Той, которая разучила верить в чудеса. Не моей Саше…
Ну вот и все. Она должна умереть. Прощай вера, прощай надежда, прощай любовь. Прощайте дурные белки с не менее дурными глазами…
С недопитым сожалением сажусь я за это послание. И даже не знаю кому это надо. Ведь я даже не знаю, прочитаешь ли ты эти строки или нет. Видимо это нужно мне. Это последний аккорд в той садо-меланхоличной симфонии, которая так трогательно и сказочно зазвучала на рассвете, с виду заурядного понедельника, где-то в районе Крещатика. Но скоро умрет батарейка в моем телефоне, он беззвучно соскальзнет вниз и больше не будет радостно дребезжать сообщая о новых сообщениях. С другой стороны, он больше не будет молчаливо и тоскливо лежать на письменном столе в слепом ожидании чуда. И она уйдет. Уйдет любовь, которая заставляла меня жить, заполняла меня: мое сердце, мой разум, мою душу. Чуть позже уйдет и грусть, побыв чут-чуть подольше со мной. Так лучше. Так правильней. Сказок нет. Чудес не бывает. А так хотелось верить…
Между нами оказалась пропасть. Нет, скорее океан, бездна. Между нами оказались часы и годы, версты и мили, культуры и страны, друзья и родные. В тот момент когда ты уже начинала свой день, сладко потягиваясь в кровати, купаясь в лучах утреннего солнца, я к тебе являлся из вчерашнего дня, незадолго до этого проводив это самое солнце в следующий день - к тебе. В тот момент, когда ты рождалась на заре перестройки, я уже гордо ходил с красным галстуком, некогда означавшим нерушимую дружбу трех идеологических поколений. Мы даже успели пожить несколько лет в одной нерушимой стране, даже и не предполагая все зигзаги которые нам подкинет судьба. Но как выясняется – уже нет той нерушимой дружбы, уже нет нерушимого союза, как и нет, видимо, на свете нерушимой любви. Между нами оказались многие лета и тысячи километров, но это еще можно было преодолеть. Самое страшное, между нами оказались люди, против советов, мнений, мироощущений которых идти оказалось трудно. Уж не знаю, кто кому «пудрил мозги» - ты мне или они тебе, но знаю, что я был готов идти до конца, восстать против всего моего мира, сделать его другим, но ты оказалась - либо мудрее этого мира, либо слабее его. Но этого мы не узнаем. Чтобы узнать это, нужно было что-то сделать, ту легкомысленную ошибку, о которой можно было бы пожалеть, или тот самый правильный шаг в жизни, о котором стоило бы рассказывать детям и внукам. Но ничего не произошло, мы ничего не изменили. А так хотелось надеяться…
Моя истина заключалась в том, что я хотел быть с тобой, я хотел знать, что у меня есть ты. Я так хотел подарить тебе свой мир, рассказать о том, как здорово, забыв обо все, вместе ехать куда глядят глаза, как здорово вместе стоять на вершине горы и осознавать что этот мир внизу - наш. Как здорово вместе лететь через океан, смотря, сквозь толстое стекло иллюминатора, в прекрасную даль, пытаясь заглянуть и понять, что находится там, за горизонтом. Как здорово вместе шагнуть в разрушающую пустоту, испытав, ни с чем не передаваемое чувство свободного полета, чтобы через минуту очутиться на земле в объятьях друг друга. Как здорово вместе погрузится в мрачно-манящую бездну, смотреть через толщу воды на солнце и лицезреть каждый его лучик в отдельности. Как здорово вместе стоять у окна и слушать южный, майский ветер; вместе утонуть в августовском звездном небе; вместе упиться октябрьским дождем, запив его красно-желтым коктелем из свежесобранных листьев; вместе погрузиться в январский снегопад и вынурнув из него, согрется, прижавщись друг к другу. Как здорово вместе сойдя с ума «выпрыгивать из штанов». Мне хотелось быть с тобой, жить с тобой. Хотелось засыпать и просыпаться рядом с тобой. Любить и быть любимым. Хотелось идти на что угодно, лишь бы с тобой. Думалось что это возможно. Но мы отправляем на эшафот ту, которая наполнила нас чем-то светлым, теплым, ярким, молчаливым и понятным чувством, которое столько веком подряд никто не может объяснить. Она должна умереть. А так хотелось любить…
