(святочный мини-роман для женщин)
Начало ноября 2007 года было, как всегда в Москве, пасмурным, но иногда по утрам клочковатое одеяло серо-свинцовых облаков расползалось, и в прорехи врывались столбы солнечного света. Люди веселели, улыбались, добрели и переходили с нервозно торопливого на ровный, уверенный шаг.
В такое солнечное утро по асфальтированным дорожкам, проложенным через большой сад (остатки прежней роскоши) городской психиатрической больницы № …растекался медперсонал, начиная обычный развод больных по специалистам. Их легко было различить по одежде. Больные острых отделений в ватниках, поверх коричневых фланелевых халатов и пижам, отрешённо смотрели на окружающий мир. Пациенты нескольких санаторных отделений – больничная элита – в будничных городских куртках и пальто, создавали иллюзию пансионата в Подмосковье. У них в глазах тоже читались душевная боль и тоска.
Москвичи и жители пригородов особенно подвержены душевным болезням в форме так называемых пограничных состояний. Среди причин заболеваний психологические драмы, и отсутствие подлинно христианской веры. Эти состояния нередко заканчиваются шизофренией и другими психическими заболеваниями. Различные фобии, мании и депрессии настолько изменили характер жителей когда-то доброй и сонной Москвы, что превратили их добрую половину в нервное население мегаполиса - многочисленных потенциальных пациентов психиатрических больниц.
На лавочке под раскидистой липой, с ещё не полностью облетевшей листвой, сидела Наталья Васильевна Серёгина (по первому мужу – Крамская), пятидесяти пяти лет, инженер – строитель из Мытищ. Она уже неделю лечилась от депрессии в одном из санаторных отделений. Наталья Васильевна знала, что депрессия, с присущими ей симптомами отчаяния и физической скованности, вызвана глубоким горем, одиночеством и мистическим страхом.
Более полугода назад она похоронила мужа, сгоревшего в полгода от рака желудка, отягощённого сильнейшим стрессом их общей жизненной драмы. Иван Филиппович Серегин был её вторым мужем, по зрелому чувству любви, нежной и глубокой, пришедшей к ней вновь, в конфликте с первым супружеством, из далёкой студенческой молодости.
Пережить его смерть оказалось очень трудно, и не справившись с тоской и болью в сердце своими силами, ей пришлось прибегнуть к помощи врачей. После долгих и бесполезных поисков помощи в поликлиниках она оказалась в этой больнице. Впечатления от симпатичных и доброжелательных докторов были весьма обнадёживающими, она поверила в выздоровление.
В глубине души она признавалась себе, что очень хочет найти сильного, верного и нежного друга, который изменит её одинокую жизнь. В больнице трудно было рассчитывать на такой поворот судьбы. Тем не менее, очень скоро её ожидала встреча, которая переменила не только образ жизни, но и всё её существо.
* * *
Наталья Васильевна, овдовев первый раз в сорок три, выдала Ирину, двадцатитрёхлетнюю дочь - архитектора замуж, и осталась одна в трёхкомнатной квартире в Мытищах коротать свой вдовий век, полностью погрузившись в интересную работу главного специалиста проектного института.
За три года до этого они с мужем Валентином разменяли с доплатой родительскую четырёхкомнатную квартиру на Бронной, на мытищинскую трёхкомнатную, двухкомнатную для дочери на ВДНХ (и однокомнатную в центре для сестры Крамского). Свою квартиру они собирались продать, и по ходу дел в проектном бизнесе Валентина, купить коттедж, но не успели.
Дочь с мужем завели собственный бизнес – небольшой магазин строй материалов, к тому же выполняли заказы на оформление интерьеров. В общем, они не беспокоили Наталью Васильевну, «подкидывая» ей внука только по праздникам и при отъездах за границу. О личной жизни и супружестве она и не помышляла, хотя иногда по ночам её тревожили грёзы о женском счастье.
Однажды в мае 1999 года, она выбралась в Москву для поиска возможности возврата своего валютного вклада в банк СБС – Агро. Банк «ухнул» в августе 1998 года, когда правительство демократов «опустило» нарождающийся в России средний класс в результате дефолта, выполнив волю иностранных компаний по внешним обязательствам, и наплевав на интересы своих сограждан.
У входа в метро на площади Ярославского вокзала её кто-то взял за локоть и окликнул:
- Привет Натали. Вот я и нашёл тебя.
Обернувшись, она увидела Ивана Серёгина, друга студенческих лет. Он улыбался, прищурив глаза от яркого майского солнца. Высокий, кареглазый, похожий на киноартиста А. Абдулова, в светло-сером костюме с тёмным галстуком, Иван был неотразим и в свои сорок девять лет.
Наталья воскликнула:
- Ванечка, ты откуда? Я столько думала о тебе.
- И я очень часто вспоминал тебя, Натали.
Крамская как-то сразу погрузилась в поток счастливых воспоминаний. Да, это был её Иван, первый мужчина в её жизни. Он был самым молодым слушателем военно-инженерной академии, она студенткой МИСИ. Красавец капитан, всего на два года старше её, совсем непохожий на кадрового военного нашего времени, встретился ей на пляже в Серебряном Бору, где они купались в компании друзей и подруг. Он был прекрасно сложён, виртуозно играл на гитаре, пел песни Ю. Визбора и даже Битлов на английском языке, был очень галантен и нежен.
Они гуляли по ночной Москве, ходили в кино, на дискотеку, в театры и в бассейн. Через месяц, после ужина в ресторане, Иван взял у друга ключ от комнаты в коммунальной квартире на Сивцевом Вражке и стал её любовником и женихом. Она с радостью подарила ему свою девственность, и несколько месяцев прожила в любовном угаре юности.
К зиме 1972 года они немного поостыли, и стали больше обращать внимание на окружающих. Наталья с удивлением заметила, что став женщиной, она похорошела, и вызывает восхищение у сокурсников. Особенно настойчивым был кудрявый староста их потока Валентин, перешедший в прошлом семестре в Архитектурный институт. Он часто приходил к друзьям по общежитию, и старался непременно встретиться с ней, дарил цветы и конфеты.
В декабре, на студенческой пирушке по поводу сдачи зачёта, они сидели рядом, а Валя прижимался своим коленом к её ноге, и вполголоса говорил комплименты, обняв её одной рукой за талию. То ли потому, что женщина любит ушами, то ли выпитые полстакана портвейна так подействовали на неё, но она с удовольствием ощутила его вторую руку на своём бедре, и потихоньку раздвинула ноги. Рука Валентина была трепетно требовательной. Она ласкала её круглые коленки, и, скользнув по чулку, по - хозяйски устроилась между бёдер, перемещаясь кругами вверх и вниз. От долгого и нежного поцелуя к глазам Наташи подступил туман, она почувствовала, что затопившее её желание превратило Валентина в Ванечку, и тихо застонала.
