Авгарь Чёрный уже несколько лет вместе со своим отцом Ману занимал престол Эдесского царства, которое располагалось на территории Северной Сирии. Кстати, имя отца Авгаря полностью совпадает с именем Ману, героя многих индийских преданий, спасшегося во время великого потопа. Когда-то здесь, в Эдессе, у берегов Евфрата, правил тиран Дионисий, сын Гераклеона, а местные жители почитали богиню Атаргатис. Через несколько веков на развалинах бывшей империи Александра Македонского некто Ургой бар Хевье в 137 до н.э. основал Эдесское царство, став его топархом. Многие его потомки носили почётное имя Авгарь, то есть могущественный. Авгарь Чёрный был одним из них. Чтобы заключить мир от имени своего небольшого царства с императором Августом, он решил отправиться в Рим. По прибытии в этот великий город Авгарь встретился с императором и так поразил его своим выдающимся умом, что тот не захотел отпускать его домой, удерживал у себя и часто беседовал с ним. Авгарь фактически оказался пленником, несколько лет мучился вдали от родины, но ничего не мог поделать.
Однажды он отправился на охоту в окрестности Рима. Охотясь в разных местах, Авгарь поймал живьём много разных зверей. Из каждого места он взял с собой и небольшую кучку земли. Всё это он привёз в Рим: и землю, и зверей. Когда Август сидел на своём обычном месте, Авгарь показал ему и землю, и зверей и рассказал, откуда каждая кучка земли и какие звери там обитают. Затем он предложил положить каждую кучку земли в разных местах и, собрав вместе всех пойманных зверей, велел отпустить их. Служители так и сделали. И тут звери направились каждый к той кучке земли, которая была взята из того места, где он был пойман. Август очень внимательно смотрел на происходящее и поразился тому, как природа этих зверей заставляет их так стремиться к родной земле. А как же человек? Ведь человек совершеннее зверя. Для него родная земля должна быть ещё более притягательна!
Тут Авгарь, обняв колена императора, сказал: «А у меня, государь, как ты думаешь, какие мысли, если я имею жену, детей, царство, хотя и небольшое, но в родной земле?!». На этот раз слова Авгаря наконец дошли до сердца Августа, и он вынужден был от¬пустить Авгаря домой, и даже повелел ему просить, что он хочет. В ответ Авгарь попросил императора построить в его городе ипподром. Тот согласился. После этого Авгарь уехал в Эдессу. Когда её граждане стали спрашивать, что хорошего он привёз домой из Рима, Авгарь в ответ сказал им:
– Я привёз печаль без вреда и радость без выгоды!
Вернувшись в Эдессу, Авгарь сменил на престоле отца и правил самостоятельно до глубокой старости, а потом тяжело заболел проказой. Страдая от сильных болей, он собрал со всей земли самых сведущих врачей, но никто из них не смог ему помочь. Тогда Авгарь отослал их обратно. В это же время Иисус, призывая мертвых, воскрешал их, как будто ото сна, слепым от рождения открывал глаза, очищал тела от проказы, излечивал хромоту и другие болезни, считавшиеся неисцелимыми. «И прошёл о Нём слух по всей Сирии» – писал в своём Евангелии Матфей. Именно в Сирии Иисус излечил тогда Марию Магдалину. Услыхав об этом, Авгарь написал Иисусу письмо, в котором просил его о помощи, признавая Иисуса Богом или Сыном Божиим, предлагая Ему свою резиденцию для проповедей. С этим письмом Авгарь послал в Палестину своего живописца Ананию, поручив ему также написать портрет Иисуса. Анания, выполняя наказ Авгаря, пришёл в Иерусалим и увидел Иисуса, окружённого народом. Он не мог подойти к Нему из-за большого стечения людей, слушавших проповедь Спасителя. Тогда Анания встал на высокий камень и попытался издали написать образ Иисуса, но это ему тоже никак не удавалось. Однако Спаситель подозвал его, назвал по имени и передал для Авгаря ответное краткое письмо, в котором, ублажая веру правителя, обещал прислать своего ученика для исцеления от проказы и наставления ко спасению. Потом Иисус попросил принести воду и полотенце. Он умыл лицо, отёр его полотенцем, и на нём отпечатлелся Его Божественный лик. Полотенце и письмо Спасителя Анания принёс в Эдессу. С благоговением принял Авгарь святыню и получил исцеление. Лишь малая часть следов проказы оставалась на его лице. Написав на «нерукотворном» образе слова: «Христе Боже, всякий, уповая на Тебя, не постыдится», Авгарь украсил его и установил в нише над городскими воротами. Много лет жители хранили благочестивый обычай поклоняться этому «нерукотворному» образу, когда проходили через городские ворота.
