Другие мои произведения, посвящённые нашим предкам, с необходимыми иллюстрациями, можно прочитать на моём канале "Архиважное о прошлом"
https://zen.yandex.ru/id/5eca1c62f66e3c72366a58ae
– Так вот, Николай Петрович! Молва о перенесении святого Образа Иисуса из Эдессы в Константинополь дошла тогда и до Киева. В это время жена киевского князя Игоря княгиня Ольга по смерти супруга управляла Русью за своего малолетнего сына Святослава. Она жестоко отомстила древлянам за убийство мужа и установила в древлянской земле свои «уставы и уроки». Ходила она и ещё дальше древлянской земли в новгородскую, устроила там погосты, уложила оброки и дани. Возвращаясь обратно, Ольга, кстати о птичках, устроила перевесища через Днепр и Десну, при помощи которых люди могли, как птицы, переправляться через эти широкие многоводные реки. Потом вдовствующая Ольга много лет пребывала в Киеве, сохраняя верность своему почившему супругу, и жила со своим сыном в совершенной любви.
Ещё будучи в язычестве, княгиня Ольга сияла, как писали летописцы, многими добродетелями и, видя в Киеве многих христиан, которые ходили в храм святого Илии, жили добродетельно и поучали всякому воздержанию и благонравию, «вельми их похваляла» и, часто с ними рассуждая, так в сердце своём по благодати святого духа укоренила закон христианский, что захотела креститься, но учинить ей того в Киеве без крайнего страха от народа было никак невозможно. Того ради советовали ей ехать в Царьград, якобы для других нужд, и там креститься, что княгиня за полезное приняв, ожидала удобного случая и времени. И вот когда в Царьграде появился «нерукотворный» образ Спасителя, Ольга решила отправиться в дальнюю дорогу.
Отправилась из Киева она не одна. Её сопровождали княгини рангом пониже, родственницы, их дети, избранные прислужницы, апокризиарии, то есть чиновники русских князей и большая группа торговых людей. Путь для женщин был не простой, но они его благополучно преодолели. Однако уже непосредственно под стенами Царьграда дорогу им неожиданно преградили местные стражники и повелели ожидать императорского позволения. Пришлось княгине Ольге и её свите несколько дней стоять в шатрах у реки Скутари в ожидании и смотреть на Царьград лишь со стороны. Можно было бы, оскорбившись, повернуть обратно, но Ольга пришла сюда за тысячи вёрст не затем, чтобы клониться императору, а затем, чтобы склонить голову и креститься перед ликом самого Иисуса и лично ему дать клятву на все времена.
Император несколько дней готовился к приёму высокой гостьи. В триклинии, то есть столовой Юстиниана по его поручению было возведено возвышение, покрытое багряными шёлковыми тканями, а на нём поставлен большой трон прежнего царя Феофила и сбоку золотое царское кресло. Два серебряных органа были поставлены внизу за двумя завесами, а духовые инструменты размещены вне завес. Статуи рычащих львов были отремонтированы, искусственные птицы на траве и золотом дереве снова пели разными голосами, звери на троне двигались, сам трон поднимался до потолка.
Наконец, 9 сентября, в среду состоялся долгожданный приём по случаю прибытия княгини Ольги в столицу Византии. Княгиня молча вошла во дворец. Причём шла она впереди всех других женщин, а они в особом порядке одна за другою следовали за ней. Никто из них не толпился, не суетился, все шли гордо и величаво, как заведено то у россов и славян. Недаром, видно, ещё полководец Маврикий писал о них: «Племена склавов и антов одинаковы и по образу жизни, и по нравам; свободные, они никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле… Жёны же их целомудренны сверх всякой человеческой природы».
Позади женщин вошли во дворец также апокризиарии русских князей и торговые люди. Эти шли гурьбою и стали внизу у завес. Ольга по знаку остановилась на том месте, где логофет обычно предлагал вопросы, и осмотрелась. В этот момент статуи львов стали приветствовать её своим рыком, остальные искусственные звери начали подниматься и кланяться, механические птицы на траве и золотом дереве петь сладкоголосые песни, словно все они радовались встрече с великой княгиней Ольгой, и приветствовали её, кто как мог.