Валя легко поднял свою любимую на руки, и под возгласы шумного одобрения друзей по застолью, вышел в коридор. В соседней комнате никого не было, стол и стулья отсутствовали, зато четыре кровати сиротливо белели по углам большой прокуренной комнаты. Валентин страстно овладел Натали. Их тела сплелись в любовной ярости, они долго-долго не могли погасить этот чувственный огонь. В дверь заглядывали друзья и подруги, но потрясённые картиной страстной любви, тихо уходили.
Среди ночи уставшие любовники разомкнули объятья. Наташа с удивлением обнаружила, что её переполняет нежная благодарность к Вале, и при этом нет никакого чувства вины перед Иваном, уехавшим две недели назад в командировку.
Серёгин, вернувшись через несколько дней, почувствовал перемену в жизни своей подруги. Она, хоть и пылко отвечала на его ласки, стала какой-то рассеянной, переносила время встреч, опаздывала на свидания, объясняя это тем, что сдаёт сессию.
Однажды в январе, на святочной неделе, они сильно поругались. Поводом послужило желание Наташи поехать на зимние каникулы в студенческий дом отдыха с подругами, без Ивана:
- Пойми, мы с девчонками договорились ехать без женихов.
-Теперь мне всё понятно. Ты завела любовника, а может и двух, - кричал ревнивый Иван. – вместе сможете сыграть в «перекати поле». (Так называлась игра в групповой секс, популярная в студенческих общежитиях в 60-70-е годы).
- Ванечка, ты ревнивый пошляк и эгоист, - отвечала оскорблённая Натали.- Даже если я встретилась пару раз с Валентином, (это наш староста потока, ты его один раз видел), это не даёт тебе право ревновать и орать на меня. Я же люблю только тебя, а с ним мы, скорее друзья, чем любовники, - Натали прильнула к Ване.
- Убью этого кудрявого засранца. Ты моя невеста, и только моя. Зачем ты разрушаешь нашу любовь?
Иван тряхнул её за плечи и оттолкнул, хотел ударить, но круто развернулся и почти строевым шагом пошёл к метро. Свадьба расстроилась. Шла святочная неделя. В общежитии пахло кофейной гущей, подруги гадали на своих дружков – кто станет их мужем? Наташа рассказала им о ссоре с любимым, и все стали дружно её утешать:
- Раз он устроил такую дикую сцену ревности на святках – значит не судьба вам стать супругами. Но ничего, ты у нас умница и красавица, поклонников много, ещё выберешь лучшего.
Эдик, знакомый Наташи по комсомольской работе, учился на историческом факультете МГУ. Он рассказал ей, что традиция праздновать святки, т.е. святую неделю, от Рождества до Крещения Иисуса Христа, происходит от смешения древних традиций язычества у славян на Руси и установлений православной Церкви. В язычестве - это торжества по случаю зимнего солнцестояния.
«Святочная неделя длится с седьмого по девятнадцатое января. В советское время, чтобы не раздражать начальство влиянием религии, вместо святок стали праздновать Старый Новый Год. В городах, как правило, напивались. В деревнях и сёлах в соответствии с вековыми традициями пели, плясали, устраивали маскарад и колядовали, т.е. ходили ряжеными по дворам, давали и получали подарки - колядки, пророчествовали удачу хозяевам дома.
Языческие традиции преследовались и раньше, при Петре I. В послепетровской России этот праздник забился по углам Империи, но не умер, особенно на Украине. Сохранились традиции колдовать в эти дни на выбор жениха и дружить с нечистой силой. Лучше всех об этом написал Н.В. Гоголь, зачинатель литературных традиции святочных рассказов. АПЧхи (А.П. Чехов) тоже уделял не мало внимание этому жанру. События, происшедшие с людьми в это время считались судьбоносными».
Эдуард даже написал заметку в «Комсомольскую правду» с предложением возродить древние народные традиции, пока не внедрились чужеродные. Ответа не последовало. Через двадцать лет у нас появился иностранный Хеллоуин, в чём-то схожий с Колядами.
* * *
Сдав сессию, Натали в понедельник уехала с подругами в дом отдыха. В четверг к ним приехал Валентин с друзьями. Под глазом у него багровел синяк, а левая бровь была заклеена. Наташа сразу догадалась, что этим закончилась встреча молодых людей. Она испытала сложное чувство: женской гордости самки, из-за которой дрались самцы, и материнской жалости и нежности к побеждённому, но не отступившему Валечке.
Постепенно нежность возобладала. Десять дней они почти не расставались, ходили на лыжах в лес, жарили шашлыки, стреляли из старенькой двустволки, пели у костра, играли в футбол на снегу, по - студенчески, смешанными командами юношей и девушек. А по ночам Валя крадучись проникал в комнату, где она жила с двумя подругами, тоже принимавшими дружков бой-френдов из других институтов. Каникулы пролетали в упоении от близости любимого человека.
Довольно неожиданно для Валентина, в конце срока путёвки, Натали предложила пойти в близлежащее село Рождествено на воскресную службу в церковь. Сначала Крамской, воспитанный в атеистической традиции, не хотел идти, но покорённый молчаливым упорством верящей подруги, тоже загорелся желанием приобщиться к Богу. Проснувшись затемно, они по морозцу, похрупывая ночным снежком, за час протопали пять километров до Рождествено.
До литургии оставалось полчаса, и молодые люди обошли весь иконостас, очень богатый для сельского храма. Приятный запах ладана и хвои, оставшейся после праздника Рождества Христова, обволакивал влюблённых.
Наташа прикладывалась к иконам и крестилась, читая вполголоса молитвы. Валя изумлённо смотрел на неё и ставил свечки. Он сам не заметил, как к любовному желанию добавилось, и стало расти, чувство глубокого уважения к подруге. Поцеловав впервые в жизни икону Божьей Матери он испытал восторг, который не покидал его всё время пребывания в храме. Двух часовая литургия совсем не утомила юношу, напротив придала сил и бодрости. Поэтому он с удовольствием дождался, когда Наташа, встав на колени перед батюшкой, тихо, но горячо стала исповедаться.
Девушка, просветлённая отпущением грехов, была красива строгой красотой иконы. Она подошла к Валентину, взяла его под руку, а он пронзённый этой красотой и чувством сопричастности к великому таинству, прошептал:
- Натали, выходи за меня замуж. И мы непременно будем венчаться.