С этого образа, начиная с IV столетия, списывались Авгарьские образа, получившие большое распространение в христианском мире. Сказание об этом Образе в первый раз встречается во второй половине V века у армянского историка Моисея Хоренского, который заимствовал его из «Деяний Фаддея». В греческой церкви оно появилось в первый раз в середине VI века у церковного историка Евагрия.
После прощания с Иисусом апостол Фома послал в Эдессу Фаддея, одного из семидесяти учеников, который доставил царю окончательное исцеление. Жители города называли его по-своему – Аддаем. Он проповедовал Евангелие и крестил уверовавшего Авгаря и всех жителей Эдессы. Под его руководством в этом городе была построена самая первая на планете христианская церковь. И первым прихожанином этой церкви стал топарх Авгарь Чёрный. После него христианами начали становиться и другие жители Эдессы. Через некоторое время Фаддей поставил в городе епископом некоего Аггея, а сам ушёл на север в Армению. Говорят, что там он погиб от рук царя Санатрука. Весть об этом дошла до Авгаря, и он направил своих людей за мощами Фаддея. Они выполнили его приказание и принесли мощи Фаддея в Эдессу. Вслед за Фаддеем приходил в Эдессу и апостол Фома. Он тоже проповедовал здесь, а потом ушёл на восток, в Индию. Там Фома и скончался, но жители Эдессы его мощи тоже забрали к себе в город и хранили в своей церкви вместе с мощами Фаддея и «нерукотворным» образом Иисуса.
В IV веке некто Эвзебей приходил из Цезареи в Эдессу и в городском архиве нашёл документ, который повествовал о переписке Авгаря с Иисусом. Этот рассказ с различными прибавлениями появился потом в сирийской рукописи «Деяния Аддая».
***
– Такая вот история, Николай Петрович! В основе её лежат отношения Иисуса и его учеников с Авгарем Чёрным, реальным историческим лицом.
– Никогда об этом не слышал. Библия об этом молчит. Из ваших слов следует, что «нерукотворный» образ действительно возник во времена Иисуса, а не во времена Леонардо да Винчи, как пытаются доказать сегодня некоторые историки!
– Точно так!
– Почему же вы молчите об этом?
– Я не молчу, я кричу об этом на каждом углу! Но кто меня сегодня слышит? Сейчас в моде всякие негодные сенсации, а не истина!
– Это точно! Удивительное совпадение, вы, Роберт Иванович, рассказываете мне про Авгаря Чёрного, а моя фамилия Чернов!
– Уверен, что это далеко не случайное совпадение. Поверьте, вы вспомните об этом ещё не раз.
– Может быть, может быть.
– Николай Петрович! Мой рассказ помог вам ответить на вопрос о происхождении Плащаницы?
– Конечно! Но сейчас меня больше интересует вопрос:
а что же происходило в Эдессе потом? Какой была дальнейшая судьба «нерукотворного» образа?
***
– После кончины Авгаря Чёрного к власти пришёл его сын Ману Север. Тот в войне Рима и Персии принял сторону персов, отступился от христианства и убил епископа Аггея. После Аггея одним из епископов был Барсамья. Он обратил ко Христу многих граждан Эдессы и даже Шарбиля, главного жреца города. Однако вскоре, при императоре Траяне, началось новое гонение на христиан, и в Эдессу были посланы войска во главе с Лузием Квиетом.
