слишком много крови потеряла, начала кружиться голова, двоиться в глазах. Как в полусне увидела, что на прогалину вышли трое родственников, уже конечно бывших. Два воина и <Дверг>, она его знала, о да… Это он предложил отдать её замуж за Шанского барона < >. А сейчас смотрит на неё, беспомощную и улыбается.
« Ну, ничего, подойди поближе гадина, я сотру улыбку с твоей рожи» - подумала Рундэ.
- Не пытайся противостоять мне, ты и сама знаешь, что это не в твоих силах, девочка.
«Девочка» резко выкинула левую руку вперёд (откуда только силы взялись) метнув кинжал в жреца, а тот был настолько уверен в себе, что среагировал на бросок в последний момент. Да и рука у Эль дрогнула. Кинжал пролетел мимо Жреца, порвав ворот одеяния и оцарапав шею.
Один из стрелков натянул, было тетиву, но старик остановил его жестом.
Потом быстро сплёл какое то заклятие, вокруг Эль треснула земля и корни старого, могучего дуба обвились вокруг её рук, прижимая к земле.
- Вот и всё, девочка, сейчас ты пойдёшь с нами и предстанешь пред судом Пяти, (У рундов существовало Пять больших кланов, суд пяти иначе являлся судом высшей инстанции, когда приговор выносили Главы кланов).
Эль лишь улыбнулась и сплюнула сгусток почерневшей крови, застрявший в горле.
Сознание помутилось, и она сползла набок.
Сопровождающие Дверга воины быстро соорудили носилки из двух жердей, которые несли у себя за спиной и плаща снятого одним из них. И стали приближаться к Эль, что бы связать...
- Оставьте её! – Из-за деревьев, плотной стеной огораживающих небольшую полянку вышел человек, по крайней мере, он имел пару рук и ног. Мужчина остановился в семи шагах от Рундов, и повторил: - Оставьте девушку!
Руки карлика замелькали в воздухе плетя паутину заклятия.
- Она не должна жить, она предала свой род, и не тебе Человек, вмешиваться в дела нашего народа. – Говорил старик, заканчивая плести Призрачную Сеть, и… И упал с простреленным насквозь черепом. Кровь вперемешку с мозгом липкой массой вытекала из пустой глазницы. Никакой колдун не выживет, когда 85 грамм хорошей < > стали, пробивают голову как гнилой пень.
Пробираясь по лесу я услышал голос не обещавший ничего хорошего своему собеседнику, (впрочем я не знал с кем или с чем вели разговор),когда подошёл ближе, увидел истекающую кровью совсем молодую Рундэ, бывшую без сознания, подходящих к ней двух мужчин её вида и одетое в жреческие одежды омерзительное существо – Дверг… Что бы Тёмный эльф творил своё непотребное волшебство над невинным существом! Почему-то я не сомневался, что девушка ни в чём не виновата.
Крикнув, что бы её не трогали, я вышел на поляну, которую освещала полная луна, дверг чуть слюной не забрызгался, бедняга, творя заклятие.
Как всегда во время схватки время неимоверно растянулось, я видел, что враг готов к бою, вскинул арбалет сделанный < > оружейниками, по праву носящими титул лучших в Асуме. И спустил курок. Первым умер старик.
Хорошо иметь двузарядный арбалет. У карлика ещё не успели подогнуться ноги уже не держащие мёртвое тело, а по поляне разлетались кровавые брызги из пробитого вторым болтом горла одного из Рундов. Когда кровь оросила девушку, она вздрогнула, и посмотрела по сторонам не веря в происходящее. Тем не менее, последний из охранников старика уже бежал ко мне, занося свой батард для удара. Я не успевал уйти с траектории полёта меча…
Алые брызги попали на лицо и тело девушки, склеенные её собственной запёкшейся кровью веки, разлепились. Сказать, что она удивилась, значит не передать ту гамму чувств, посетивших её в этот момент.
Карлик Дверг валился вперёд, на его замершем навеки лице застыла маска неописуемого удивления, один из охотников пытался зажать страшную рваную рану в горле, упав на колени, его хрип постепенно переходил в булькающий звук.
И, наконец, чуть в стороне Человек, (эта догадка пришла в голову с такой силой, что девушка невольно вскрикнула), оттолкнувшись ногами, взлетел над лесным жителем и перелетая его в красивом сальто вонзил кинжал в затылок противника с такой силой, что лезвие вышло с другой стороны распоров щеку, которая повисла рваными лохмотьями.