Наташа спокойно, с достоинством ответила: - Я согласна, но сперва ты покрестишься.
Через месяц Валентин крестился, в начале апреля они расписались в ЗАГСе, и венчались в церкви Святого Трифона на Божедомке. Иван Серёгин позвонил ей накануне и поздравил, но приехать на свадьбу отказался. Через полтора года она узнала, что по окончании Академии Серёгин уехал служить на ракетном полигоне под Байконуром.
Наташа была счастлива в браке. Родилась дочурка Иринка, очень занятное существо, похожее внешне на маму, а кудрями, способностями к учению и творчеству на папу. Валентин души не чаял в своих «женщинках», в доме не переводились цветы, а свекровь Мария Степановна завидовала и ревновала её к сыну. Частенько они сходились в яростной подковёрной схватке, хотя внешне всё было благопристойно.
Муж не вмешивался в пикировку жены и мамы, это обижало Наталью Васильевну. Шли годы, и однажды летом, после очередной размолвки, она уехала с семейной дачи в Полушкино, в Москву, к подруге Вере, никому ничего не сказав.
Позвонила другу Вали, который по-прежнему жил один в коммуналке на Сивцевом Вражке, и узнала номер телефона Ивана в Архангельске, куда его перевели служить в чине майора ракетных войск. Он жил с женой и двумя сыновьями. Звонок Наташи потряс Серёгина, он готов был всё бросить и немедленно прилететь к ней в Москву. С трудом они удержались от шагов с роковыми последствиями: любили и жалели своих детей.
Договорились встретиться под Новый 1982 год.
Вечером к Вере приехал на машине Валентин, взволнованный и покорный воле жены. Они помирились. Вскоре Мария Степановна скоропостижно скончалась. Дальше потянулись благополучные будни, и Наталья Васильевна как- то приглушённо вспоминала Ивана, а поздней осенью увяли и эти воспоминания.
Крамской, ставший к этому времени начальником архитектурного отдела в крупном проектном институте и довольно известным архитектором, выхлопотал путёвки на празднование католического Рождества и Нового Года в Берлине. Приятные хлопоты, новые впечатления и семейные заботы полностью заретушировали образ Ивана, и почти десять лет она не вспоминала Серёгина.
Весной 1990 года Валентин, который смотрел по телевизору трансляцию с заседания Верховного Совета депутатов трудящихся СССР (тогда среди депутатов было немало военных в форме), позвал её из кухни:
- Погляди-ка Натусь, по моему, это наш хороший знакомый Серегин. Он ещё не генерал, но уже, похоже, депутат.
Через пару минут камера выхватила из рядов депутатов, рукоплескавших оратору, молодого полковника с лицом её Вани.
- И, правда, - Иван. Надо же, почти совсем не изменился,- воскликнула Наташа.
- Если ты намекаешь на это – Валентин провёл рукой по лысине, блестевшей без некогда прикрывавших её роскошных кудрей, - то зря. Волосатость всегда была признаком примитивной натуры.
- Да милый. Плешивость украшает настоящего мужчину,- в тон ему пошутила жена. – Но всё-таки было бы неплохо пригласить этого волосатика с женой, вспомнить молодость, попеть под гитару.
Больше они не говорили о Серегине, тем более, о его былом соперничестве с Валентином из-за неё. Семья Крамских втроём, с дочерью, улетела на месяц в Бразилию, на международный конгресс архитекторов, с последующим турне по Южной Америке, организованным гостеприимными хозяевами конгресса для особо талантливых коллег, участвующих в совместных проектах. Валентин к тому времени был лауреатом двух международных конкурсов. При его участии в проектах в качестве консультанта строились новые линии метро в двух столицах.
Супружеская жизнь Натальи Васильевны складывалась замечательно. Валя по-прежнему страстно, хотя и реже, дарил ей свою любовь. Его коллеги окружили её восхищением и обожанием, но любовников она не заводила, вполне удовлетворённая любовью мужа. Она очень дорожила хорошей «погодой в доме».
Их семья не испытывала дискомфорта от последствий реформ 90-х годов, которые переживала вся страна. Два года они прожили в Канаде, даже думали остаться там навсегда, но по приглашению друга - бывшего директора Проектного машиностроительного института, а теперь видного чиновника в Правительстве, в середине 1994-го Валентин вернулся в Москву для реализации масштабных операций с недвижимостью на Кипре и в Москве.
Один из его сотрудников архитектор Вадим влюбился в неё, но Натали охладила его пыл – Вадима отправили в Сибирский филиал для разработки нового проекта. Совсем неожиданно, декабрьской ночью 1995 года Валентин Николаевич Крамской умер от инсульта.
* * *
После похорон первого мужа Наталья Васильевна стала замкнутой и легко ранимой невниманием окружающих. Навалились бессонница и усталость. Это был первый звонок от депрессии. Толпа друзей и поклонников быстро рассеялась (при иссякнувшем административном ресурсе, как сказали бы теперь). Так часто бывает у москвичей. Через месяц в контакте остались только двое настоящих друзей мужа, но и те, перегруженные работой, приходили редко, ограничиваясь телефонными звонками сочувствия.
Новый Год она встречала с дочерью, и тут опять вспомнила Ивана Серёгина. Наташа решила найти его, но оказалось, что он переехал в Москву, и жил где-то в пригороде, то ли в Монино, то ли в Химках. Когда в Министерстве обороны ей пообещали помочь узнать его точный адрес и телефон, она впервые за последние месяцы успокоилась, и заснула легко и безмятежно. Опять шла святочная неделя, уже 1996 года.
В три часа ночи её разбудил громкий стук в кухне. Тревожное предчувствие, что в доме кто-то есть, прошлось ознобом по голове и ушло в ноги. На несколько секунд их свело, потом отпустило, но они стали непослушно цинковыми. С трудом поднявшись, Наталья Васильевна прохромала в кухню. На пороге её вновь заставила похолодеть нелепая картина: бронзовый светильник из Греции, с ножками в виде сатиров, зажёгся очень ярко, поднялся со стола в воздух, и повис, раскачиваясь под потолком.