После такого необычного приёма княгиню и её свиту снова повели через сад, через триклиний кандидатов и тот триклиний, в котором стоит балдахин и производятся магистры. Потом княгиня прошла через онопод и Золотую руку, то есть портик Августея, и уже там села. Вместе с ней села и вся её свита. Женщины оглядывались по сторонам, тихо шептались.
Когда император Константин Багрянородный по обычному чину вошёл во дворец, состоялся второй приём. Во время него императрица воссела на трон Феофила, а её невестка в золотое кресло. Потом вошёл весь кувуклий, то есть дворцовая знать. Препозитом, то есть распорядителем придворного церемониала, и остиариями были введены ранги; ранг первый – зосты, то есть дамы при царице; ранг второй – жёны магистров; ранг третий – жёны патрикиев; ранг четвёртый – жёны старших спафариев служащих; ранг пятый – жёны прочих старших спафариев; ранг шестой – жёны спафарокандидатов; ранг седьмой – жёны спафариев, страторов и кандидатов.
Затем, введённая препозитом и двумя остиариями, вошла княгиня Ольга. Она опять шла впереди всех, а за нею на некотором расстоянии следовала её многочисленная свита. Когда все сопровождающие собрались в зале, препозит передал княгине от имени Августы вопрос о том, как она перенесла длинную дорогу из Киева в Константинополь, как здоровье её детей и внуков. Ольга поблагодарила Августу за внимание к ней и ответила ей кратко, как то было. Потом состоялось торжественное представление высоких сторон друг другу. Августа представляла все ранги, а княгиня Ольга – всех членов своей делегации. Каждый из них преподнёс Августе свои дары.
После продолжительной процедуры знакомства Ольгу провели и посадили в Скилах. Августа, встав с трона, прошла в свою опочивальню. Затем княгиня со своими родственницами и прислужницами тоже покинула зал, вошла через триклин Юстиниана, лавсиак и трипетон в кенургий и здесь остановилась для отдыха.
После короткого отдыха, когда император воссел на трон вместе с Августою и своими багрянородными детьми, княгиню Ольгу снова пригласили из кенургия в зал для личной беседы с императором и его супругой. Она подошла к трону, по приглашению императора села в кресло и затем высказала ему то, чего желала. Начала Ольга с упоминания прежних договоров Руси с Византией, заключённых ещё князем Олегом и её супругом князем Игорем, которые русской стороной аккуратно исполняются. Рассказала она и о своём сыне, который вступил на престол в Киеве после гибели отца и теперь крепил войско своё. Говорила Ольга величаво, как то и подобает властителям народов и стран.
Император, впервые увидев её «добру зело лицом и смышлёну», удивился её разуму и, беседуя с ней, в ответ изрёк:
– Достойна ты, Ольга, царствовать с нами во граде сём.
Трудно сказать, что имел в виду император. Может быть, он полагал, что её сын Святослав теперь уже мог самостоятельно править в Киеве, а княгиня Ольга могла бы, если захотела, остаться в Константинополе и править Русью отсюда.
Ольга впервые видела императора. Она заметила, что был он высокого роста, строен, широкоплечий, с молочно-белой кожей, красивыми глазами, орлиным носом, широколицый, доброго нрава, приветливый. В ответ на его хвалебный отзыв о себе Ольга холодно сказала:
– Аз есмь не христианка. Сюда приехала для слышания и вразумления закона христианского и, довольно истину познав чрез научение, желаю быть христианкою, однако ж с тем, ежели хочешь ты сам меня крестить, то кресчуся, а ежели не хочешь, то не кресчуся.
Услышав такие слова, император заявил княгине Ольге, что хочет сам крестить её, и повелел готовить всё необходимое для крещения.