Ловко приземлившись на ноги, человек подошёл к раненой, которая опять впала в беспамятство, опустился перед ней на колени. Осмотрев раны он понял, что они не смертельны, но если не остановить кровь Рундэ может умереть.
Лес Рунд. Опушка. Утро.
Эль очнулась, когда солнце уже озаряло вершины деревьев, осмотрев себя, увидела, что доспехи с неё сняли, а раны перевязали чистыми тряпками, вдобавок ко всему вынесли из леса. Её спасли. Её спас Человек.
- Пить хочешь? – как старой знакомой сказал спаситель. И подкрепляя свои слова действием поднёс к губам девушки чашу с резко пахнущей жидкостью.
Эль жадно стала поглощать напиток. Но не выпила и половины - её сморил сон, здоровый спокойный сон.
Когда рундка снова пришла в себя, она почувствовала себя намного лучше: раны не болели так сильно, да и усталость почти прошла. Рядом, можно было протянуть руку, на костерке поджаривался кролик. Девушка не стала сразу обнаруживать незнакомцу, что пришла в себя, хотя приятный запах чуть не заставил её облизнуться. Она решила рассмотреть чужака. «Быть может он хочет продать её в рабство» - от такой мысли девушка пришла в ужас.
Незнакомец же сидел около костра и поворачивал импровизированный вертел, дабы дичь не пригорела. Совершенно седые волосы, достигавшие плеч, обрамляли лицо, довольно молодого человека, на котором с тревогой светились глаза, цвета моря. Воронёную кольчугу покрывал светло-серый порванный тут и там плащ. За широким, серебряным поясом торчали рукояти двух кинжалов, ещё один был пристегнут на специальных ремешках закрепленных на поясе. Арбалет лежал на коленях, меч стоял прислонённым к бревну по левую руку от воина. Он смотрел в сторону леса, бывшего когда-то родиной спасённой им девушки, и у него на лбу от напряжения собрались морщинки.
Эль решила таки выдать себя, и, собравшись с силами, приподнялась на локте здоровой руки и несильно приоткрыла глаза, что бы вставшее из-за деревьев солнце не ослепило её.
- Госпожа чувствует себя хорошо? – на ломаном эльфийском спросил спасший её человек. Девушка удивилась вежливой манере обращения, все ранее встречавшиеся рундэ Люди на поверку оказывались свиньями и шакалами, у которых, кроме бранных слов и кусочков плохо пережёванной пищи, изо рта больше ничего вылетало. Правда, мужчина перепутал её с взбалмошными эльфками, ну да ничего.
- О да, спасибо, и разрешите мне, поблагодарить вас за моё спасение. Эль протянула незнакомцу руку, ладонью вверх, в знак дружбы и уважения, назвав себя. – Эль.
В ответ мужчина накрыл её ладошку своей рукой. И улыбнувшись, произнёс своё имя, которое, вот уже много лун он не произносил вслух: - Айзен, но больше меня знают под именем Лан, снег по-вашему, да?
- Эль покачала головой, и улыбка осветила её лицо. – Нет, это произносится Снежный. Лан-Ай-Зен - красиво.
- Никогда не задумывался. Ладно, о красоте будем рассуждать потом, когда уберёмся отсюда подальше. Идти ты сможешь? – перешёл на деловой тон Лан. Он оглянулся на кромку леса и начал складывать вещи в мешок.
Они оставляли за собой лигу за лигой, а погони всё не было, это начало настораживать Воина. Через несколько часов ходу, на закате, они вышли к одиноко стоящему дому, рядом пробегал небольшой ручей в котором, наклонившись к самой воде, старушка полоскала бельё.
Рундэ только собиралась заговорить с ней, но бабушка заговорила первой:
- Да вы проходите во двор, вижу устали вы, и погоня по вашему следу большая, но вы не волнуйтесь они далече ещё.
Путники обменялись удивлёнными взглядами, но прошли за забор, и присели на скамеечку возле дома. Дом стоял, опустившись одним боком под землю и выражал собой крайнее запустение. Краска на перекошенных ставнях давно облупилась, дверь, сорванная с петель, стояла рядом с входом в лачугу. Другое слово для жилища старушки пообобрать было бы затруднительно.
Пока Воин и Эль тихонько переговаривались сидя на лавке, женщина закончила полоскать бельё, зашла в дом и поднесла им крынку с молоком.
- Спасибо, – тихо молвила Эль.