Раздался стук в ритме известного танца с саблями из балета Хачатуряна «Гаянэ», но на одной ноте, и почему-то в голове бедной Натали зазвучал голос телеведущего Валдиса Пельша:
- А я узнаю мелодию с одной ноты, ты только Наташа никому не звони.- Открылась форточка и в кухню медленно вплыла широкая лента белёсого тумана, опустилась на пол, стала скручиваться и подниматься, пока не сформировала фигуру человека. Затем невидимый скульптор стал ваять голову, и она узнала черты Валентина. Он стоял, улыбаясь, серо-белый, возле окна, и помахивал рукой, будто приглашал её пойти куда-то с ним. Страх прошёл. Натали хотела, как в молодости, броситься к любимому, но шаги давались ей с трудом. С треском вспыхивали и лопались спрятанные в потолке лампочки.
Вдобавок пол кухни медленно ускоряясь и растекаясь вширь, поехал навстречу, а некая сущность с лицом и фигурой мужа оставалась на месте, так, что расстояние между ними увеличивалось.
Когда двадцатиметровая кухня превратилась в огромный зал ресторана «Васара» на Рижском взморье, где Крамские всегда обедали, когда отдыхали в санатории, она, обессиленная проклятым полом, остановилась, пол тоже затормозил. Пожилая официантка с лицом свекрови Марии Степановны расставляла таблички - /стол не обслуживается/-. Наталья Васильевна вскрикнула:
- Валя, подойди. Давай поговорим.
Призрачный Валентин только покачал головой, скрестил руки, что-то запрещая, и, улыбаясь, растаял в воздухе. Подавленная и обессиленная Наташа опустилась на пол, но очутилась не в кухне, а в спальне. Бессонная ночь сдавила обручем голову, даже легкое забытьё в полудрёме не пришло. Промучившись до середины следующего дня, она решила позавтракать. На кухне ничто не напоминало о ночной встрече, только древнегреческий светильник стоял не на столе, а на полу.
– Наверное, мне всё пригрезилось, - решила Натали. Однако продолжать поиски Ивана не стала, мешал безотчетный страх. Так, в полу-одиночестве (Ирина с мужем берегли маму, навещали и помогали по хозяйству) прошли три года. Она никому не рассказывала о событиях той памятной ночи, догадывалась, что это не совсем обычный полтергейст.
Даже батюшке Леониду ничего не поведала, боялась навести Гнев Божий на покойного Валентина. Только дочери она пересказала их, как страшный сон. Оказалось, что и Ирине в тот день тоже снился отец. Несколько лет после мистической встречи Валин призрак не являлся Наташе, и она стала успокаиваться в своём вдовстве.
* * *
После неожиданной встречи Натальи Васильевны с Иваном Серёгиным на Ярославском вокзале, они долго проговорили в скверике на Каланчёвке. Иван Филиппович, теперь уже генерал-майор, жил с женой и дочерью – студенткой на Хорошёвке. Сыновья разлетелись по стране. Двадцать шесть лет он прожил в браке с Ольгой, врачом – хирургом из гарнизонного госпиталя. Особой любви не было, скорее дружба.
После рождения сына появилось чувство долга, которое вместе с дружеским уважением надолго сцементировало их супружество. И у него и у неё были кратковременные романы, но они их не афишировали, сохраняя приличия и видимость прочного союза. Не зря в народе говорят, что «хороший адюльтер только укрепляет хороший брак».
Все эти годы Ваня не мог забыть Натали, свою первую и настоящую любовь. Теперь она вернулась и глубоко запала в его сердце.
Наташа и боялась, и хотела разбудить в себе былые чувства к Ивану, пока же решила испытать его и согласилась пойти в театр только через две недели:
- Внук Коля ещё маленький, а родители надумали укатить в Тунис. Вот он и живёт у меня под присмотром няни днём, и моим - вечером и ночью. Я ведь сорокасемилетняя бабка, не то, что ты – орёл, герой - любовник. К тому же не к лицу старой бабке отбивать женатого мужчину.
Иван Филиппович запротестовал:
- Натали, радость моя, я почти свободен, а ты прекрасна в свои годы и с такой фигуркой больше тридцати пяти тебе никто не даст.
- Да я и не прошу,- кокетливо сверкнув глазками, отвечала Наташа,- на мои ноги смотрят, облизываясь, даже молодые люди. Но пока я помню Валю, его руки и губы, так что Ванечка нам будет очень нелегко перешагнуть через годы разлуки, и сойтись, как в юности. Тем более, что твоя «почти свобода» наверняка принесёт горе и обиду твоей жене и дочери, - а я этого не хочу.
- Ладно, подожду. Буду ухаживать, надеюсь, ты не запретишь. Через годик вернёмся к этой теме, - подытожил Иван.
Они стали встречаться раза два-три в месяц, только в публичных местах: на концертах, в кино, ходили на выставки живописи; идти в ресторан Наташа категорически отказалась. Всю зиму ходили в зоопарк, цирк и дельфинарий с внуком Натальи Васильевны, изредка гуляли в парке Лосиный Остров. Иван Филиппович обо всём рассказал жене. Ольга спокойно, даже с юмором, восприняла эти встречи, мол, придурь у муженька. Как говорится «седина в бороду, бес в ребро».
- Но только зачем же ты выбрал старую клячу - она старше меня, - а не молодуху. Вон соседка – Маргарита: тридцать пять, не рожала, красивая шатенка с зелёными глазами, разведена, обеспечена и живёт одна в двухкомнатной квартире. Ты бы был ей под пару – красавец – генерал. Алименты платить пришлось бы не больше года, разменивать квартиру не надо, да и семья на той же лестничной клетке.
- Тебе не понять, что значит первая любовь. А любовь, как известно зла, полюбишь и ..., тоже с подковыркой отвечал жене Иван. – Впрочем, в нашем случае это очаровательная козочка Натали, ещё молодая и красивая.
С дочерью объясниться было намного труднее. Иван её очень любил, и не хотел обижать. После долгих уговоров, она успокоенная словами отца, что квартиру он оставит ей, и они будут дружить даже больше, чем раньше, Машенька приняла его разрыв с семьёй.
Иван Филиппович поспешил всё рассказать своей Наташе и сделать предложение. Казалось бы, все препятствия преодолены, но Наталья Васильевна не приняла его сразу. Неожиданно она заболела воспалением лёгких. В больницу не поехала, осталась дома, а Иван, взяв отпуск, окружил её такой заботой, что она заколебалась в своём решении и готова была сказать ему – оставайся. Он каждый день приезжал с цветами в 10 утра, встречал медсестру с уколами, ходил в магазины и на рынок, даже стряпал, стирал и мыл посуду, отказываясь от помощи её дочери. Он читал ей вслух рассказы и романы его любимых Чехова и Булгакова.