***
Патриарх Полиевкт был учеником монаха Сергия. Роман, отец императора Константина, в своё время питал неограниченное доверие ко всем монахам, но особенно уважал и почитал среди монахов именно этого сиятельного Сергия. Когда Роман возвёл церковь и монастырь святого Пантелеймона, то постриг туда восемьсот монахов, положил им жалование, чтобы имели на пропитание, и отдал монастырь своему духовному отцу Сергию. Сергий был племянником патриарха Фотия, но выделяло его из всех не телесное родство, а благородство души. Он поднялся до вершин добродетели и знания, и трудно было решить, чем больше был богат, так был отличен и тем и другим. Помимо прочего ему были свойственны стыдливость суждений, приятность нрава, умеренность духа. Он не хмурил брови, подобно тогдашним мудрецам, не казался ни спесивым, ни гордым, его речь текла слаще мёда, нравом он был твёрд и постоянен, а духом смирен. Такого досточтимого человека император постоянно держал при себе и словно по мерке и образцу соизмерял по нему свою жизнь. Много раз увещевал Сергий императора радеть о детях и не дать им в невежестве впасть во зло, дабы не разделил он судьбы Илия и не понёс наказания за беззаконие своих детей. Но так всё именно и случилось. Когда дети изгнали Романа из дворца и сослали на остров Прот, вновь нашёл он в Сергии утешение от бед и целительное лекарство в несчастии. Находился с ним тогда и благочестивейший монах Полиевкт, утешавший Романа не меньше Сергия.
Нынешней весной, когда завершил свою жизнь патриарх Феофилакт, пробыв в высшем духовном звании двадцать четыре года, вместо него рукополагался этот Полиевкт, прославившийся аскетической жизнью, монашествующий с младых ногтей и отличавшийся во всяческой добродетели и правоверном учении. И многие признавали и считали его новым Иоанном Златоустом. Казалось, он и на самом деле был им. И, глядя на него, радовался и ликовал император Константин, что встретил такого мужа в своей жизни.
***
Вот этот Полиевкт вместе с императором Константином Багрянородным и должен был крестить русскую княгиню. Её ввели в дворцовый храм и остановили перед «нерукотворным» образом Спасителя. Ольга преклонила перед ним колена, молча склонила голову, а потом подняла глаза на его лик и увидела то, что давно уже жаждала увидеть: глаза самого Иисуса и в них силу его духа и его мудрость. Взор Спасителя окончательно убедил её в правильности принятого решения, и она с добрым сердцем приняла обряд крещения перед ним. При этом обряд совершал сам патриарх Полиевкт, а её крёстным отцом был император Константин. И наречена была Ольга Еленой, как и древняя царица Елена, мать великого Константина, через триста лет исполнившего волю того самого Тиберия, который встречался с Марией Магдалиной.
Давая новокрещёной княгине имя Елены, патриарх Полиевкт и император Константин, наверное, надеялись, что, может быть, кто-то из отпрысков русской Елены повторит деяния Константина Великого на территории Руси.
Вместе с Ольгой крестились и некоторые из сопровождавших её женщин. Ольга же, став просвещённой, радовалась душой и телом. И поучал её патриарх о вере святого писания.
– Благословенна ты в жёнах русских, – приветствовал патриарх новокрещённую княгиню. – Яко возлюби свет, а тьму остави; благословити ся имут сынове русти в последния дни внук твоих.
Потом все покинули храм, а Ольга осталась с Полиевктом. Он дал ей пояснение о церковном уставе, молитве, посте, содержании тела в чистоте. Ольга же, наклонивши голову, стояла и слушала, и как губка, наполняемая влагой, внимала и впитывала в себя его учение, а потом, низко поклонившись патриарху, сказала:
– Молитвами твоими, владыко, да сохранена буду от сети неприязненны.
После крещения император призвал Ольгу-Елену и шутя сказал ей:
– Хочу тебя поять себе в жёны.
Она же ответила ему:
– Како мя хочеши пояти, окрестив сам и нарёк себе дщерию, в христианех же того закона несть, яко сам веси.
А император, улыбнувшись, сказал:
– Перехитрила меня!
И дал ей в тот день дары многие, злато, серебро, парчи и сосуды различные. И отпустил её. Ольга же в ответ обещала Константину дать войско для борьбы с противниками Византии. И когда захотела возвратиться на Русь, пришла к патриарху просить благословения на дорогу и говорила:
– Люди мои погани и сын мой, помолися, дабы мя бог соблюл от всякого зла.
И говорил патриарх:
– Чадо верно еси, во Христа крестилася и во Христа облеклася; Христос имать сохранит тя, яко древле сохрани Еноха и потом Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трие отроки от пещи, Даниила от зверей, тако и тебя избавит от неприязни людей твоих и сына твоего и от сетей диявольских.
И благословил её патриарх и дал ей в духовные отцы священника Григория.
