Автобус еле движется. В последнее время пробки в Самаре стали привычным явлением. За окном медленно ползут огоньки продрогшего города. В салоне холодно. Инга прижалась ко мне и положила голову на мое плечо. Я продолжаю вспоминать.
Логуновы быстро прикатили на своей «четверке». Валя и Галя бросились мне на шею и дружно заплакали. Из машины вышел другой человек, которого я никак не чаял увидеть в этот поздний час. Инга! Наверное, это сестры прихватили ее с собой, ведь Галя работала с ней в одном отделе. Зачем я сказал сестрам, что меня сняли с крыши? Вон как девчонки переволновались! И зачем они прихватили Ингу? Я подозревал, что она ко мне не равнодушна, но даже и помыслить не мог о каких- либо более близких отношениях с ней, кроме соседских, ведь она замужем! Девчонки привели меня домой. Я угостил их чаем. Нашлась в заначке и привезенная другом бутылка настоящего португальского портвейна. Сладкий терпкий напиток был встречен девушками «на ура». Я же довольствовался обычной русской. Не люблю сладких вин. Девчонки захмелели и наперебой жалели меня. Я заверил их, что одумался, и больше не буду покушаться на свою жизнь. Девчата стали уже прощаться, когда я вспомнил, что у меня есть коробка конфет. Предложил еще чаю. Хотя я и патриот своего города, скажу честно, что изделия нашей шоколадной фабрики «Россия» не очень- то мне нравятся. Очевидно, того же мнения были сестры Логуновы, которые пить чай отказались, а вот Инга осталась. Если бы я знал, что чашка чая может перевернуть человеку всю жизнь! Я заварил свежего чайку, разлил по чашкам, при этом болтая о чем- то отвлеченном, а вот она не постеснялась прямо спросить о том, как я оказался на краю крыши. Я рассказал о жене, о дочке, о двух кровоточащих ранах, оставшихся на душе после их ухода. Честно поведал о беспробудной пьянке, о бесшабашных загулах. Когда я рассказал все это, излил душу ей , малознакомому человеку, мне стало заметно легче! Тем более, что она слушала так внимательно, внимая каждому моему слову, смотрела с таким сочувствием и состраданием, что я готов был расплакаться от жалости к себе. Только принадлежность к сильному полу заставляла меня воздерживаться от такого, предосудительного для мужчин проявления чувств. Вот Инге не надо было сдерживать себя, и у нее из глаз выкатились две слезинки, но она их даже и не заметила. Четвертинка кончилась ( больше я в доме не держал, из-за боязни войти в алкогольный «штопор»), и я порывался сбегать за новой порцией духовного анестетика, но Инга меня удержала. Она стала собираться домой, одеваться. Все было сказано , обо всем переговорено. Я был рад, что девчонки поддержали меня в трудную минуту. Благодарен я был и Инге, постороннему, в общем-то, в отличие от сестер Логуновых, для меня человеку. И вот этот человек, перед тем как уйти задал вопрос о тех женщинах, с которыми я безумствовал. Дескать, любил ли я их? Я честно признался, что нет, что в моменты близости я представлял себе бывшую жену, которую действительно любил. Инга спросила:
- Лучшее лекарство от любви- новая любовь?
-Да! Только я ее не нашел!
-Я, я тебя люблю!!!
Выкрикнула Инга и выбежала вон, оставив после себя еле уловимый запах духов и, эхом звучащие в моей голове, ее последние слова .
Дорогие мои читатели! Вы ждали, наверное, в этом месте сладострастного описания соития? По вашему, что еще может быть после чашечки чая или кофе? Жаль , что не угодил Вашим утонченным вкусам, но в жизни не всегда бывает так , как хотели бы вы. Однако, читайте дальше, ягодки – впереди!
Отчаянный выкрик Инги меня озадачил, заставил призадуматься. Но не более. Я не испытывал к этой женщине никаких чувств. Молодая , хорошенькая, интеллигентная , но ведь таких в одном нашем городе десятки тысяч! Она замужем! Заводить роман с замужней женщиной не входило в мои планы. Толя Марусевич, ее муж, мой старый знакомый и сослуживец. Я знал его почти с пеленок. Он был моложе меня на шесть лет. Мы , старшеклассники, не обращали на такую «мелюзгу» внимания, но Толя жил со мной в одном доме. Поэтому я знал , как зовут этого мальчонку. К тому же его мать Ольга Эдуардовна была завучем нашей школы. Парень рос , окончил школу , затем институт, пришел на наш завод. Мне не раз приходилось сталкиваться с ним по работе, хотя мы и работали в разных подразделениях. Толик был веселым и общительным, среди товарищей и на работе пользовался большим авторитетом, и у этого человека я буду уводить жену?