Романтик из меня не вышел. Придется переквалифицироваться в управдомы. То есть в циники. Но не смотря ни на что - спасибо тебе. Я многое пережил за это время, многое познал. Я узнал, как быстро может сменяться радость и грусть, счастье и страдания. Я узнал, что такое безумное сумасшествие, я узнал, что такое идти против течения. Я узнал, что такое не спать сутки и сутки напролет. Я узнал, что чувствует человек под дулом пистолета. Я чуть получше узнал себя. И может быть я даже стал чуточку мудрей. Спасибо. Очень хочется надеятся, что и ты, за время нашего недолгого общения, смогла что-то из него подчерпнуть, что-то открыть в себе и во мне, посмотреть на мир под другим углом и другими глазами, открыть что-то новое в себе, узнать что-то новое для себя. Если так, то значит все это было не зря…
Единственное, чего я так и не понял во всей нашей истории, так это то, что все это значило для тебя. Что это было? Случайно начатая игра, в которой не оказалось выигрывших? Увлечение, стремительно воспламенившееся, но затопленное обстоятельствами? Страсть, жестко вырванная разумом с первыми появившимися побегами? Любовь, которая не смогла победить страх? Я пытался посмотреть на мир твоими глазами. И вот что я увидел: я в начале взрослого, жизненного пути, который так характерен избыточной энергией, сладкими иллюзиями и отсутствием реального опыта. Еще свежи в памяти школьные годы. Еще можно узнать на улице своих одноклассников. Еще можно вспомнить, как звали моих учительниц по химии или по алгебре, предметы, к которым я не тяготела особой любовью. Мне недавно исполнился 21 год, что по меркам даже самых консервативных стран, является пропуском во взрослую жизнь. У меня есть любимое дело. Я учусь в театральном, там, куда я стремилась поступить. Я чувствую, что это мое. Мне нравится. Интересно. Необычно. Я смотрю на мир не так, как все. Я не такая как все. Я – другая. Я – «иная». Я не такая… Я редко пользуюсь косметикой. Я делаю то, что я хочу. Я живу так, как я хочу. Меня редко кто понимает. Точнее, до конца – не понимает никто. У меня есть мама, которую я люблю, которая так же любит меня, заботится обо мне, и желает мне только хорошего. Правда иногда у нас бывают недопонимания. И конечно, она не знает меня до конца. У меня есть, ну не то что бы секреты, а то, что она не знает обо мне. Но то, что не знает обо мне мама – знает подруга и сестра. В определенных аспектах, у них легче найти понимание. У меня есть «милый». Назовем его «М». М. моя первая любовь. М. был у меня первым. Мы с ним уже пять лет вместе. Он меня понимает, он терпит всё: все мои плохие настроения, мое неровное поведение, мои, разбросанные по полюсам, желания. М. хороший, добрый, спокойный. Я его люблю. Я его искренне люблю, это очень мне близкий, дорогой, родной человек. Скоро мы должны пожениться. Точнее я еще не сказала «Да». Но он уже сделал предложение, да и мама его любит, советует. И вообще, все это должно закончится браком. Логично закончится. Должно. А как еще?
