(эта история поведана мне одной из жительниц деревни Иевлево, что в ней сказочного, не знаю, - может, только ощущение какого-то праздника посреди буден)
-Хочешь поехать в Крым на соцопрос? – спросил забежавший к нам по каким-то своим делам Артурчик.
-Хочу! – не думая, ответила я.
Было самое начало третьего тысячелетия, те двадцатые числа декабря, когда солнце вот-вот должно повернуть к лету, а пока словно застряло в плотных слоях атмосферы, и хочется его подтолкнуть, придать ускорение, прибавить к длящемуся дню хотя бы несколько минут, отобрав их у ночи.
Ко всему прочему я вспомнила, что больше года не покидала Город и почти забыла запахи вагонов и стук колес, засиделась, прокисла и заскучала без приключений, неожиданностей и неизвестностей дороги. Поездка виделась глотком свежего воздуха, позволявшего дотянуть до Нового года.
Договориться с начальником о двухдневном отпуске было делом пяти минут: он и рад был избавиться от моей скучающе-тоскующе-обвиняющей физиономии и тягостных истерик на пустом месте. Пустым местом назначался с некоторых пор он. Новый век настойчиво требовал новых отношений, а я в силу своей врожденной гуманности всегда предпочитала пилить хвосты у кошек по крошечным частям. Кошки визжали, я плакала от сострадания - все были при деле.
Несясь на вокзал, очень надеялась, что детям хватит приготовленной еды на пару дней, что не слопают все сразу. Блаженно хихикала про себя: нормальные дамы едут в Крым летом, к морю, в приятной компании и отдыхать. А я прусь зимой, работать, в «степь да степь кругом» и с попутчиком самого сомнительного свойства. Артура я знала не первый день, знала его способность находить себе приключения на попу на самом ровном месте, знала его непредсказуемость – в общем, путешествие обещало быть исключительно приятным и взбадривающим, что и требовалось при имевшемся авитаминозе.
Артур не был бы Артуром, не попытайся он сэкономить на билетах, предъявив в кассе одно из своих многочисленных левых удостоверений, а мне предложив на время побыть его тетей, везущей домой племянничка из детдома ( наш возраст и внешний вид позволяли выдвинуть эту версию). Разместившись в вагоне, я заверила нахала, что с большим удовольствием сдам его первому же дорожному патрулю, если он сейчас же не принесет мне горячего чаю и вообще не скажет внятно и четко, куда мы едем, когда приедем, что и как должны сделать. Оказалось, что мы едем в поселок Ленино, приедем туда к одиннадцати вечера, есть ли там гостиница, Артур не знает, где будем ночевать, его не волнует, а волнует, что нам надо заполнить 80 анкет в этом Ленино и ближайшей от него деревне, задавать аборигенам вопросы на предмет предстоящих выборов в Раду, исследование заказано одной из общественных организаций, и нас могут перепроверить члены этой организации из Крымской АО, которые сейчас едут делать такой же опрос в наши края. Денег у нас в обрез, расчет после сдачи анкет.
Заглянув краем глаза в выпрошенную у Артура анкету, я ужаснулась формулировкам вопросов (Киев расстарался!) и предложила не терять времени зря, тут же в поезде их заполнить и вернуться домой.
Оказалось – низзя, нужны штампы Ленино в командировках, следование точно прописанным маршрутам типа опрашивать по четной стороне через два дома на третий, по нечетной – через четыре на пятый, нужно определенное количество русских и крымско-татарских респондентов и еще куча всякой фигни, которую мне даже слушать не хотелось, а хотелось расслабиться и получать удовольствие.
Тут я поняла, что мне действительно очень хорошо, и стала выяснять причины. Выяснилось, что во-первых, в вагоне непривычно светло ( а у нас в то время еще практиковали бесконечные отключения света), а во-вторых, очень тепло (что казалось сущим раем при постоянных перебоях с отоплением). Я пила чай, удивлялась, как мало мне для счастья надо, снимала с себя свитерок за свитерком и старалась не думать, как нас встретит это самое Ленино. Артур тем временем вел светские беседы с разношерстными обитателями вагона, и между делом выяснил, что гостиница в Ленино есть, прямо через площадь от вокзала.
…Самое смешное, что обогнув вокзал, мы действительно увидели памятник Ленину с простертой вдаль рукой, он возвышался над мирно спавшей детской площадкой, качели прятались под пухлыми шапками снега, горели фонари, площадь окружали несколько 4-5тиэтажек, куда нам путь был заказан, а будущий объект наших социологических исследований – частный сектор – спал глубоким сном. Последовав указующей ленинской руке, мы вышли прямиком к гостинице, и в ней были свободные номера, и было - о,чудо!- тепло, лишенные предрассудков исследователи взяли один номер на двоих и отправились отдыхать, чтоб назавтра решительно и бескомпромиссно выяснить предвыборные настроения местного электората.
Близилась полночь, глаза у меня давно закрывались, я свернулась клубочком на одной гостиничных кроватей, прошептала вспомнившееся заклятье «На новом месте приснись жених невесте», и приготовилась созерцать этого самого неведомого жениха.
Тут Артур начал какую-то странную возню, предварительно выключив свет. Гляжу – зажег свечку на полу в центре казенного коврика, запахло какими-то ароматическими палочками, а сам он подозрительно отхлебывает из какой-то бутылочки, делает странные пассы над огнем и шепчет какие-то мантры.
-Ты хочешь устроить пожар? – интересуюсь.
-Нет, - говорит таинственным шепотом, - я хочу тебе точку сборки сдвинуть.
-Это еще зачем?
-А ты увидишь много нового и интересного, и тебе будет хорошо.