- Меня зовут Кари. Местные называют меня Кари – ведьма. Старушка хитро прищурилась и посмотрела на спутников. Айзен сделав вид, что этого не заметил, спросил:
- Местные? Тут же одна ваша хижина и насколько мы поняли живёте вы здесь одна?
- Да тут за холмом деревня, а меня выселили сюда, уж и не упомню когда.- Вздохнула она. Боятся меня люди, и не понимают… и её тоже будут бояться. Ведунья ткнула скрюченным, морщинистым пальцем в Рундэ. Не так уж часто создания её народа приходят в земли людей, на моей памяти это было всего один раз и очень, очень давно. Тогда я была девочкой – подростком и жила в соседнем селе…
Старушка начала вспоминать, перестав замечать своих гостей, а может, такова была манера её повествования.
… Он появился около наших ворот весной, только, только с земли сошёл последний снег обнажив прошлогоднюю пожухлую траву. Я запомнила длинные до плеч волосы и большие кошачьи глаза. Он просил о ночлеге и еде, ночлег он получил – в яме для преступивших закон, которая была вырыта посередине села и использовалась крайне редко. Неделю Рунд ждал своей участи. Ему иногда кидали обглоданные лепёшки, а воду выливали из ведра вместе с помоями. Никогда мне не забыть, что с ним сделали потом. Когда его достали из ямы, он настолько ослабел, что не стоял на ногах. Рядом с ямой в земле накануне врыли столб, к которому его привязали. Обложили хворостом вокруг. Кто-то вспомнил, что лесной народ славится стрельбой из лука, мужчины стали хвастать, что и они умеют не хуже, решив проверить это тут же. Они сначала раздробили тяжёлыми арбалетными болтами колени, затем из простых луков расстреляли плечи, две стрелы попали в столб рядом с шеей, почти принеся ему избавление от страданий. Потом кто–то поджёг хворост и разгорелся большой яркий огонь, наверное, его облили горючей смесью, которую наши мужчины использовали для разведения сигнальных костров. Вот почему я запомнила глаза… Он как будто заглядывал сквозь пламя в самую душу людей с безмолвным укором. Ярко зелёные глаза с кошачьими зрачками…тогда давно, я вернулась на место пожара…
Тут раздался тихий скрип и удаляющиеся шлепки босых ног на тропинке.
Ведунья расстегнула ворот своего платья и сорвав с себя цепочку протянула её Рундэ. – Когда я нашла там этот медальон, я дала обет, что дождусь представителя его народа и передам это ему. А теперь вам нужно идти, - сказала она чуть резко. – Они сейчас будут здесь, а с того времени отношение людей к представителям вашей расы, увы, не изменилось, по крайней мере, в наших краях. Она указала им на дверь и отвернулась.
- Что ты об этом думаешь? – спросил Лан, как только они покинули дом.
- Сейчас и узнаем! Сказала Эль указывая на что-то Айзену.
Со стороны холма приближались пятеро деревенских мужиков, вооружённых кто чем попало, лишь у одного был меч, но такой зазубренный и покрытый ржавчиной, что его вообще трудно было признать благородным оружием.
Я знал, что убить этих людей не составит никакого труда, я не позволительно быстрее их, и если бы я захотел, то двое были бы мертвы к тому моменту, как я убивал бы третьего. И потому я заговорил с ними.
- Стойте. Ни я, ни эта девушка рундэ не причиним вам вреда, мы сейчас уйдём… - мне не дали договорить. Тот, который с мечом, крикнул: - Да, вы уйдёте, уйдёте в страну забвения, к вашим чёрным богам, и больше не будете отравлять воздух нашей земли своим смердящим дыханием. – Он перекинул меч из руки в руку и очертил им круг.
- Как быстро они забыли, кто помог им, когда первые люди появились здесь. Это голос Эль донёсся до меня как будто из далека, потому как я почти перешёл в то состояние когда мгновения растягивались в минуты, я был готов убивать. Она подхватила топор, который торчал из чурбака рядом со скамьёй. На ней мы сидели не далее чем час назад. Видит тот Бог, в которого они верят, я не хотел убивать их.
Спустя мгновение человек, который хотел проткнуть меня вилами, упал. Из шеи, на которой только что находилась голова фонтаном била кровь, орошая всё вокруг. Парень, который был вооружён мечом, всё же замахнулся для удара, но вот бить было уже нечем, его рука, отрубленная у основания плеча, агонизировала на земле, а он уже падал вслед за ней с проткнутым сердцем.