Но тут, оказываюсь я, на рассвете, сидящей в кафе напротив него - Другого. Назовем его «Д». Д. не просто другой, а он другой… он из другого мира, из другого поколения, из другой жизни. И хотя сидит Д. рядом с моей подругой, но пробежало, сверкнуло что-то именно между нами. Вообще – все как-то странно и загадочно. Пьем чай, беседуем. Утро. Позади бессонная ночь, какое-то сонное состояние. Смешиваются краски убежавшей ночи, чудного утра, безумного дня и уже не ясно где сон, а где явь. Расстаемся. У него не осталось моих координат, у меня его. И все завязано на моей подруге, лишь она знает его номер и он знает её. Д. должен сегодня уехать из моего города. Навсегда. Но я, сама не понимая зачем, беру его координаты у подруги и вечером этого дня пишу ему. Мы встречаемся. У него через час поезд. Он приехал всего на 10 минут. Его глаза тоже горят. Говорит, что очень рад, что я написала, что он целый день думал обо мне и очень сожалел, что у него не осталось моих координат. Что происходит – непонятно. Я пытаюсь понять, что я для него – очередное развлечение, так свойственное многим мужчинам или что-то большее. Д. сказал, что его, в его далеком мире, никто не ждет. И уехал. Видимо навсегда…
Но через день приехал. Хотя не собирался. Или говорит, что не собирался. Мы провели волшебный, сказочный вечер в моем любимом и ненавистном мне городе. Я все еще не пойму его. Я его не знаю. Между нами 11 лет разницы, хотя она не очень сильно чувствуется. С ним хорошо, но я боюсь. Боюсь привыкнуть. Боюсь разочарования. Да и меня есть М. И эта мысль сверлит мой обезумевший разум, не позволяя расслабится. Но это не измена. Мы просто гуляем, мы просто получаем наслаждение от общества друг друга. Нам просто хорошо. Но, как известно, все хорошее тоже заканчивается. Среди ночи мы все-таки вынуждены расстаться. Он готов остаться, он хочет увидеться еще… но моя сверлящая мысль мне не позволяет этого принять. Я говорю, что все, что завтра мы увидеться не сможем. Мы расстаемся. Навсегда…
На следующий день, он звонит, говорит что вечером уезжает, но хочет увидеться. Хотя бы на десят минут. Мы встречаемся. Я похожа на Лолиту: две косички и озорной огонь в глазах. У него в руках книга: Гете, Фауст. Мы снова прощаемся. Книга отсается мне на память, с милой, почти не компромитирующей меня надписью. Что-то ласковое про мои удивительные глаза. Снова грустно. Снова навсегда…
Д. уехал. Из моего города, из моей страны, из моего мира. Стало грустно. Мне хочется знать: где он, чем занимается, куда идет, о чем думает, все. Я ему пишу, я ему звоню. Мы продолжаем общаться. Мы становимся все ближе, при том что физически – он уносится все дальше и дальше. Он уже на другом континенте. Он говорит о своих чувствах. Говорит, что я ему нужна… Зачем, зачем… зачем я ему? Говорит что хочет приехать. А я… А я не могу любить двоих. Я не могу. Я прошу его отпустить меня, в надежде, что этого не произойдет. Я ничего не могу. Ни принимать решения, ни проявлять инициативу. Не хочу ответственности. Ведь у меня есть М. И я чувствую свою отвественность перед ним. Я сама не знаю, чего я хочу. Н-ю. Н-ю. Н-ю… Я продолжаю просто жить. Просто встречаться с М. Просто ходить в университет. Жизнь просто течет.
В один осенний, солнечный день, я, в перерыве между занятиями, просто иду на улицу. Я просто подхожу к выходу, но за секунду до этого дверь открывается и на пороге Д. Он прилетел. Я, где-то в глубине души надеялась, но чтобы вот так, вдруг… О боже. Что твориться, что происходит. Я безумно удивлена и не менее безумно рада. Вечером мы встречаемся. Мы проводим вместе вечер. Следующий вечер снова вместе. Я опять возвращаюсь домой глубоко за полночь. На следующий день – я с самого утра еду к нему. Сонный, он открывает дверь. Мы идем куда-то завтракать. Или обедать. Мы возвращаемся к нему. Все в каком-то бреду. У меня есть М. Я не могу дать Д. то, что хочет он. Я не могу дать ему свой любви. Мое сердце занято другим. Я не могу быть его. Нет, это нужно заканчивать. А Д. этого не понимает. Я говорю, что это так не может продолжаться, я хочу уйти и не могу. Но все-таки, с ноющей во мне болью, я начинаю собираться. Одевшись, прошу Д. принести что-то из комнаты. Он пошел, я хочу убежать, чтобы он вернулся, а меня бы уже не было. Но не смогла. Он вернулся. Слезы на глазах. У обоих. Мы обнимаемся. Он хочет меня остановить, но не останавливает. Я хочу остановиться и остаться, но не останавливаюсь. Но не остаюсь. Ухожу. Убегаю. Навсегда...