Прошло несколько ничем не примечательных дней. Я втянулся в работу, стараясь тем самым уйти от своих мыслей . Перемыл все в доме . Генеральную уборку в доме обычно делала жена, мы с дочкой были на подхвате. Сейчас я все делал сам. Работа по дому не тяжелая, но суетливая. Она прекрасно помогает забыться. Я все реже вспоминал жену и дочку, но странное дело, все чаще стал думать об Инге, о словах ее, как последний аккорд, как выстрел прозвучавших в тот памятный вечер. Мои мысли прервал звонок в дверь. В тот момент я как раз домывал пол на кухне, заканчивая уборку. Открыл. Вот те раз! Клава! Вот кого я меньше всего чаял увидеть! Месяц назад мы с ней круто разругались, когда я в момент близости назвал ее Леной, вспомнив свою жену. Через три дня она заявилась мириться. Напрасно! Я оказался не один. Она устроила грандиозный скандал, после которого, как я надеялся, не видать мне больше ни Клаву, ни Зиночку. Как оказалось, надеялся я напрасно. Сейчас , через много лет , вспоминая тех своих пассий, я толком не могу вспомнить ни одну из них. Помню только, что их было штук двенадцать, не считая ту, продажную. Почему-то только Клава запомнилась мне. То ли потому, что наша с ней связь длилась дольше всех остальных, то ли из-за того, что Клава была наша, заводская, а может потому, что эта связь была последней?
Она разделась. Прошлась по комнатам, якобы умиляясь наведенной мною частоте, а на самом деле, скорее всего , хотела убедиться в отсутствии на данный момент соперниц. Прошли на кухню. Клава принесла с собой коньяк и фрукты. Я быстренько домыл пол (она свою помощь даже не предложила). Сели трапезничать. Клава с места в карьер стала доказывать, как она меня любит. Стала извиняться за прошлый скандал. При этом, мимоходом, обозвала меня кобелем и похотливым самцом. В чем-то она была права. В душе я готов был выгнать вон эту глупую сварливую бабу, но кобель во мне уже почувствовал, что ему сейчас перепадет сладенького и уже пускал слюнки. Слушая ее пустопорожнюю болтовню, я размышлял, как могла она., человек с высшим образованием, инженер- экономист скатиться до роли деревенской кумушки. Кто дал ей право лезть в мою личную жизнь? Уж не считает ли она себя моей невестой? Между тем, слушая ее, я поддакивал и попивал коньячек, заедая его хрустящим яблочком.
Коньяк кончился. Клава пошла в душ. Я быстренько подготовил сексодром- разобрал кровать. Клава вышла совершенно нагая. Ее пышное тело, достойное кисти Рубенса , порозовело и источало тонкий аромат дорогого геля для душа. Я понимал , что не люблю эту женщину, но в штанах, что-то предательски зашевелилось. Кинулся в душ, чтобы поскорее отмыться после уборки. Вскоре я вышел, одетый так же, как и моя любовница. Уставший от воздержания «дружок» , угрожающе топорщился в ожидании нелегкой работы. Увидев его, Клава радостно ахнула от вожделения. Она возлежала на кровати, бесстыдно раскинув ноги, напоказ выставив то место, откуда появляются на свет обитатели Земли. Солидные сиськи растеклись в разные стороны. Всем своим видом Клава давала понять, что она на все готова. Я не заставил себя долго ждать. Как орел на зайчиху, бросился я в атаку на пышное тело. Без всяких там прелюдий и нежных ласк, я ввел свой стержень в надлежащее место, которое при этом сладострастно чавкнуло. Клава ворковала: «Мой котик!» И все норовила поцеловать меня. Я уклонялся от густо напомаженных губ и продолжал делать свое дело. Кровать ритмично скрипела в такт моим движениям. Клава закрыла глаза и плотоядно улыбнулась. Глядя на эту улыбку, я вспомнил почему-то , что человеческая улыбка произошла от звериного оскала, символа угрозы и агрессии! Клава простонала. Я , подумав, что ей тяжело под моим телом, привстал на руках, продолжая энергично двигать попой. Мой «дружок», как поршень насоса, хлюпал в бездонной дыре. Клава сладострастно улыбалась . Ее огромные сиськи смешно бултыхались. Скорее бы все это кончилось! Наконец, я почувствовал, как из меня выплескивается накопившаяся жидкость, и подступает долгожданное облегчение. Презерватив чуть не слетел. Не хватало еще, чтобы капелька моей спермы осталась там. Если Клава забеременеет, она захомутает меня наверняка. Кстати в тот период, когда я искал себе новую жену, девчата частенько предлагали мне заниматься этим без противной резинки. Нашли дурака!