Краем глаза я увидел, как Эль отрубила ногу ещё одному горе воителю, и не став добивать его отпрыгнула назад, он тяжело повалился набок и тихо скулил…Остальные двое развернулись и пытались убежать, я достал из-за спины арбалет (как трудно бывает остановиться), одному пробило навылет голову, мозги кровавым осадком разлетелись вокруг оседающего тела, распространяя в воздухе запах, который никогда ни с чем не спутаешь, раз ощутив щекотание в носу. Последнему повезло больше, ему болт воткнулся в позвоночник на уровне поясницы. Он, упал как подкошенный, наверное, кричал, так и оставшись лежать не шевелясь. «Станет инвалидом на всю жизнь» - пронеслось у меня в голове. Начался обратный процесс, я возвращался в привычный мир звуков и… Вот здесь меня всегда и настигает этот проклятый сладковатый запах, распространившейся в воздухе крови.
Во имя двенадцати…я не хотел этого…я никогда не хотел убивать.
Эль уже не обращала внимания на стонущего у неё под ногами мужчину. Оглянувшись она увидела Лана, который уселся на землю прислонившись спиной к забору и уставился в одну точку. Она подошла к нему, села рядом и взяла за руку.
Лан очнулся от своих горьких мыслей, почувствовав как уходит грусть и тоска по некогда спокойной жизни. Её голос был похож на журчащий родник, смывая усталость, и боль совершённого убийства. Слова были не понятны Воину, но этого и не требовалось.
В небе над ними появился врок и плавно взмахивая крыльями кружил над домом, ждал пока живые уйдут, что бы полакомится мёртвыми.
- Сейчас прилетят ещё…нам надо уходить. Лан поднялся. - Твои родственники, скорее всего, уже, где нибудь рядом. Эль согласно кивнула, и они зашагали прочь от кровавой поляны
- Нам нужны лошади, пешком мы не слишком оторвёмся от твоих провожатых,- Лан изобразил на лице подобие улыбки. Обойдя холм, за которым, по словам старушки, была деревня со стороны, они увидели пасущихся на лугу овец, женщины трудились на огородах. «Да у кого-то из них сегодня в доме будет траурный плачь» - подумал Айзен, а вслух сказал своей спутнице: - Останься здесь (на сегодня хватит приключений), а я схожу туда и попробую купить лошадь, может повезёт. С этими словами он направился прямо к женщине, которая стригла овцу, и находилась ближе всех к ним. Эль смотрела во все глаза на то, что будет происходить, что бы в случае чего прийти к нему на помощь, хоть и сильно сомневалась, что её владение оружием пригодится Лану. Тем временем он уже что-то объяснял женщине и бурно жестикулировал. В конце концов, она отложила ножницы, вытерла руки о передник и пригласила идти за собой. Человек, к которому Эль успела привязаться за такой короткий срок, скрылся за воротами поселения.
Прошло не более десяти минут, а он уже выезжал оттуда на красивом гнедом жеребце. В это же самое время с вершины холма раздался крик:
- Держите его! Этот подлец убил четырёх наших сыновей!
Ненавижу быстро переходить в состояние боя, одного настырного мужичка, который попытался стащить меня с купленного коня, пришлось хорошенько огреть рукоятью меча.
Он упал под копыта жеребца, и надеюсь, отделался только поломанными рёбрами.
На полном скаку, проносясь мимо Эль, я протянул руку, она вцепилась в рукав и взметнулась на круп коня. Мы мчались как ветер, взметая в воздух тучи пыли, пока конь не остановился как вкопанный, чуть не сбросив нас со своей спины по которой скатывались наземь белые хлопья пены. Странно, но погони не было видно, ни озлобленных селян, ни тех, кто гнался за Рундэ.
Вдали показались горные вершины. Где-то там около них раскинулся на много лиг вокруг, город Хоф. Куда решил направиться Лан-Ай-Зен, вместе со спасённой им Рундэ.
Глава вторая
Дорога к городу.
1004 год. Зима. 29 месяц Волка.
Территория провинции Понциан. Ночь.
Эль уснула довольно быстро. Сказывались эти два безумных дня схваток.
Лан шевелил сломанной веткой в догорающем костре. Меч покоился на коленях Воина. Блики огня играли на клинке создавая впечатление, что лезвие подрагивает от удовольствия. Так он не упивался битвой очень давно. Конь стоявший радом, привязанный к дереву, переступил с ноги на ногу и всхрапнул, чувствуя в темноте рядом с собой хищника.