Хочется плакать. Хочется курить. Грусно, тоскливо, печально, скверно, сиро, одиноко, плохо. Внутри меня бардак, все разворочено, разбросано. Вот так вот взять и расстаться. Весь день на душе кошки скребут. Вечером звоню Д. Он рад, предлагает увидится. Мы встречаемся. Вроде легче. Какая-то агония, тупик, но так не хочется это обрывать. Дома я опять была поздно.
На следующий день опять встречаемся. В парке. Осень уже подходит к концу. На улице зябко. Я иду, собираю осеннюю икебану, в руке все больше и больше оказывается кленовых листьев. Гуляем. Потом едем к Д. Мне хорошо. И плохо. Вот так и живу, в этом дикой борьбе векторов. Один говорит, что надо все бросить, надо прекратить эту мучительную агонию. Другой хочет ее продлить. Насладиться еще мгновеньем. И еще. И еще. Все время тянет к Д. В таком ритме и с таким настроением проходит неделя. Я начинаю узнавать Д. Он, оказывается был женат. Или до сих пор женат? Его сын уже пошел в школу. О боже, знала бы моя мама. Что он за человек? Говорит, что любит меня. Но ведь у него есть жена, точнее совсем недавно была. Сейчас живет один. Хочет связать свою жизнь со мной. Но как, как я это могу допустить. Я не могу уехать из моего города, я не могу просто взять и расствориться. Мой мир здесь, и нет сил что-то изменить. Вопрос – есть ли желание? Я не знаю. С одной стороны – да, с другой – нет. Я спрашиваю Д. как он видит, как он представляет наше будущее. Для него все просто. Я переезжаю к нему, иду учится дальше. Мы живем вечно и тонем в этом бесконечном счастье. Но где гарантия, что все это будет так? Что он не бросит меня через какое-то время? Что вновь не увлечется кем-нибудь? Что будет мне верен?
В таких мыслях, в таком настроении проходит вся неделя. Наступает день рождения Д. Я освобождаюсь пораньше в университете, он заезжает за мной. Мы куда-то едем. Стоим в какой-то дождливой пробке. На улице сдувает. Сначала нас задуло в тот ресторанчик, где мы были в наш первый вечер, а потом нас сдуло к Д. домой. Все хорошо? Или нет?.. Что я чувствую? Чего я хочу? Дома я опять была за полночь.
Следующий день был очень грусный. Это наш последний вечер. На следующий день Д. должен уезжать. Мы опять у него. Ситуация напряженная. Я не выдерживаю. Мы идем на улицу. Там жуткий ветер, холодно. Под стать настроению. Мы немного прогуливаемся и я, не выдержав напряженности обстановки, прошу Д. отвезти меня домой. Мы расстаемся. Навсегда…
Где-то к полночи я не выдерживаю. Очень тяжело знать что Д. находиться где-то рядом и не видеть его, зная что он скоро исчезнет из моей жизни. Я звоню. Он просит приехать к нему. Д вызывает мне такси и через десять минут я у него. Мы просто общаемся, стараясь не задевать больную для нас обоих тему. Мы просыпаемся в пять утра сладко обнявшись. Мне надо срочно домой.
Вот и наступает день расставания. Сегодня уж точно поезд должен увезти Д. прочь из моего города. Сегодня точно конец. Мы встречаемся в кафе. Грусно. Проводим остаток дня вместе. Грусно. Едем на вокзал. Грусно, грусно, грусно, грусно. На вокзале слезы. Я прошу простить меня. Все. Поезд тронулся. Д в нем уехал. Я ушла за здание вокзала и закурила. Хочется повесится. Он уехал. У нас будущего нет. Мы расстались. Навсегда...