Я иду в душ, потом на кухню. «Неужели секс может быть таким противным?»- Думаю я, попивая холодное пивко. Устало шаркая тапочками, Клава тянется за мной в душ и на кухню. Сначала пьем пиво молча, потом она начинает меня упрекать в том, что я ветреный, непостоянный и, вообще, бабник. Сейчас она мне еще никто, представляю, что будет, если она станет моей женой! Пришло время возвращаться в спальню. Я делаю это с большой неохотой. У женщин есть на этот случай разные отмазки: » устала как собака» , «голова болит» и подобное. Что придумать мне? Я робко заявляю, что у меня поднялось давление. На что Клава предлагает выпить таблетку. С тяжелым сердцем сажусь я на край кровати. Чуя мое настроение, «дружок» свесился в сторону , опустив головку. Клавдия пытается его активировать, взяв в рот. Делает она это крайне неумело. Мне больно и неприятно, но механизм слегка оживает. Клава делает попытку залезть на меня верхом. Я представляю, как скачет на мне ее многопудовое тело. Н-е-е-е-т! Только не это! Я предлагаю ей встать на коленочки , и она соглашается. Широкая, необъятная как у лошади попа, приветливо манит моего дружка. Коричневая маленькая дырочка тоже, кажется, готова его приютить, но он выбирает старую подружку. В этой позе заниматься этим гораздо приятней, не видно лица. Я никак не могу разобраться, из за чего мне так противна стала Клавдия? Ведь раньше я ее не то чтобы любил, но как –то отличал ее от других, даже прочил себе в жены. Лицо у нее довольно приятное. Фигура полная, но радующая глаз. Я люблю пухленьких! Немного глуповата, но это не беда! Сварливая, ревнивая? Но таких полно! Где сейчас найдешь женщину без недостатков? Прежде на себя надо посмотреть! Я ведь не идеален, у меня недостатков! У-у-у! Почему мне разонравилась эта женщина, почему? И зачем я ее тогда сейчас…( глагол подставьте сами!)? Сеанс заканчивается. Обессиленный , я валюсь на кровать. Идти в душ неохота. Я снимаю резинку (потом выкину!) и вытираю свое хозяйство полотенцем. Клава , усталая и довольная, ложится, повернувшись ко мне спиной. Я шепчу ей какие-то дежурные слова и глажу ладонью спину. Она ,кажется , вот-вот уснет. Тут, неожиданно для самого себя, я допускаю оплошность. Гладя ладонью спину Клавы, я произношу имя «Инга!» Словно шкворчащую сковородку приложили к спине моей любовницы. Она вскакивает и начинает торопливо одеваться. Натягивая на себя все эти бабские трусы- колготки, она извергает на меня водопады гнусных ругательств. Слова летят куда-то мимо меня. Мой мозг их не воспринимает. Я даже рад, что все так кончилось. Клавдия уходит, оглушительно хлопнув дверью на прощание.