«Если завтра всё будет хорошо, то мы должны дойти до торговой дороги», - Айзен ещё пошевелил веткой в костре, взметнув вокруг него сноп искр. Он не любил отягощать себя обществом, будь то человек, гном или эльф. Единственным его другом и любовницей в одном лице, с того времени как он покинул стены Школы Боя, служил его меч, с ним он делился своими радостями, победами и неудачами. С ним он спал и делил трапезу. В нём была его душа. Когда он ковал его, будучи подростком, на третьем году своего обучения ему сказали что это особый дар школы для своих лучших выпускников. На меч и на его хозяина в течение всей учёбы накладывались заклинания. Меч принадлежал только ему одному, его нельзя было продать или потерять, он рос и набирался опыта вместе со своим хозяином или вернее сказать Братом. Лан чувствовал настроение меча, пусть другим бы это показалось блажью, а меч отвечал ему тем же, и никогда не подводил. Никогда…
Его привели в Школу родители в возрасте шести лет, когда он стоял перед воротами и ждал, пока они откроются, сердце его стучало так громко, что он был готов умереть на месте. Не от радости. Нет. Он не хотел себе такой судьбы. Теперь по прошествии стольких лет он взирал на свои детские мечты с улыбкой, но тогда, человек показавшийся на пороге очень испугал его, Лан кричал, чтобы его забрали назад. А родители уходили всё дальше и дальше. Как только они скрылись за поворотом дороги, пыль от отцовских сапогов не успела улечься на землю, человек подошёл к нему, взял за руку что-то прошептал на ухо мальчику и они зашли в Школу Боя.
В её стенах Лан не встретил друзей, здесь были только соперники, но нашёл единственную любовь своей жизни эльфийку Асанну. Как его завораживали её синие с жёлтыми прожилками глаза, он любил вдыхать аромат её волос. И ему было наплевать, что у неё другой оттенок кожи и Айзен готов был вызвать на дуэль любого кто задел бы эльфку в разговоре не добрым словом. Иногда они вдвоём убегали к реке, которая протекала рядом со стенами Школы, и там проводили время до рассвета.
Время шло, дни скалывались в месяцы и годы, неумолимо приближая Последнее испытание. Лан помнил. Маг, приписанный к Школе, перенёс его в Раб-Эль-Мер, - песчаное море. Айзен должен был прожить в ней неделю. Из снаряжения меч и небольшая фляга с водой, стальной корпус которой нагревался так, что воду невозможно было пить. Подросток ловил скартов – мелких зверьков обитающих в глубоких норах, прорытых в песке, и утолял жажду их кровью. Через четверо суток Лан набрёл на небольшой оазис. Напился из озерца, синеющая поверхность которого так резко контрастировала с окружающим, последнее время, выпускника песком. Решив отдохнуть он растянулся под ореховым деревом и прикрыл веки.
Чуткий слух вовремя уловил посторонний звук, что бы успеть откатится в сторону от того места, куда был направлен удар противника. В этот момент он и почувствовал первый раз, как растягивается время, как безнадёжно медленно двигается человек стоящий напротив. Лан не вставая нанёс удар снизу вверх разворотив несчастному живот, из которого на песок вывалились внутренности. Не успел труп бродяги упасть, как второй, который выскочил из зарослей за спиной Айзена, тоже начал валиться на землю. Меч вошёл ему между ключиц, по самую рукоять. Метнуть меч в убийцу было, конечно же, не осмотрительно со стороны мальчишки, но ему повезло, кроме этих двух, соперников больше не было. Налив во флягу воды, пока ручейки крови, стекающие к озеру, не отравили её, Лан двинулся дальше. Ему надо было на исходе седьмого дня дойти до портала, что бы переместится назад и оказаться во дворе школы под пристальными взглядами учителей, которые и вынесут свой вердикт. Если же он не успеет, то считается что испытание не пройдено. Те, кто не проходил его обычно выпутывались дальше сами, так как умели. Их отчисляли.
Ноги оставляли глубокие следы на песке, а человек всё шёл и шёл. Казалось песок забил все поры, он был в носу, попадая в рот, противно скрипел на зубах. Когда Лан был готов упасть и остаться лежать под палящими лучами солнца, он поднялся на очередной бархан, он увидел портал перехода. Но то, что было между ним и окончанием пути, его победой, повергло юношу в шок. Поле… Поле, застланное как ковром трупами. Лошади, люди, их скарб. Может быть, их настиг Самум – песчаный ураган, а может, настигли живущие в пустыне кочевники каннибалы. Лан этого не знал, да и не мог знать. Осторожно что бы ни потревожить спящих своим мёртвым сном людей, он стал продвигаться по этому кладбищу без могил. Осталось только шагнуть в портал и его обнимет прохлада школьного двора.