Вечером следующего дня я звоню ему, вся в слезах. Мне плохо, я задыхаюсь, я тону, мне плохо. Ему, кажется, тоже несладко… Так проходит еще один день. И еще одна ночь. Все мысли только о нем. Утро, я лежу и сквозь сон думаю снова о Д. В моей руке начинает моргать телефон. Это звонит Д. Он едет ко мне, не надолго, на один день. У него позади бессонная ночь за рулем, но он скоро будет в моем городе. Окрыленная, я лечу в университет, ухожу пораньше. Мы встречаемся. Боже мой. Какое счастье. Как же сладко видеть его грустно-счастливые глаза, трогать его нежно-горячие руки, целовать его приветливые губы. Обнимать его. Ощущать его. Мы проводим вместе весь день…вечер…ночь… Неминуемо наступает утро. Дома я была очень поздно. Или очень рано. Мы расстались тепло. Так, как будто мы увидимся этим-же вечером, максимум, на следующий день.
Что же я чувствовала все это время? Все было на контрасте. Счастье быть с Д и грусть от того, что не могу быть с ним. Люблю ли я его? Да, наверно… если бы все было несколько иначе. Но я не могу все бросить и уехать с ним. Я не могу. И рада бы, но моя жизнь здесь. Так что будет лучше никого не мучить. Пусть придет жешщина с косой и уведет с собой наши чувства. Остануться только воспоминания. Но даже они, через какое-то время, перестанут царапаться.
Итак, я заканчиваю свое послание. Да-да, у меня действительно нет выбора, кроме как попрощаться с тобой. Спасибо тебе за все. Ну а теперь лирику в сторону, будем жить дальше. И дальше будем играть. Ведь циники по другому не умеют). Да, как обещал, помещаю в рамках этого послания тот небольшой стих, что был написан в Киеве:
Astra inclinant, non necessitant
Когда с планеты на планету тридцать два года он шагал
Через моря и континеты перелетал, переплывал,
Она жила, росла, взрослела, ей было только двадцать лет.
И как-то ночью, на рассвете, ей в баре встретился поэт.
Поэт то был или прозаик, мы после выясним, друзья,
Однако вам скажу тут я , что был он где-то ненормален
А может просто гениален, а может оба этих два.
Ну а девчонка? А она актрисой, кажется, была.
Вот вечер. Ночь. Вино в бокале. Простите! Утро. Солнце. Чай.
Под «пальмой» наш герой безумный рассвет с актрисою встречал.
Он ею просто очарован, он опленен, он без ума!!
И тут приходится прощаться. Ведь утро. И у всех дела.
И он застыл под пальмой в муке. Она - уехала в такси.
Представьте, наш герой подруги и телефона не спросил!
Но чудо, чудо вдруг свершилось. Она нашла его сама.
Представьте только - позвонила. Такие, братцы, вот дела.
Вот так амур их караулил, вот так он их и подстрелил
И золотой ковер осенний им кто-то в ноги постелил.
О те волшебные мгновенья, те замечательные дни:
Как много счастья, смеха, грусти они с собою принесли!
Черпаем в них мы вдохновенье, воспоминанья, впечатленья
Нам крайне дороги они. И та, о которой столько спето
И столько выпито друзья, должна быть срезана в рассцвете
И будем в сердце мы хранить - любовь, и грусть и сожаленья.
И расставанья час так близок, его зовет его планета.
Она не может ехать с ним. Ей грусно, страшно, одиноко.
Но Мир её неотделим. Она не в силах, как комета,
Все бросить, мчаться, лишь бы с ним.
Когда с планеты на планету тридцать два года он шагал
Через моря и континеты перелетал, переплывал
Она жила, росла, взрослела, и в общем правильной была
И даже не подозревала что этот он – её судьба…
Твой философ (декабрь 2007)