Представьте: по улицам только что захваченного римлянами города шёл мужчина средних лет, крепкого телосложения. Он был закутан в плащ и к своей груди крепко прижимал какой-то свёрток. Пройдя несколько шагов, он свернул в узкую улочку и вошёл в открытую дверь одного небольшого дома. Как только дверь за ним захлопнулась, на той же самой улице послышались шаги солдатского патруля. Солдаты, своими повадками похожие на гончих псов, оживлённо обсуждали меж собой, куда мог деться человек со свёртком в руках, и как получилось, что они потеряли его из виду.
Тем временем человек зашёл в среднюю комнату, поздоровался с присутствующими и осенил себя крестом. Пожилой человек, а это был Шарбиль, тяжело встал со своего места и пошёл навстречу гостю.
– Барсамья, ты очень сильно рискуешь, но ещё более ты рискуешь нашей реликвией. Мы должны подумать, когда и где нам лучше собираться, иначе римские ищейки нас выследят, и тогда мы рискуем потерять нашу реликвию. А это может подорвать веру наших единомышленников, – сказал Шарбиль.
– Брат, я понимаю твоё волнение и готов следовать твоим советам, но ты тоже должен понимать, что не все люди могут прийти в безопасное место, да и будет ли такое место безопасным, если о нём будут знать вновь посвящённые, но ещё не проверенные люди. Ты прости меня! Позволь приходить в те места, где собираются верующие, и самому приносить с собой то, что так дорого нашему братству, – ответил Барсамья.
При этих словах он развернул свёрток и аккуратно положил его на стол. Когда он его развернул, то все присутствующие в комнате люди увидели «нерукотворный» образ Христа. В те годы, когда христианство только начинало становиться на свои не совсем окрепшие ноги, этот Образ был для христиан как знамя, как талисман, который давал им надежду и веру в своего учителя. Они верили, что он их спасёт от рабства, поможет им укрепиться в своей вере во спасение и построить Царство Божие, по-нашему – коммунизм, но не сталинский, а христианский, апостольский.
На сегодняшней встрече собравшиеся христиане решили выбрать хранителей «нерукотворного» образа. Что бы ни угрожало их обществу, в первую очередь эти хранители должны были спасать именно его. Едва выборы состоялись, как тут же во входную дверь дома громко застучали башмаки солдат. Они уже битый час обходили все близлежащие дома с проверкой, и вот очередь дошла до дома, где тайно собрались почитатели Христа.
Заслышав сильные удары, Шарбиль и Барсамья тут же увели вновь избранных хранителей «нерукотворного» образа к заднему выходу из дома во двор, а потом вернулись в среднюю комнату и вместе с оставшимися братьями стали баррикадировать входную дверь с улицы. В ход пошли столы, скамейки, разная домашняя утварь. Конечно, защитить убогий дом от толпы солдат было невозможно, поэтому братья намеревались лишь как можно дольше задержать их вторжение в дом.
Входная дверь не могла выдержать множества ударов и вскоре слетела с петель. Вооружённые солдаты тут же гурьбой ринулись по упавшей двери в дом и устроили избиение собравшихся в нём людей. Они знали, с кем имеют дело, поэтому никого не щадили. Кто-то под их ударами сразу же падал замертво на пол, кто-то, яростно защищаясь, медленно отступал к заднему выходу из дома. Однако никто из отступавших не смог спастись бегством. Все были убиты или арестованы.
На следующий день оставшиеся в живых братья во главе с Барсамья были выведены на ипподром, тот самый, который был построен по указу Августа. Неистовая толпа римских легионеров, предвкушая забаву, вопила с трибун. Она была равнодушна к судьбам людей, стоявших посредине ипподрома. У них не было жалости даже к детям, которые случайно оказались среди братьев. Толпа солдат хотела зрелищ.
И вот, скрытые ворота ипподрома открылись, и на его поле выбежали львы. В это время братья стояли в центре ипподрома на коленях и молились, прижимаясь друг к другу. Между тем, голодные львы, чуя запах человеческой крови, начали кругами бегать вокруг братьев, постепенно приближаясь к своим жертвам. И вот, то, чего ждали солдаты, началось. Львы вдруг все разом бросились на беспомощную кучку людей и стали рвать их своими клыками. Невольные крики и стоны вырывались из груди обречённых, кровь хлестала фонтанами, а солдаты бесновались в восторге. Они получили то, что хотели. Вскоре от несчастных братьев не осталось и следа.