-Слушай, - говорю, - мне будет очень хорошо, если я немедленно усну, и ты мне не будешь мешать своим бубнением. Разве я просила мне что-то сдвигать? Она у меня, может, и так от всей моей жизни сдвинутая, по всей фазе гуляет, мне б ее зафиксировать, а не двигать!
-А ты вот выпей вина, у меня домашнее, и мы прекрасно проведем эту прекрасную ночь.. Я, может, за этим сюда и ехал…нафиг мне этот соцопрос… - Артура несло, он умел отмораживаться и не слышать, что ему шепчет реальность.
Ага, только этого мне не хватало! Я-то точно ехала сюда не за этим, но зачем, сказать еще затруднялась.
Начались привычные приставания с бутылкой, обнимания, оглаживания и что там еще было в арсенале у затейника. В уши мне страстно шептался какой-то бред. Я отрывала его руки и не менее страстно шептала, что такого я от будущего практического психолога не ожидала, что мы не первый год знакомы, и мог бы уже напрячься и выучить мои предпочтения, что я терпеть не могу, когда ко мне пристает кто попало, что всегда выбираю – я, пристаю – я, совращаю – я, и если мне этот кайф ломают, не умея затаиться и ждать, когда я сама, сама… а уж более близкое знакомство с Артуром в мои планы никогда не входило!
Сколько продолжалась эта возня, сказать затрудняюсь. Конечно, надо было бы его сразу прибить – но у меня рука тяжелая, потом возись с трупом, да и страшно интересен был предстоящий процесс анкетирования ленинцев, а одной было бы скучно. Пришлось в итоге разреветься совершенно искренне, потому что спать действительно очень хотелось, а скучных спектаклей я не люблю. Артур почему-то сразу отстал (вот она, сила женских слез!), уполз на свою кровать и тут же затих.
Только уснули – надо вставать. Кипятильник был, чай с печеньем тоже, при свете дня Ленино выглядело и вовсе по-домашнему, как на рождественской открытке. Все было занесено снегом, в домах топились печи, воздух около ноля, небо безоблачное, настроение боевое.
Мы начали свой трудовой день, придерживаясь маршрута, данного в инструкции, но очень скоро плюнули на все правила и ходили, где нам ворота открывали и где снег был расчищен. Где-то на десятой заполненной анкете стало ясно, что большого разнообразия в ответах нам не дождаться, что незачем морочить людям головы дурацкими вопросами, что таких газет они не выписывают, радио (как и свет) им периодически выключают, что голосовать большинство хочет «за Кучму и за коммунистов»,
потому что «при коммунистах было все», а Кучма пусть остается, потому что «он уже наворовался, а новый придет – все по-новой воровать будет».
Вообще нам был оказан самый теплый прием. Наверно, наш вид не вызывал мыслей об опасности, нам радовались, как заезжему цирку, жаловались на местную власть, спрашивали, откуда мы, не надо ли нас накормить, извинялись, что самим есть нечего, волновались, «ой, как же вы пишете на морозе»…Мы умудрились еще консультировать по каким-то юридическим и психологическим вопросам, тонко намекали, что на каждую анкету у нас 15 мин, и нам пора, пора…
Топая от дома к дому, мы поражались, что люди тут совсем другие, и время как-будто другое. В наших краях мы бы общались только через закрытые ворота, под лай собак, да и вообще попробуй еще достучись до хозяев. Тут бросалась в глаза разруха, запустение, ничем неприкрытая нищета, какая-то беззащитность и обреченность. У нас народ злее – и энергичнее, и те же пенсионеры скорее предпочтут собирать бутылки, макулатуру и пластик, чем ждать милостей от мифической власти.
Вот так мы шлепали по начавшему таять под ярким солнцем снегу, обменивались впечатлениями, я останавливалась покурить и посмотреть на небо, Артур мне читал лекции о вреде курения, я его не слушала, а слушала себя – было неожиданно хорошо."Как сохранить и кому передать день упоительно-черного цвета..." - обмолвилась одна авторша на стихах.ру. В данном случае день был упоительно-белого цвета, и моя вот эта писанина - всего лишь от невозможности сохранить это и передать двумя строчками. Наше сидение на каких-то бревнах посреди безлюдной улицы в тающих сугробах, хруст сухой мивины, глотки артуровского вина, припасенного для соблазнения меня, капюшон белой шубы падает на глаза,рядом Артур весь в черном, его всегдашний хоббитский наряд под лучами сумасшедшего крымского солнца, ах, хорошо...господа, кто захочет снять об этом киношку - я согласна на главную роль!..
Там еще много чего было, но на этой радостной ноте позвольте мне перейти прямиком к хэппи-энду. А он был таков: мы решили все-таки закруглиться с опросами и напоследок выбрали домик крымских татар. Мы туда вошли - и не пожалели. Нас встретил ж и в о й дом, там была молодая хозяйка Эльмира, там было два короткостриженых черноглазых ребятенка, младший их которых только начал ходить, там были свежевыбеленные стены, пахло крепкозаваренным натуральным кофе и домашней выпечкой. Мы обессиленно попадали на стулья, потекла привычная беседа-знакомства, я автоматически порылась в сумке в поисках какой-нибудь игрушки для детей, нашла только толстый зеленый маркер, который и вручила старшему. Нас поили кофе - это невероятно! - из к о ф е й н ы х чашечек и угощали только что вынутым из духовки печеньем. Эльмира рассказывала, что муж на заработках, она сидит с детьми, все у них хорошо, будут строиться, жизнь налаживается потихоньку, а как у вас?..
И пока мы рассказывали, как у нас, дети успели разрисовать зеленью белые стены. Но мама на них ничуть не обиделась.
(продолжение следует)