Потом они их обсуждали, и Наташа, поражённая сходством своей мистической встречи с Валентином, и той чертовщины, которая переполняла Булгаковского «Мастера», рассказала о ней Ивану. Вспомнила и о том, что по рассказам Валентина его прабабка была ведьмой – деревенской знахаркой. Он не воспринял всерьёз её страхи:
- Пойми, Натали, это всё плод художественного воображения великого писателя. В современной жизни места для мистики нет. Просто это – творение твоего мозга и измученной нервной системы. В апреле поедем в Геленджик. Там полечимся в нашем санатории и отдохнём, всё пройдёт.
- Но Ваня, мы с тобой читали в журнале про полтергейст, и «Московский Комсомолец» много писал о Барабашке, значит это правда.
- Всё равно не верю, и не поверю, пока сам не увижу.
Наташа тоже засомневалась, на что полагаться. Молитвы не помогали, ни эзотерика, ни классическая наука природу таких явлений толком не объясняли.
Слова неверующего Фомы – Ивана, видимо, каким-то образом были услышаны в астральном мире, потому что в эту ночь к Наталье Васильевне опять пришёл покойный муж. На этот раз мистического антуража почти не было: только громкий стук, ветер по всей квартире и вспышки коротких замыканий в розетках. Валентин был суров, ходил по квартире и грозил ей пальцем. Передвинул стол и все стулья на кухне. Потом он опять замахал рукой, приглашая её последовать за ним, и через 15 минут растаял в воздухе. Натали опять испытала оцепенение во всём теле и страх. Немного погодя она позвонила Ивану. Подошла жена. Услышав хриплый, сдавленный страхом до неузнаваемости голос Наташи, она без каких-либо реплик по поводу позднего для нормальных людей времени звонка – (Наталья Васильевна ожидала услышать нечто о влюблённых стариках) позвала Ивана. Тот был краток:
- через сорок пять минут буду у тебя.-
Он гнал свою чёрную тридцать первую «Волгу» через спящую Москву и по Ярославскому шоссе, каким-то чудом избегая инспекторов ГИБДД, и опоздал всего на 5 минут. Натали у дверей упала в его надёжные руки, и вместе с запахом валокордина выдохнула:
- Ванечка, защити, я боюсь - он вернётся.
Иван отвёл её под руку в спальню, уложил и заботливо укрыл, как ребёнка, а затем уселся рядом в кресло:
- Конечно, я защищу тебя - это мой долг, к тому же не только человеческий, но и профессиональный. А мы не должны больше расставаться.-
* * *
С того мартовского дня 2000 года они жили вместе. В начале апреля Иван Филиппович и Наталья Васильевна расписались в ЗАГСе. Удивительно, но факт: до этого дня призрак Валентина не посещал их. Иван был готов морально к встрече, даже на всякий случай держал именного Макарова под подушкой. После скромного ужина в ресторане в компании нескольких друзей - свидетелей (справлять пышную свадьбу по поводу второго брака пятидесятилетним «молодожёнам» было неловко) они вернулись домой. Первая брачная ночь их не разочаровала. Генерал Серёгин, и в зрелом возрасте, как муж оказался на высоте, немного уступив лихому капитану Серёгину. Иван и Натали заснули с улыбками на устах. В половине третьего они проснулись от громкого стука, будто в подъезде на лестнице этажом выше работал отбойный молоток.
Иван Филиппович накинул поверх пижамы кобуру с Макаровым и свитер, надел туфли и потихоньку открыв входную дверь, выглянул на лестничную клетку. Стук переместился за шахту лифта, никто из соседей не выходил.
– Неужели жильцы ничего не слышат? –
не известно у кого спросил Иван. И услышал ответ, вернее не услышал, а ощутил прямо в голове:
- а зачем им слышать? Это нам с тобой надо разобраться, - голос был вроде знакомый, но очень хриплый, как простуженный.
Лампы дневного света, освещавшие в холле двери соседних квартир громко затрещали, ярко вспыхнули, и через несколько секунд взорвались. Молоток выключили. Он оглушённый стоял минут десять в темноте и тишине ночного подъезда. Сразу с двух сторон - сверху и снизу зашаркали шаги.
– Кто здесь? – вскрикнул Серёгин. Ответа не было, невидимые враги на минуту остановились, затем медленно продолжили движение, но никто не проявлялся. У Ивана зашевелились волосы на темени.
- Теперь я представляю, что чувствуют жертвы заказных убийств в подъездах – прошептал Иван, и внутренний голос отчётливо произнёс:
- именно этот животный страх испытывают все - и ты почувствуй. Можешь намочить в штаны, стирать их тебе больше никто не будет.
Шаги продолжили сближение с двух сторон. Вдруг в холле с грохотом распахнулось окно. На лестничной клетке проявилась фигура в тёмно-сером пальто с лицом Валентина Крамского. У него был подбит глаз, рассечена бровь и разбит нос, всё, как в их последнюю встречу почти тридцать лет назад. Сущность с лицом Валентина раскрыла объятья и медленно двинулась к Ивану.
– Стоять! - крикнул генерал Серёгин, - стрелять буду. - Видение не реагировало, только на избитом лице появилось подобие улыбки. Сделав ещё пару шагов, видение приостановилось, как бы в раздумье, затем присело, явно группируясь для прыжка, а в голове у Ивана обозначилось: - теперь мы поквитаемся…-Серегин сделал шаг назад, выхватил пистолет и выстрелил два раза. Первый вверх, второй в голову враждебной сущности. Сущность покачнулась, выпрямилась, и продолжила движение, не обращая внимания на тускло светящуюся дырку во лбу. Их разделяло метра три. Внезапно с шумом распахнулась дверь квартиры справа, и Виктор Проничкин, тридцатипятилетний верзила - сосед, отличный парень, опер с Петровки, с пистолетом в руке выскочил в холл.
– Кто стрелял? – рявкнул он. Ты что ли Филиппович балуешься, не даёшь расслабиться на часок солдату закона после службы. Серёгин только показал рукой на призрак. – Ух ты, мать честная, да он тает.- Действительно, сущность с лицом Валентина Крамского медленно растворилась в воздухе.
Иван Филиппович всё рассказал Виктору, и они, хорошенько подумав за бутылочкой армянского коньяка, решили придать происшествию не мистический, а обычный уголовный характер, потому что их рассказам о некоей сущности всё равно никто не поверит, ещё сочтут сумасшедшими, к тому же будут приставать к Наталье Васильевне с вопросами. Гильзы, и одну пулю, (вторая пробила стекло), они решили предъявить следователю Прокуратуры, как вещдоки преступного нападения бандитов на оперуполномоченного. Мол, они перепутали квартиры и нарвались на отпор хозяина. Виктор что-то подобное слышал.