Арестованного Шарбиля по приказу Лузия Квиета казнили отдельно. Его привели на главный языческий жертвенник Эдессы и в присутствии согнанной толпы жителей разрубили мечами прямо на этом древнем жертвеннике. После расправы над христианами римские солдаты разрушили до основания и саму Эдессу.
***
– А что же случилось с «нерукотворным» образом? – спросил Николай Петрович.
– Через некоторое время император Траян умер и его преемником стал Адриан. Он восстановил Эдесское царство, поэтому на свой наследственный трон этого царства вернулись потомки Авгаря Чёрного. Все они, как и их знаменитый предок, сохранили верность христианству. Благодаря им жители города вскоре смогли восстановить в Эдессе христианскую церковь. Вернулся в неё на своё законное место и «нерукотворный» образ.
Спокойная жизнь горожан продолжалась вплоть до того момента, когда император Рима по прозвищу Каракалла, пытаясь подражать Александру Македонскому, пришёл в Азию, изменнически захватил в плен тогдашнего царя Эдессы, коим был Ману Девятый, и завладел его царством. Однако вскоре императорский префект преторианцев Макрин составил заговор против Каракаллы и организовал его убийство на дороге из Эдессы в Карры.
После этого сменилось несколько императоров, и на престол Рима вступил Александр Север. Он благосклонно относился к христианству и в своей божнице впервые за всю историю Рима вместе с изображениями других богов, поставил также и образ Христа. Думаю, что это была копия «нерукотворного» образа, снятая в Эдессе.
Можно сказать, что это счастливое время в Эдессе было временем философа Вардесана. Мы о нём почти ничего не знаем, а жаль. Ведь он первым изобрёл стихосложение для сирского языка и сочинил на этом языке сто пятьдесят гимнов по образцу псалтири. Все они тут же стали использоваться при церковном богослужении. Когда через Эдессу в Рим следовало индийское посольство, Вардесан познакомился с верованиями и учениями Индии. Его собственные многочисленные религиозно-философские, исторические и поэтические сочинения были тогда очень распространены, и восточные церковные писатели широко ими пользовались. В своих сочинениях Вардесан пытался, с одной стороны, объединить христианство с эллинизмом, а с другой – противодействовать проникновению в христианство иудействующих сект и язычества каббалы. Как последователь дуализма, он всё сводил к двум противоположным принципам: материи и духу, добру и злу.
Продолжателем поэтической и учительской деятельности Вардесана стал его сын Гармоний. Он развил философскую систему своего отца, внеся в неё элементы греческой философии. По его мнению «Небесный Христос, Сын Жизни» происходил от первого абсолютного и вечного сочетания активного и пассивного начал, то есть от «отца Жизни и матери Жизни». А женская взаимосвязь Христа – «Хакмут», должна была составить с ним второе производное или обусловленное мировым процессом сочетание, но из-за немощи своей пассивной природы она падает в область тёмного хаоса, или бесформенной материи. Из этой материи Хакмут, следуя тайным внушениям Небесного Христа, создает Демиурга, а через него весь видимый мир, который, таким образом, происходит не из психических состояний Хакмут, а имеет своё особое начало. В каждом человеке Гармоний признавал две души – высшую и низшую. Последняя подчиняется судьбе, действующей через астральное начало в семи светилах, изображающих в нашем низшем мире семь небесных эонов. Низшая душа, как прямое порождение Хакмут, нисколько не зависит от судьбы и звёзд; она свободна выбирать добро и зло. В заключение мирового и исторического процесса все духовные существа, очищенные земными испытаниями, соединятся с ангелами и примут участие в брачном пире Христа и Хакмут, достигающих своего окончательного и полного сочетания. Такое вот непростое мировоззрение христианина Эдессы.
В 242 году император Гордиан III ещё раз восстановил Эдесское царство и передал бразды его правления новому царю Авгарю Десятому, из потомков старой царской династии; но уже через два года царство снова попало в непосредственную зависимость от римлян. Епископом Эдессы был тогда ещё один Барсамья. При нём городу пришлось пережить трудные времена. Персы под предводительством Шапура I тогда одержали победу над ромеями и даже захватили в плен императора Валериана и убили его. После этого они осадили Эдессу, но захватить её не успели, так как на помощь городу пришёл Оденат Пальмирский. Он освободил Эдессу от осады персов, и те бежали восвояси.