Он уже занёс ногу над чёрной, мерцающей воронкой ногу…
Получив мощный удар в спину Лан стал перелетать портал, он почувствовал, что его обнимаю чудовищные лапы, когти разодрали плечи. Выхватив кинжал, Айзен ухитрился приземлиться на спину, хоть это и не смягчило падения, но зато дало какой-то шанс в борьбе против зверя – Агхара, песчаного тигра. Юноша стал наносить удар за ударом в то место, где должно находиться сердце. Наконец чудовище ослабило свои железные объятия.
Лан появился перед учителями и товарищами по оружию, весь в крови, с разорванным плечом, он обвёл взглядом трибуну с судьями и толпящихся за ней учеников и упал потеряв сознание. Он не видел, как к нему подбежала Ассани, положила голову к себе на колени…
Слёзы всё текли ещё из её глаз, когда любимого уносили из Чаши Испытаний к школьному лекарю.
По прошествии двух месяцев Лана вывели за периметр и ворота за ним закрылись, впереди у юноши были все дороги, можно выбирать любую. Ассани просила забрать её с собой, она говорила, что видит себя в доме, их доме, где будет растить детей. На что он сказал, что вернётся за ней, когда она пройдёт испытание, и его решение было непоколебимо.
Через год после его выпуска её убили на завершающем испытании. Тогда он вернулся туда…
После его ухода там остались одни трупы – учителей, наставников, таких же, как он мальчишек и девчонок, только разве что никто из них не обладал его даром текучести времени. Уходя он поджёг помещения Школы.
Чёрный дым огромного погребального костра был виден на многие полёты стрелы. Там выгорело все, что могло гореть. Древние манускрипты методик боя превратились в белую сажу. Оружие закоптилось, а то, что мог пожрать огонь, было уничтожено пламенем.
Вот после этого он и стал доверять свои мысли только своему мечу и непрестанно был одинок. До того момента пока три дня назад не встретил рундэ.
За размышлениями прошёл остаток ночи. Лан стал готовить завтрак из перепелиных яиц, которых набрал ещё по дороге, до остановки на ночлег.
Мягкий шёпот вкрадывался в сознанье Эль, вырывая из объятий сна.
- Проснись, утро уже, просыпайся. Эль разлепила один глаз, пока не вполне понимая, где находится. – Нам пора двигаться дальше. – Возникло над ней лицо Лан-Ай-Зена. Воспоминания пронеслись в голове как вихрь. Она встала.
Всё ещё находясь в полусне пристегнула ножны, прожевала два яйца, которые вручил ей Лан, и окончательно проснувшись спросила:
- А что за город, в который мы идём?
- Это город Хоф, в нём существуют бок о бок разные расы и племена, в черте города поединки запрещены, да и живут в основном одни ремесленники да торговцы. Правят там Двенадцать великих воинов и магов, выбранных по одному от каждого народа населяющего эту страну.
Равнина кончилась, началась скалистая местность. Поднялся ветер и швырял в лицо комья снега, что ещё более затрудняло путникам продвижение по намеченному Айзеном маршруту. Со стороны гор стали надвигаться серые грозовые тучи. Слышались отдалённые раскаты грома, мелькали молнии.
- Надо где-то укрыться и переждать, будет буря! – Лан пытался перекричать всё нарастающий гул урагана. Эль ответила молчаливым кивком и соскочила с коня. Они попробовали втиснуться в расселину стоящего рядом валуна, но из этого ни чего не вышло. Тогда Воин сказал Рундэ лечь на снег, и сам лёг рядом с ней, укрыв их обоих своим плащом, подбитым тёплым мехом какого-то зверя. Так Рундэ и человек лежали, прижавшись, согревая друг друга своим теплом. А над ними бушевала природа: деревья клонились к земле, камни, казавшие раньше не подъёмными, падали. Лошадь, конечно, поддалась общей панике стихии и убежала. Её испуганное ржание ещё некоторое время пробивалось сквозь поднявшийся грохот.