Хорошему адвокату будет нетрудно доказать, что застигнутый врасплох генерал Серёгин действовал, возможно, излишне эмоционально, но вполне в пределах необходимой самообороны, и без фатальных последствий. Трупов нет, раненых тоже, бандиты скрылись. Дело о розыске нападавших Проничкин благополучно похоронит с помощью друга.
Наталья Васильевна, напуганная ночным происшествием, с ними согласилась. Так и действовали. Следователь, донельзя загруженный более серьёзными делами, не взял с Ивана подписку о невыезде, и через день супруги Серёгины со справками о болезни уехали в Геленджик. Следователю они послали заверенную главврачом санатория телеграмму, что оба больны и находятся на излечении. Из Геленджика они махнули на пару недель в Турцию, заказав специальный тур в местном агентстве.
Только позагорав на великолепных пляжах Белека и Сиде, надышавшись солёным воздухом Мраморного моря, Наталья Васильевна решила поговорить с мужем о событиях той страшной ночи. Два месяца призрак Валентина к ним не приходил, и можно было спокойно, с холодной головой, обсудить, как жить дальше.
- Понимаешь, Ваня, Валентин очень меня любил, а в последнее время сильно нервничал, к тому же беспочвенно заревновал, и слишком скоропостижно скончался. Видимо в его душе осталась глубокая обида, которая потом переплелась с былой ревностью к тебе. Наверное, мне надо покаяться, и одной, без тебя, совершить паломничество пешком в Троице-Сергиеву лавру. Я должна тебе признаться, что ещё в Геленджике позвонила отцу Леониду, вкратце ему всё рассказала и попросила совета. Он предложил очиститься покаянием и постом сорок дней. Так что давай возвращаться, и я одна пройду покаянный путь.
Иван, скрепя сердце, согласился. В конце мая они вернулись в Москву. Наташа сразу пошла в церковь, и стала готовиться к покаянию в Лавре на приближающуюся Троицу. Серёгин попросился у командования в длительную командировку. Через два месяца Иван Филиппович приехал к Наталье в Мытищи, как к жене, с которой прожил всю жизнь. Она приняла его с мол- чаливой радостью преданной супруги.
В августе, когда они жили на даче, Наталье Васильевне приснился необычный, цветной и нарочито яркий, как кинофильм сон. Валентин ехал с ней в метро, потом проводил до эскалатора, с необыкновенно широкой и длинной движущейся лестницей тёмно-красного цвета. Сам не поехал. Остался внизу и никого не впускал на полотно эскалатора.
Она в одиночестве проехала минут десять, но до схода оставалась ещё половина пути, когда Валентин ступил на эскалатор внизу. Наташа сошла со ступенек, и очутилась в просторном мраморном зале без окон и витражей, отделённым от станции невысоким парапетом, тоже из бело-розового мрамора. Откуда-то снизу лился рассеянный свет.
Пройдя в проём, в метре от парапета она увидела в полу две глубокие ямы, похожие на прыжковые ямы в бассейне, но уже – метра три, и без воды. На дне одной из них лежал Иван, и стонал. Потом он попытался встать, но упал. Пахло больницей. Наталья Васильевна с ужасом поняла, что он оттуда не выберется, а она не сможет ему ничем помочь, и проснулась в холодном поту. Совершенно разбитая, вышла на прохладную веранду, села в соломенное кресло, и стала смотреть в сад, накрытый дымкой рассветного тумана. Понемногу стала успокаиваться, голова перестала болеть.
Вышел из своей комнаты Иван, весь помятый и хмурый.
- Ваня, что с тобой? – спросила Наташа.
- Какой-то дикий кошмар не дал нормально спать всю ночь. Валентин снился…
- Уж, не в метро ли?
- А ты как догадалась?
Наталья Васильевна рассказала мужу свой сон. Оказалось, что он видел почти то же. Только подробней и дольше ему показали его падение в яму и бесплодные попытки выбраться из неё.
После завтрака она собрала оставшуюся смородину, а он вскопал пару грядок. Поехали в Москву собираться вечером в театр. По дороге ещё раз пересказали друг другу ночные кошмары, и решили, что поразительное сходство в деталях не случайно. – Наверное, прабабка-ведьма на том свете опекает его дух. Но лучше уж видеть плохие сны, чем полтергейст наяву.
На следующий день Наталья поехала к подруге Вере и всё ей рассказала. Верочка, лингвист по профессии, преподавала немецкий язык студентам Университета, в свободное время с подругами часто посещала церковь, но и на лекции прославленных эзотериков Лазарева, Коновалова и других, при случае тоже ходила с удовольствием.
В ней, как и во многих интеллигентных москвичках, старше сорока, прекрасно и без противоречий, уживались вера в Христа и знания индийской и тибетской мистики и философии, книг Д. Андреева, Н.Рериха, Е.Блаватской и современных иностранных авторов типа Ньютона, Моуди и других.
Вера оценила ситуацию, как критическую:
- Я читала о буддистском толковании встреч с недобрым покойником. Так вот они считают, что для живого человека встреча с мёртвым одинаково опасна, что во сне, что наяву, и отнимает у него энергию, достаточную для сорока пяти дней полноценной жизни каждая. Наверное, для Ивана это даже опасней, чем для тебя, потому что сон пророчествует болезнь и смерть Ивану. Надо и в церкви заказать молебен о его здравии и съездить к моей знакомой бабке Евдокии – колдунье.
Подруга оказалась права. После службы в церкви и ворожбы Евдокии кошмар перестал сниться Натали, но к Ивану через месяц он вернулся, и с пугающей регулярностью стал повторяться два раза в неделю. Иван стал очень нервным и замкнутым, резко обострилась застарелая язва желудка. Лечение в санаториях Минеральных Вод и Карловых Вар результатов не давало. Летом 2006 года ему впервые поставили диагноз – рак желудка. Сразу ложиться на операцию Серёгин не согласился. Различные методы терапии оказались бессильны, и в марте следующего года, через две недели после операции, Иван Филиппович Серёгин скончался.
* * *
Похоронив мужа, Наталья Васильевна вспомнила, что в январе – опять на святках - ей являлся Валентин. Она не поняла – во сне или наяву, - он зашел ненадолго в спальню, стоя в дверях, пристально смотрел на супругов, затем позвал их с собой, пригласительно помахивая рукой, потом показал три пальца (Натали расшифровала – март), повернулся и исчез.