18 октября, в воскресенье, состоялся прощальный званый обед в Золотой палате, где рядом с руссами сидел император. Потом опять был дан ещё один обед в пентакувуклии святого Павла, и с руссами сидела императрица вместе с багрянородными своими детьми и невесткою. И дано было от неё княгине двести милиаризий золота, племяннику её двадцать, священнику Григорию восемь, приближённым женщинам её по двенадцать, служанкам её по шесть, двадцати двум апокризиариям по двенадцать, купцам, коих было сорок четыре человека, по шесть и двум переводчикам по двенадцать милиаризий. После этого многочисленная русская делегация направилась в обратный путь.
Когда Ольга вернулась в Киев, то очень хотела и употребила все усилия, чтобы сын её Святослав принял христианскую веру; но тот, к прискорбию её, не внимал внушению матери.
– Как я могу принять иной закон? Моя дружина будет смеяться над этим! – отвечал он ей.
– Да будет воля Божия! – говорила княгиня Ольга в своё утешение. – Если Богу будет угодно помиловать род мой в русской земле, то Он вложит сыну в сердце желание обратиться к истине, как и мне явил милость Свою.
Утешалась Ольга и тем, что Святослав не препятствовал своим подданным принимать христианскую веру. Она старалась посеять первые семена христианства в сердцах внуков своих: Владимира, Олега и Ярополка, хотя и не решалась крестить их, опасаясь непокорного сына.
Как новокрещёная княгиня, Ольга, видевшая сам «нерукотворный» образ Иисуса, предпринимала путешествия по городам и сёлам земли русской. Точно так же когда-то это делал Андрей Первозванный, посещавший за девять веков до неё поселения на месте нынешнего Киева, Новгорода и села Грузина. Всюду, куда приходила Ольга, она проповедовала Евангелие и подробно рассказывала о своей поездке в Царьград, об увиденном ею «нерукотворном» образе, о грядущем Царстве Небесном, и многие люди крестились, поверив ей, вняв её проповеди, почему и называют всегда святую княгиню Ольгу-Елену, как и Марию Магдалину, равноапостольной.
Кажется, Николай Петрович, что с княгиней Ольгой всё ясно как Божий день. Однако сегодня вдруг нашлись её хулители, которые пытаются посеять сомнения в достоверности сохранившихся исторических свидетельств о ней, перечеркнуть все её благие деяния и представить их совершенно в ином, позорном свете, так же, кстати, как это они делают сегодня и с Марией Магдалиной вместе с Иисусом, не щадя никого, ради желания любой ценой устроить какой-нибудь скандальчик и тем самым, как поджигатель Герострат, оставить своё имя на какое-то время, пусть даже на очень короткое, на страницах газет и журналов, на экранах телевизоров.
– Да, Роберт Иванович, я тоже читал об этом и удивлялся. Думаю, что всё это похоже на упорные поиски тех пятен на солнце, которых на нём не было и нет.
– Вот именно! Некоторым людям, оказывается, свойственны подобные шизофренические идеи. Им ничего не стоит заявить, например, что Рюрик, основатель русской правящей династии Рюриковичей, – это никакой не князь, а просто бандит с большой дороги, хотя в древнейшей Иоакимовской летописи он называется сыном князя варягов-руси, правившего землями к северу от Новгорода в Карелии и Беломорье. Заявляли они и о том, что Рюрик – это не то что не князь, а это даже не имя, хотя именно это имя несколько раз встречается в тех же северных сагах задолго до нашего Рюрика и после него.
– Что удивляться! До сих пор можно встретить утверждения и о том, что «Слово о полку Игореве» – это подделка XVIII века. Хотя ещё А.С.Пушкин писал, что в этом «Слове» только в одном плаче Ярославны поэзии куда больше, чем у всех российских поэтов того века вместе взятых, и он с удовольствием рад был бы облобызать автора этой «подделки», если бы таковой был. Ещё больше доказательств истинности «Слова» в своё время привёл академик Д.С.Лихачёв, но любителей пускать в общественных местах дурно пахнущие ветры разве это остановит! У них своя цель, которая никак не связана с поиском истины. Их цель – сенсация, скандал, сплетня! А там хоть трава не расти!
(продолжение см. глава 20. Торгаш в рясе http://www.proza.ru/2008/01/08/366)