Постепенно всё вокруг стало успокаиваться, и, наконец, можно было покинуть ненадёжное убежище. Когда спутники попытались вылезти наружу, оказалось, что бы увидеть чистое после грозовое небо, надо было прорыть себе путь через довольно глубокий слой снежного покрова.
Сначала на поверхность пробилась рука в латной перчатке, разбросав вокруг комья слежавшегося, твёрдого снега. Потом, разворотив достаточно большую, что бы пролезть, дыру Айзен выбрался на поверхность и помог Эль. Отряхивая одежду от снега, она заметила: - Надо поскорее добраться до твоего этого города. Эль поморщилась, когда несколько снежинок попали за шиворот. – А то ещё одна такая проказа погоды и можно остаться под снегом насовсем. Лан только хмыкнул.
- Жаль, только наше средство передвижения убежало.
Поскольку путешественники лишились коня, то ещё одну ночь пришлось провести в этой каменистой степи, опасаясь волков, которые кружили поодаль от костра, но подойти ближе, а тем более напасть на людей не смели.
На следующее утро они вышли к тракту, на который Лан предполагал выйти ещё вчера вечером.
Колёса фургона почти наполовину утопали в выпавшем вчера снегу. Две низкорослые лошадки понуро шли, проламывая копытами твёрдый, колючий наст.
Айзен поднял руку в приветственном жесте. Правивший повозкой старик натянул вожжи, и она заскрипев остановилась.
- Куда же вы держите путь? – осведомился он.
Лан кашлянул, видимо собираясь с мыслями. По крайней мере, так показалось Эль. – Я и моя жена ехали в Хоф, когда нас застала непогода, а теперь мы намерены продолжить путь. И были бы очень признательны, если бы вы согласились нас подвезти. Конечно, не бесплатно. – Тут он извлёк из кошеля золотую монетку.
Лоб старика прочертила морщина. Прошло минуты две, прежде чем он сказал: - Что ж, ещё одну такую же за твою жену, и считай, что мы сторговались.
Воин утвердительно кивнул, помог подняться Эль, которая, натянув на себя капюшон так и стояла, не произнося ни слова, что бы ни выдать себя акцентом, и запрыгнул в фургон сам. Пройдя по фургону уселся рядом с возницей, на ходу бросив: - Укройся шкурами и сиди тихо.
Эль сделала, как он сказал, и стала краем глаза наблюдать за людьми. Но вскоре, убаюканная монотонным скрипом колёс уснула.
- Меня зовут Опак,- старик вздохнул. – В неспокойное время ты ведёшь жену в город. Год назад сожгли вампиршу. Может, слыхал? Опак спросил так, как будто не знать этого было нельзя.
Лан задумался на мгновение. Потом выложил: - Меня давно не было в здешних краях, мы плавали на Остров, (конечно Айзен подразумевал Харар), поэтому не имею ни малейшего представления, что тут, да как. Сам собирался тебя спросить, но ты стал рассказывать вперёд.
- Посадили в колодец, знаешь ли, и сгорела она как та лучина смоляная Старик, увидев заинтересованность, стал продолжать.
-Так после этого, полезла нежить всякая за городские стены. К нам значит, в дома стучаться стала.
Вот и я один остался…
Мне было довольно интересно слушать старика, так как я действительно был на Острове и не слышал о Срединном – как ещё называли Хоф везде, где я был, городе ничего конкретного. Только не ясные слухи, и сплетни, которые витали над столами всевозможных таверн и постоялых дворов, когда я там останавливался.
Опак тайком от меня стряхнул слезу, которая на щеке сразу превратилась в маленькую холодную бусину.
Он рассказал, что его сын пошёл как-то, под вечер в находящийся через дорогу кабачок, выпить с друзьями по кружке доброго эля. А через полчаса прибежал толстяк бармен и сказал, что Рон и его два друга сидели, разговаривали и чуть опьянев, стали говорить, как они бы поступили со всеми не людьми, и что жить тогда в городе стало бы спокойней. И тут же из-за соседнего стола к ним тенью кто-то метнулся и ещё не успел никто ничего понять, как двое из них уронили головы на стол, залив его кровью из перекушенных почти пополам шей, третий упал в проходе со сквозной дырой в туловище, из которой торчали лоскуты порванных внутренностей. А ещё через несколько секунд из воздуха накидывая на голову капюшон появилась женщина – вампир. Она спокойно смогла дойти до двери и скрылась за ней. Никто не мог до этого пошевелить ни одной частью тела, даже для того, что бы убежать. Так он говорил.