После похорон Ивана она ожидала появления призрака Валентина и какой-нибудь ясности, но он не приходил. Неопределённость её измучила. Наталья Васильевна чувствовала себя всё хуже. Просыпаясь ночью, долго лежала в оцепенении, словно в деревянном платье, с огромным трудом вставала и собиралась на работу. Невропатолог из районной поликлиники не могла толком объяснить, что происходит с больной, гоняла на анализы и по специалистам, и в конце концов отправила её в клинику неврозов.
Там определили, что у неё хроническая депрессия, и предложили полечиться в хорошей московской психиатрической больнице №…. В больницу её взяли на правах коммерческой больной, на платной основе, поскольку у неё была не московская прописка. Средствами Наталья Васильевна располагала, так что комфортно устроилась на лечение в одноместной палате.
С другими больными она общалась только в уютной столовой, быстро подружившись с двумя сотрапезницами. Ольга Петровна, её ровесница, инженер-химик по лёгкой промышленности из Москвы, и Екатерина – 46 лет, преподаватель колледжа из Пушкино, приняли Серёгину достаточно радушно, насколько способны к сочувствию люди, погружённые в свою болезнь. Обе они оказались верующими, и собирались через неделю пойти на службу в храм Иоанна Предтечи. Наталья Васильевна попросилась в их компанию. По вечерам они собирались в холле отделения и читали вслух Часы по Молитвослову.
Там же, в холле поодаль за столами мужчины играли в шахматы и нарды. Их было человек десять в отделении. Молодые пациенты приходили «тусоваться» в углу холла попозже, пили чай в огромных количествах, беседовали и рассказывали друг другу байки. Из угла минут пять-десять доносилось «бу-бу-бу», затем взрыв хохота «гы-ы-гы». Всем было уютно почти по - семейному. Большинство пациентов не психиатрических больниц и здоровых людей вряд ли смогут понять, в каком душевном комфорте происходит вечернее общение больных в санаторных отделениях «психушек».
Наташа (она сама предпочитала так себя называть и представляться, чувствуя себя не почтенной бабушкой, а девушкой семидесятых годов, только не вполне здоровой и повзрослевшей до сорока лет) легко нашла общий язык и с молодыми людьми, и больными старшего возраста.
Она обратила внимание на одного из шахматистов, по - видимому, местного чемпиона. Валерию (так он представился Наташе, потом в разговоре добавив отчество – Павлович) было за шестьдесят, но выглядел он моложе лет на десять. Высокий брюнет с проседью, худощавый, с большим мясистым носом, не производил бы впечатления молодости и красоты, если бы не глаза: большие голубые глаза доброго ребёнка, кем-то незаслуженно обиженного. Почувствовав интерес Наташи, соседки услужливо сообщили: математик, кандидат наук, два года назад овдовел, недавно потерял единственного сына – предпринимателя; убили прямо в автомобиле, лечится от пограничного состояния.
Старший врач отделения Елена Никитична, высокая стройная женщина с умными глазами, ироничной улыбкой и стремительной походкой, по четвергам устраивала в комнате отдыха (по совместительству – зале лечебной физкультуры) сеансы психологической разгрузки. Больные пели под караоке, иногда выступали перед «коллегами» с докладами или сообщениями о своей работе.
В последний четверг выступал Валерий Павлович с лекцией о поиске иных миров. Хотя пациенты отделения вряд ли что-нибудь понимали в физических концепциях и математических выкладках для сравнения различных гипотетических пространств, максимально популярно изложенных Валерием Павловичем Безверхим, главное они поняли – миров действительно много. Об этом ещё в древности говорили учёные - Д.Бруно и другие. Аристотель отрицал. Пока его точка зрения превалирует, но современные физика и математика вот-вот найдут способ экспериментального подтверждения существования множества миров, и возможно, даже позволят проникнуть в них.
Лекция прошла под аплодисменты больничной аудитории, задали несколько вопросов, а процедурная сестра Вика рассказала случай из жизни. У неё в прошлом году умер любимый брат Юрий, а на следующий день после похорон он пришёл к ней во сне с газетой «Программа ТВ», раскрыл её и показал пальцем на какую-то передачу. Каково же было её удивление, когда проснувшись, она открыла газету и прочитала название передачи – «Параллельные миры». Все дружно загалдели, и Безверхий разъяснил, что в данном случае, скорее всего имело место вмешательство «надсознания» в поток мыслей частично бодрствующего сознания.
Опять никто ничего не понял, но Серёжа-футболист, по прозвищу «Торпедо» пояснил, что «внутренний телевизор» показал Вике её собственные мысли. Валерий Павлович согласился, с поправкой, что антенна «телевизора» была настроена на приём сигналов из другого мира. На том довольные слушатели и разошлись.
Доклад Безверхого, его интеллект и эрудиция, привели в смятение мысли в ещё не совсем здоровой голове Натальи Васильевны. Она стала искать встречи с ним в надежде, что он объяснит всё произошедшее с ней.
* * *
Как-то утром Наташа пошла на массаж, в запасе было минут пятнадцать, и она, очарованная внезапно выглянувшим солнышком, присела на скамейку под липой погреться в его лучах. Но ноябрьское солнце не грело, и потому «тёплый» (у мужчин он становится тёплым, когда они в интонации вкладывают желание) голос Валерия был приятен вдвойне:
- Доброе утро, Наташа. Разрешите присесть – потолковать? Времени у Вас для меня, думаю мало. Поэтому вкратце расскажите, как спалось, какое настроение на сегодня?-
Наташа, почувствовав теплоту в голосе Безверхого, и любуясь сиянием его младенческих глаз, решилась быть откровенной:
- Здравствуйте, Валерий. Не скрою, рада Вас видеть. Хотела Вам немного рассказать о своих проблемах, может быть, Вы объясните их суть. Меня много лет мучает дух моего покойного первого, и должна сказать, любимого мужа. Поэтому я здесь. Надеюсь, что медицина мне поможет, но это не совсем в компетенции медицины. Церковь и экстрасенсы помогли слегка унять полтергейст, но мне для выздоровления нужна полная ясность в голове.
- Отлично, давайте встретимся после тихого часа и погуляем часик в саду. Постараюсь проанализировать Вашу историю и максимально понятно изложить возможные пути решения Ваших проблем.
Они прогуляли два часа, но и этого оказалось мало. В процессе рассказа о своей жизни Наталья Васильевна расспрашивала Безверхого не только о многих тайнах материального и духовного миров, но и просто об их личных жизненных драмах. Так что они практически не разлучались несколько дней. И с каждым разом она всё больше проникалась уважением к Валерию Павловичу, просыпался и женский интерес к нему, как к мужчине. На грани климакса и приближающегося шестидесятилетия в интересе, естественно не было страсти, как в двадцать и даже сорок лет.