Но не было в Эдессе вечного мира. Однажды в Сирию опять прибыл император Рима. На этот раз это был Валент. Он был заражён ересью Ария, который учил, что Сын Божий ниже Бога Отца, и проявил себя очень жестоким по отношению к православным христианам. Многих Валент посёк мечом, других потопил в реке. Прибыв же в Эдессу, Валент поступил ещё хуже, приказав наместнику Модесту запереть в церкви святого Фомы множество христиан и перебить их всех до одного. Но, увидев, как одна женщина тащит своего ребёнка туда же на смерть, Валент вдруг понял, что переборщил, устыдился и остановил дальнейшее злодеяние, в чём нельзя было не видеть перста Божия. Правда, епископа Евсевия Самосатского всё равно изгнали из Эдессы во Фракию. Святой муж добровольно вышел из города и последовал за гонителями, несмотря на противодействие всего народа. Русская Православная Церковь чтит память этого священномученика каждый год 22 июня.
На место Евсевия посадили некоего Евномия, ревностного арианина, с которым, однако, никто из жителей города не общался. Моясь однажды в бане, он приглашал и народ мыться вместе с собой, но никто не пошёл туда, пока не спустили воды из купальни, в которую вошёл Евномий, и не наполнили её другой. Люди говорили, что первая вода осквернена Евномием. Увидев к себе столь непримиримую ненависть, он бежал из Эдессы прочь куда глаза глядят.
После Евномия епископом Эдессы стал Варсис, однако через два года Валент и его, как настоящего христианина, отправил в изгнание. Вначале он был заточён на острове Арант, но когда и сюда прибывали люди послушать его проповеди, то его заточили ещё дальше в городе Феноне, где он и скончался. Русская Православная Церковь отмечает память этого исповедника 25 августа. Валентиниан порицал брата Валента за его злочестие и отказал ему в помощи против готов, говоря: «Несправедливо было бы помогать человеку, восстающему на Бога».
На место Варсиса Валент поставил в Эдессу арианина Лупуса, но никто из православных – ни клирики, ни миряне – не хотел иметь общения с ним. Тогда Валент отправил из Эдессы в ссылку Евлогия и ещё восемьдесят человек. Со смертью Валента, когда на престол вступил Феодосий великий, он возвратил всех сосланных обратно в Эдессу и поставил Евлогия епископом. Русская Православная Церковь чтит память этого епископа тоже 25 августа.
После Евлогия в деяниях на благо христиан в Эдессе проявил себя святой отшельник Юлиан по прозванию Савва. Он ходил из Эдессы в Антиохию, где верующих в Единосущного называл настоящими христианами, а ариан явно проклинал.
После распада монархии, при котором Эдесса отошла к Восточной Римской империи, то есть Византии, всё более и более усиливается значение этого города в истории христианской церкви. В пределах его стен появляется свыше трёхсот монастырей.
– Подумайте только, Николай Петрович, в городе триста христианских монастырей! Вот что такое Эдесса в те дни. И всё это благодаря прежде всего тому, что здесь хранился «нерукотворный» образ Иисуса. Образ притягивал к себе различных сторонников христианства и благодаря этому город превращался в эпицентр культурной и религиозной жизни Востока.
Одним из самых известных христиан Эдессы был Ефрем Сирин – один из великих учителей церкви IV века. Сегодня мы очень редко вспоминаем его имя. Он родился совсем рядом с Эдессой, в Низибии. Его отец был местным жрецом. После того как Ефрем стал христианином, отец изгнал его из родительского дома. Его первым учителем был святой Иаков, епископ Низибии. У него он изучал Священное Писание, вместе с ним ездил на Первый Вселенский собор. Когда Иаков умер, Ефрем переселился в Эдессу. Когда он подходил к городу, то встретил женщину-блудницу. Женщина пристально смотрела на Ефрема. Он спросил её:
– Зачем ты смотришь не в землю, как следовало бы женщине, а на меня?