- Понимаешь, у него даже могилы нет. У трупов выжгли глаза, а тела порубили на куски. (Всем известно, если посмотреть в глаза укушенного, то его дух исторгнет из тебя душу, и ты станешь существом похуже вампира: разлагающимся упырём, у которого нет никаких желаний кроме одного – насытится). Да, на следующий день моя жена скончалась, не перенеся смерти сына. Лан понимал, что старик больше сейчас говорит сам с собой. Но всё же решился задать вполне законный вопрос:
- Опак, а как другие не люди? Вернее как люди стали относиться к ним?
- Н-да... Почитай и не осталось никого. Гномы позакрывали свои лавки и ушли кто в деревни, которым требовались кузнецы, но в большинстве своём конечно вернулись к себе в пещеры. Эльфы сказали, что уходят на свой остров, а Рунды возвращаются в леса. Дверги и гоблины…хм…так это и к лучшему.
- А как же Совет!? Куда смотрят старейшины? Лан спросил, хотя ответ знал заранее.
- А что, по-твоему, они должны были сделать? Не отпускать? И дать неживым продолжать убивать всех подряд? – Старика начало трясти. Он так стегнул плетью по крупу лошади, что казалось, удар выдерет кусок плоти. Но на удивление быстро взял себя в руки, и вовремя осадил, понёсшуюся было в сторону кобылу. - И ещё. В город то пускать пускают, но послезавтра ворота закроют. Совет постановил вывесить чумные полотна, мало ли, а вдруг каким ни будь образом, вырвется де, вурдалак какой из стен наших и что тогда?
Теперь становилось понятно, по крайней мере, почему такой приём ждал их в деревне.
Айзен влез внутрь повозки. Разбудив рундэ, он обрисовал ей сложившуюся ситуацию. Вместе они решили, что в город идти необходимо, хотя бы для того, что бы купить лошадей и провизию для дальнейшей дороги.
Спереди раздался голос Опака: - Лан-Ай-Зен, нам придётся ехать всю ночь, для того чтоб я успел в Хоф к завтрашнему обеду, и я прошу тебя помочь. Я лягу, отдохну, а ты пока управляй лошадьми.
Лан, конечно, не мог отказать.
- К полночи я тебя сменю, - сказал старик напоследок, заворачиваясь в шкуру Агхара, цена которой была высока по всему континенту.
К тому времени Эль, конечно, перебралась вперёд к лошадям и взяла вожжи в свои руки. Аргументировала она это тем, что люди умеют справляться с животными только посредством кнута.
Весна всё же потихоньку начинала вступать в свои права. За ночь снежные сугробы превратились в ручейки холодной воды, которые, весело журча и переливаясь под солнцем скатывались с гор на пригородные луга и пастбища. Лошади, тянущие повозку, видимо почувствовали настроение природы и зашагали быстрее.
Когда тёплое, по-летнему, светило, поднялось высоко над горизонтом, вдали стали видны шпили городских башен. Лан показывал Эль на величественные строения и называл их по очереди.
- В той башне находится главный зал совета, - Айзен показал рукой на самую высокую из башен. В обычное время туда может попасть любой желающий. Жаль, что дела обстоят настолько скверно, - мужчина указал на крышу. Там раньше был парк. Тебе бы наверняка он понравился. Но, скорее всего деревья и цветы пришли в негодность, ведь за ними ухаживали эльфы.
- Может все-таки они сохранились? Было бы очень жаль труд моих дальних родичей! С жаром проговорила рундэ.
- Вряд ли люди смогли сохранить это чудо. Мы, наверное, не ценим тех усилий, которые, эльфы вкладывают в свои творения, - грустно улыбнувшись, он посмотрел на девушку. Может, пытаемся, но не ценим.
Ещё издалека было видно пыль, поднимающуюся от выезжающих из ворот города телег, и множества шаркающих по земле ног. Горожане покидали свои дома, напуганные происходящим.
Фургон поехал медленнее, людской поток затруднил движение. Что бы ни терять времени Айзен расплатился со старым Опаком, который пожелал им убраться из этих мест «чем дальше, тем лучше». Он спрыгнул с повозки и подал руку своей спутнице. Они двинулись к воротам. Уходящие, с недоумением смотрели им в след. Одна женщина, укутанная в траурные одежды, подбежала, и, схватив Эль за руки, что-то стала быстро бормотать, указывая на городские стены. Девушка подняла голову – на стенах развевались черные полотнища.