Преобладали нежность и сострадание к судьбе этого очень умного и доброго друга. В воскресенье, свободное от процедур и посещений, они просидели в беседке почти два часа, пока не замёрзли. Валерий подвёл первые итоги их бесед:
- Я полагаю, что Вы принимаете мою трактовку мироздания. Микромир – мир молекул, атомов, элементарных частиц и полей, известных, и пока ещё неоткрытых, неисчерпаем и обладает определённым интеллектом. Соединяясь в макропространства, они образуют некие пространства иных измерений. По видимому одно из таких пространств академик Вернадский называл «ноосферой» - сферой разума Земли. Не буду останавливаться на проблемах компактифицированности более десяти пространств, сжавшихся через некоторое время после Большого взрыва (возникновения Вселенной) в невообразимо малые пространства, примерно в 10 с тридцатью нулями раз. В современной физике пока только разрабатываются соответствующие теории.
Я полагаю, что там огромное количество информации: информация может сжиматься ещё больше, чем масса в ядре «чёрных дыр». И вот в одно из таких огромных информационных пространств должна входить ноосфера Земли. Иногда этому дают название «Абсолют», иногда называют глобальным космическим Интернетом. Пока нет экспериментального подтверждения гипотез пространств иных измерений, (а может быть, они никогда не будут найдены человеком), но косвенных доказательств существования информационного макропространства имеется немало. В частности, мистические полтергейсты, вероятней всего обитают именно там. Им пользуются уникальные экстрасенсы, такие как Ванга.
С этим информационным макропространством взаимодействуют надсознания людей. Оно управляет их сознанием. Но взаимодействие возможно только при определённых условиях: очень узкой направленности канала передачи информации на энергетическом уровне субатомных частиц, как бы резонансе сознания и информационного макропространства. Иными словами для контакта человек должен постоянно думать о субъектах информационных пространств, а от этих субъектов должна исходить воля к передаче информации.
В вашем случае именно так и происходило. Вы всё время думали о муже Валентине, а его инормационно - логическая матрица излучала энергию через Ваше надсознание (антенну) в сознание (приёмник). Так упрощенно можно представить Ваши с ним контакты во сне и наяву, с той разницей, что для контактов наяву (с материализацией мыслей) нужна значительно большая энергия излучения. Видимо информационный Валентин – его сущность – располагает возможностью получения дополнительной энергии, скорее всего тёмной.
- Да, у него покойная прабабка была ведьмой. Но как избавиться от этого? - спросила Наталья Васильевна.
- Во первых, Вам надо изменить психологический настрой – думать постоянно не о прошлом, а о том, что Вас ожидает светлое будущее. Поскольку Вы верующая и образованная женщина надо при этом напрочь исключить мысли о противоречии религии и науки. Большинство учёных верит в Бога или Абсолюта. Считайте, что я Вас закодировал от проникновения тёмной энергии в щели сомнений или маловерия. Это не мистика, а условия эксперимента.
- Во вторых, я дам Вам маленький приборчик в виде браслета, который поставит защитный полевой экран от «чёрной энтропии» - потом объясню, что это такое - и разрушающей информации. Но это, когда я выйду на работу в Институте Физики. Там меня не жалуют, но работать в своей лаборатории всё-таки дают. Недели за две, думаю, доведу опытный образец, задел есть.
- Хороший Вы человек, Валерий. Надеюсь, что после больницы мы продолжим дружеские встречи.
- Делаю встречное предложение – не только продлить, но и углубить – с улыбкой ответил Безверхий.
- Я согласна – прошептала Наташа. Женщина остается невестой в любом возрасте.
В середине декабря 2007 года Серёгина выписалась домой в значительно более окрепшем психическом состоянии. Валерий Павлович вышел на неделю раньше. На следующий день они созвонились, и они договорились пойти в ближайшее воскресенье в консерваторию.
Безверхий заехал за ней на машине с цветами, и увидев друг друга впервые не в больничной одежде, а в выходных костюмах, были не просто приятно удивлены; в их глазах читалось взаимное восхищение. Музыка Гайдна и Генделя помогла им его высказать вслух. После концерта они молча, под руку, по - супружески, прошли через площадь к хитро припаркованному Валерием в переулке «Вольво».
Первые слова Валерия в машине были: - я люблю Вас, Наташа. Вы согласны стать моей женой?
- Да, через минуту ответила Натали.
Он поцеловал ей руку, помедлил и поцеловал её первый раз за всё время в губы. Она ответила со страстью, неожиданной для неё самой. Он остался ночевать в Мытищах. Новый 2008 год они встречали вместе. Были и дочь с мужем и внуком. За окном гремели взрывы петард. Обменялись подарками.
Все были поражены необычным подарком Валерия Павловича – вроде бы часы на чёрном массивном браслете из агата, но вместо обычного циферблата вспыхивали и переливались красные, фиолетовые и зелёные огоньки. Приборчик тихо жужжал. На вопрос внука – что это? – бабушка Наташа, совсем молодо сверкая глазками в сторону Валерия, ответила: - это мой любимый замочек. Помнишь Коля – замок собачка верная, не лает, не кусается, а не пускает в дом. Вот и эта электронная собачка не подпустит к моим мыслям никого.
- А ясно, это вроде автосигнализации.
Все рассмеялись, и принялись за новогоднего гуся с яблоками, гораздо более вкусного, чем заокеанская индейка.
Всю неделю до Рождества Наталья Васильевна не снимала даже под душем необычный браслет и удивительно хорошо высыпалась. В ночь после Рождества, принимая горячую ароматизированную ванну, она сняла его и оставила в шкафчике. Валерия сегодня у неё не было.
Во сне к ней пришёл Валентин. Он долго ходил по квартире, заглянул даже под кровать и в ванную комнату, потом сел в кресло и задумался. Просидев минут пятнадцать, не шумя, и не взрывая лампочки, видение встало и утвердительно закивало головой. Потом простёрло правую руку вперёд, совсем как памятник Юрию Долгорукому – основателю Москвы: «да будет так», и медленно растворилось в сумерках. Наташа поняла – он ушёл навсегда.
Не дожидаясь утра, она набрала номер телефона Безверхого и ликующим голосом сообщила ему потрясающую новость:
- Лера, ты оказался прав. Он ушёл навсегда!
Наступила святочная неделя Нового 2008 года. Впереди у супругов Безверхих было много счастливых новых лет.