– Смотрю на тебя, – ответила женщина, – потому что жена взята от мужа. А ты смотри не на меня, а в землю, из которой взят.
Вот если бы всегда так было, по-библейски, по-христиански, а то всё наоборот: мужчины пялят свои похотливые глаза на женщину и мысленно раздевают её донага, а женщина, проходя мимо таких мужчин, краснея от стыда, смотрит в землю и не смеет глаз поднять.
Сам Ефрем называл себя человеком «неучёным и малоосмысленным»; но это было сказано им лишь по смирению. Его учёности удивлялся, по выражению Феодорита, сам Василий Великий. В сочинениях Ефрема отмечают хорошее знакомство с произведениями не только христианских учёных, но и с «эллинской мудростью», с языческой мифологией и началами тогдашнего естествознания. Своими мудрыми речами он многих горожан Эдессы обратил к истине. В своих проповедях Ефрем нередко говорил о пользе знания и образования, которое, по его выражению, «выше богатства». Вот если бы именно его слова в своё время чаще повторяли в Российском библейском обществе!
Сочинения Ефрема ещё при его жизни были переведены на греческий язык. По словам Иеронима, они читались в церквях сразу после Святого Писания, как это делалось в древности с творениями Ерма и Климента Римского. Число его сочинений, если верить Фотию, простиралось до тысячи, не считая составленных им и вошедших в богослужебное употребление молитв, а также стихотворений, излагавших церковное учение и положенных на народные напевы с целью противодействовать распространению ереси его древнего соотечественника Вардесана.
Первое место среди сочинений Ефрема занимают его толкования Святого Писания. Они дошли до нас лишь частично. Между экзегетами, то есть толкователями восточной церкви, Ефрем занимает одно из самых первых мест. Лучшую часть его сочинений составляют проповеди, особенно нравоучительные. Наиболее известные проповеди Ефрема: семь слов о втором пришествии Христовом, о воскресении мёртвых, о страданиях Спасителя, о кресте, о терпении, о вере, о посте, о добродетелях и пороках, о гордости. Такой вот был преподобный. Русская Православная Церковь чтит память его 28 января.
После Ефрема епископом в Эдессе стал Евлохий. Он принимал участие во втором великом святом Вселенском соборе, который был созван в Константинополе в 376 году по инициативе Феодосия Великого. В столицу Восточной Римской империи съехались тогда около ста пятидесяти православных епископов. Святой собор оставил Константинопольское епископство за Григорием Богословом и против его воли посадил Григория на патриарший престол как мужа «много подвизавшего и очистившего Церковь от язвы ересей». После того как этот премудрый и блаженнейший муж узнал, что некоторые из египтян завидуют ему, он добровольно покинул престол, объявив о том в своём прощальном слове.
По отречении его император и собор возвели на его место Нектария, родом из Тарса, бывшего тогда претором, ещё некрещёного, но в жизни честного и набожного. Святой Вселенский собор, утвердив учение о Единосущном, прибавил к символу веры богословие о Духе; кроме того, постановил правила, по которым Константинопольскому престолу предоставлялись права нового Рима. После этого Константинополь официально стал называться Вторым Римом. Евлохий Эдесский отличился тогда вместе с Григорием Нисским, Пелагием Лаодикийским, Амфилогием Иконийским и Григорием Богословом.
После Евлохия с 448 года Эдесскую церковь пас Нонн богоносец. Он известен тем, что обратил в христианство около тридцати тысяч арабов, посвятил Богу первую Антиохийскую комедианку и, вместо Маргариты блудницы, представил её ко Христу святой Пелагеей. Известны его слова, когда он, радуясь согласию святых, писал к архиепископу Иоанну следующие слова вразумления и учения: «Очищай церковь, человек Божий, от Несториевых плевел и вредного действия их!»
Однажды на Сирию опять напали персы. Они взяли Апамею и Эдессу, и дошли до Антиохии. Ромеи стали воевать против них, но были побеждены; войско их было разбито, так что весьма немногие убежали. Тогда «нерукотворный» образ замуровали в тайнике городских ворот Эдессы, а в 544 году после ухода персов снова открыли для обозрения. Именно ему жители города приписывали спасение Эдессы от персидской угрозы.