И опять потекли серые будни. Теперь у меня в квартире идеальный порядок. Здесь главное не запускать, делать все вовремя. Худо-бедно я научился готовить. Пару раз заходили сестры Логуновы с предложением помочь по хозяйству, но , увидев, что у меня все в порядке, уходили, каждый раз оставляя пару- тройку кулинарных рецептов. Однажды с сестрами пришла Инга. Она отдала мне старую кастрюлю-скороварку и научила, как ей пользоваться. Я угостил девчат чаем с тортиком. Мы посидели, поворковали, поделились кулинарными рецептами. Ингин рецепт я старательно записал. Стали прощаться. Сестры вышли первыми. Инга немного замешкалась. Прощаясь, я взял в руки ее маленькую ладошку. Есть биополе, есть! В это мгновенье какая-то искра перескочила из ее руки в мои руки! Инга вышла, а я еще долго рассматривал свои ладони, хранящие тепло ее руки. Я все чаще стал ловить себя на мысли, что думаю об Инге! И, странное дело, чем больше я о ней думал, тем меньше вспоминал свою бывшую Лену, и тем меньше становилась боль от душевной тоски. Постепенно я смирился с мыслью, что со мной нету жены и дочки, но они живут хорошо и счастливо, а с дочкой я буду, пусть изредка, встречаться. Вскоре я понял, что испытываю к Инге , если не любовь , то большую симпатию. Воистину права Инга- лучшее лекарство от любви- новая любовь!
Сейчас в автобусе она мирно посапывает на моем плече, такая любимая, такая родная! А тогда, много лет назад, я не знал, что мне делать. Да , она призналась мне в любви. Я тоже, кажется, полюбил ее, но мы виделись редко и на людях, и оба не делали попыток к дальнейшему сближению. При встречах мы краснели как школьники и, чтобы получить удовольствие, нам было достаточно коснуться друг друга. Однажды нам довелось проговорить два часа. Мы просидели с ней, взявшись за руки и рассказывая друг другу о своей жизни, больше ничего, и это была прекрасно! Но, однажды, случилось то, что должно было случиться. Она забежала ко мне по какому-то пустяковому делу. Инга стояла передо мной молодая, красивая, желанная! Щечки ее раскраснелись, глаза лучились любовью. Неведомая, непреодолимая сила толкнула нас в объятия друг друга, и мы слились в страстном поцелуе! Я не знал, что так бывает! Что поцелуй может вызвать такую бурю эмоций! Казалось . рушится небо, весь мир летит в тартарары! В этот миг во вселенной ничего не было, только она и я! Казалось , наше слияние длилось вечно, но все проходит в этом мире. Когда мы оторвались друг от друга, у меня закружилась голова, я чувствовал, что теряю сознание. Ингу шатало, как пьяную. Тот поцелуй не забыть нам никогда!
Мы стали встречаться чаще. Были другие поцелуи, но уже утратилось ощущение новизны. Мы оба понимали , что совершаем, что-то предосудительное. Наша любовь краденая, греховная. Я переживал, что краду жену у хорошего человека, поступаю так, как обошлись со мной, уведя от меня жену и дочь. Инга была человеком верующим и переживала, что творит страшный грех. Все же доводы разума были бессильны перед нашей любовью. Огромная , необъятная, бездонная, как океан, она захлестнула нас с головой, и мы безвольно барахтаемся в ее волнах. Слабым утешением было то, что наша любовь до поры до времени была платонической. В один прекрасный день… Впрочем, я не буду вдаваться в подробности, на потребу низменным интересам некоторых читателей, любящих заглянуть в замочную скважину. Зайдите на проза.ру в отдел эротики. Там полно этих ваших влупил- засадил!
То, что произошло между мной и Ингой можно назвать вершиной любви, слиянием душ, Соитием, но никаким другим низменным словом! Я готов отдать свою душу, чтобы испытать еще раз, то, что мы испытали в тот первый день!
Автобус добрался, наконец, до нашего дома. Веселой гурьбой пьяненькие пассажиры высыпали на заснеженную улицу и побрели по домам. Я, Инга и непременные сестры Логуновы идем ко мне пить чай. У сестер давно свои семьи, но они любят попить чайку у дядьки. Они, конечно , знают про нас с Ингой, но хранят тайну. Попив чайку, сестры уходят. Я остаюсь наедине с любимой. Я , желая развлечь ее, рассказываю давешнюю историю с чертом. Она слушает внимательно, не перебивая. Лицо ее выражает озабоченность, потом тревогу и, под конец, неподдельный ужас! Она кричит:
- Миша! Что ты наделал! Ты же продал душу Дьяволу!!!
Я лопочу что-то несуразное про сектантов, но в глубине души холодной змейкой шевелится мысль:
- А вдруг? А вдруг?! А вдруг!!!
И я впервые додумываю ее до конца:
-А вдруг черт был настоящий?!