Хроника Михаила Сирийского подробно рассказывает о том, как после этого знатный аристократ Афанасий заказал копию «нерукотворного» образа. «Тогда, – повествует Хроника, – он, Афанасий, пришёл к одному весьма искусному живописцу и попросил его написать подобный образ. И так это было исполнено, и появился другой образ, обладавший настолько совершенным сходством со своим образцом, насколько вообще это было возможно. Ибо живописец затемнил краски так, как это было принято в древние времена». Копия, выполненная для Афанасия, с такой точностью воспроизводила «нерукотворный» образ, что сам Афанасий временами мог принять один за другой.
В 641 году, то есть через три года после смерти пророка Магомета, Эдессу впервые захватили арабы. Власть арабских халифов положила конец процветанию в Эдессе христианства и привела к распространению здесь мусульманства. Во время последовавших затем внутренних и внешних войн совсем угасла всемирная слава христианской Эдессы. Четыре века продолжался в этом городе гнёт халифов. Хотя халифы и не устраивали гонений на христиан, так как те платили им податей гораздо больше, чем мусульмане, но мешали христианам проводить свои празднества.
В то время появился в Эдессе знаменитый христианский богослов Иоанн Дамаскин. Он родился в Сирии в Дамаске, поэтому его и называли Дамаскин. Отцом Иоанна был Сергий, первый министр дамасского халифа Абдалмелеха. Отец приставил к сыну воспитателя – какого-то пленного калабрийского монаха. Наверное, это был не простой монах, а весьма учёный. К сожалению, имя его пока неизвестно. Он дал Иоанну очень хорошее образование, поэтому после смерти отца Иоанн, как и подобало, занял его место, то есть стал первым министром.
В то время далеко от Эдессы христиане Византии боролись против иконоборцев. Иоанн взял и написал тогда в Константинополь «Три речи в защиту святых икон». В одной из них он, как наблюдатель «нерукотворного» образа Эдессы, писал: «Некто рассказывал историю: когда Авгарь, царь Эдессы, отправил своего художника, дабы тот написал образ Господа, но тот был не в состоянии сделать это из-за лучезарного сияния лика Его. Тогда Господь положил верхнее платье на Свой божественный, животворящий лик и таким образом запечатлел его на платье и отправил изображение жаждущему Авгарю». И что же теперь нам делать, если следовать иконоборцам? Уничтожить этот Образ?
Однако император Лев Исавр, главный иконоборец Византии, решил уничтожить не Образ, а Иоанна. Он велел одному из своих чиновников изучить почерк Иоанна и написать от его имени письмо к нему, Льву, с обещанием предать Византии Дамаск. Это письмо было тут же отослано халифу, который сначала поддался обману, но потом, разобравшись, просил Иоанна вновь принять прежнюю должность при дворе. Иоанн же предпочёл, отпустив на свободу всех своих рабов, удалиться в монастырь Саввы Освящённого.
Здесь никто из иноков не хотел быть духовным наставником знаменитого учёного богослова, а когда, наконец, нашёлся желающий, то для искуса в послушании запретил ему писать что-либо. Иоанн долго повиновался, но когда один из иноков умер и его просили сложить по этому случаю надгробный гимн, то Иоанн написал высокопоэтические песнопения, которые и доныне поются в христианской церкви при погребении умерших. Старец-наставник простил Иоанна лишь тогда, когда он исполнил наложенную им эпитимью: очистить все нечистые места обители. После этого Иоанн свободно предался сочинению богословских произведений. Возведённый в сан пресвитера, он несколько раз попадал в темницу за ревность к христианству; однако дожил до глубокой старости и скончался около 777 года.
Вот вкратце что представляла собой тогдашняя Эдесса с её «нерукотворным» образом, и его хранителями – христианскими святыми епископами, богословами и философами, память о которых Россия хранит и доныне.
(продолжение см. глава 16. С Богом или Сатаной http://www.proza.ru/2008/01/08/359)
другие произведения см. http://www.proza.ru/author/bipopof