Прокаженный из Мэйнфорда
рассказ
А было б ветерком одним
с тобою мне дышать дано,
то чтоб ни прилетело с ним-
жизнь или смерть,- мне все
равно.
Томас Мур
В старинном поместье Айвернесс сегодня давали пышный бал. Из окон, настеж распахнутых в сад, летели легкие, словно лунные лучи, звуки скрипок и флейты; теплая летняя ночь была наполнена великолепным духом торжества. Ветви деревьев в саду покачивались в такт музыки; тихонько стрекотали сверчки - этот маленький ночной народец. Фонтан, выложенный розовым камнем, мелодично журчал. Хрустальные люстры в залах, сверкающие звездами восковых свечей, отбрасывали на темную гладь воды фонтана огненные дорожки.
Казалось, в воздухе вокруг замка порхают сотни невидимых глазу эльфов и фей, желающих причаститься празднику, устроенному людьми.
Ежегодный июньский бал в Айвернессе - это всегда роскошное зрелище. Здесь можно повстречать самых именитых представителей высшего общества Мэйнфорда. Июньский бал в Айвернессе - мечта любого аристократа.
...В зале, в сиянии люстр, кружились прекрасные дамы и кавалеры, разодетые в шелк и атлас, бархат и богатые кружева. От обилия драгоценных украшений слепило взгляд.
За длинным столом в углу зала, уставленным яствами и винами, расположились отдыхающие после предыдущего танца: во-первых, хозяева поместья - Джонатан Сэйборн и его молодая жена Оливия, а также их близкие друзья и знакомые, - Кирстен Виделинг, мистер и миссис Торнтон, доктор Клайв Купер, Алистер Соверн - старый друг хозяина дома, и советник суда Майкл Лайт.
Хорошенькая, но немного глуповатая мисс Виделинг подвела черту под только что рассказанной Лайтом историей из его практики:
-Бог ты мой, кто бы мог подумать! хотя нет... Я, пожалуй, подозревала, что он как-то связан с убийцей, но... Это невероятно! Браво, мистер Лайт! - и она восторженно захлопала в ладоши.
Советник суда снисходительно улыбнулся и покачал седой головой.
-Право же, мисс Виделинг, в этой истории нет ничего необыкновенного. Такое случается каждый день, хотя, конечно, не каждому по силам разобраться, в чем тут дело. Негодяя отправили на виселицу, и это главное...
Остальные члены беседы, слушавшие долгий рассказ без особого энтузиазма, облегченно вздохнули про себя.
-Дружище, теперь расскажи ты что-нибудь, - попросил Сэйборн Алистера.
Тот поднял задумчивый взгляд от бокала с вином, растерянно посмотрел на друга.
Джонатану и Алистеру было по тридцать лет. Они дружили с пеленок. Рука об руку прошли их детство и юность; служба в армии одновременно закалила их мужество и дружбу. Вот только Сэйборн, похоже, уже нашел свое счастье, а Соверн все еще нет. Алистер был холост, хотя весьма хорош собою и богат. И этим так легко объяснить, что все незамужние прелестницы на балу, включая мисс Виделинг, то и дело томно вздыхали и слали ему многозначительные взгляды. Но совсем невозможно объяснить то, почему на Соверна эти намеки не производили ровным счетом никакого впечатления. Он был холоден и тверд, как камень.
-Я что-то сегодня не в настроении, старина, - хмуро ответил он Сэйборну. - Извини. Как-нибудь в другой раз.
Кирстен Виделинг, сидевшая рядом с Алистером, покосилась на него застенчиво:
-О, мистер Соверн, неужто вы лишите нас такого удовольствия?
Он раздраженно отвернулся от назойливой соседки. Случайно скользнул взглядом по хозяйке дома.
Оливия сидела молча. Ее прекрасные печальные глаза смотрели куда-то в сторону.
Если бы она его попросила... О, если бы она!..
Беседа возобновилась, кто-то отправился танцевать. Улыбки, восклицания радости, музыка, счастливые лица... Как же все это чуждо ему. Что он тут делает? Зачем он пришел?..
Он знал, зачем пришел. Сердце больно сжалось. Оливия, Оливия, Оливия... Тонкие, изящные черты бледного лица, золотисто-медовые волосы, грациозная фигурка в белом платье...
Да, он любил ее. Он имел несчастье полюбить жену своего лучшего, самого преданного друга. Это чувство возникло уже давно, но уходить никак не хотело.
Он найдет в себе силы оставить эту дерзкую мечту, обязательно найдет. Он никогда не предаст Джонатана. Но - Господи Боже, - почему это случилось с ним, за что такое жестокое наказание? Оливия... Нежная, Чудесная Оливия! Любовь и боль, счастье и слезы... Он и не подозревал, что возможны такие страдания. Но это пройдет, убеждал он себя, пройдет со временем. Убеждал и сам себе не верил.
В его душе жила надежда, разве нет? Он мечтал, страстно мечтал о ней. Он хотел дышать ею одной, жить только для нее, если понадобится - умереть за нее. Жалкий грешник, глупец! Этому не бывать никогда. Они счастливы, они любят друг друга, это ясно и дураку. О, Боже, за что, за что?!.
Отчаяние захлестнуло его. Алистер встал и медленно побрел прочь из зала. Вышел на балкон, остановился у мраморной балюстрады и закурил трубку.
Свежий ночной ветерок шелестел листочками вековых деревьев, прогуливаясь по залитому лунным светом таинственному саду. Ночь будто пришла из какой-то средневековой легенды. Она хранила время, замедлившее свой ход, и благословляла спящую землю.
...А перед его глазами стояла прекрасная девушка в белом платье. Он видел золото ее волос, ее белоснежные, словно выточенные из слоновой кости шею и плечи, ее коралловые губы... Не женщина. Богиня.
Она никогда не узнает о его любви. И это самое горькое.
Рядом с Алистером появился Джонатан. Он тоже закурил.
-Ну и вечер... Ты не находишь, друг? Все как-то смазано, нереально... Признаться, я чертовски устал.
-Я тоже, - Алистер кивнул. - Пожалуй, пойду домой.
-Постой... - Сэйборн как-то странно на него посмотрел. - Знаешь, я хотел с тобой поделиться... Ты ведь мой лучший друг, и я хочу, чтобы ты узнал первым.
-Что? - Соверн сглотнул сухой комок в горле. Сердце забилось тяжелее.
Тут к ним присоединилась Оливия. Они с Джонатаном взялись за руки.
-Старина, -голос Сэйборна чуть дрожал от волнения и некоторой торжественности. - Дело в том, что... Видишь ли, моя жена... Оливия беременна.
-И мы хотели бы, Алистер, чтобы вы были крестным отцом нашего первенца, - закончила Оливия со счастливой улыбкой.
И супруги влюбленно посмотрели друг на друга.
В груди что-то оборвалось. Алистер задохнулся, выдернул трубку изо рта.
-Что с вами? - испугалась Оливия.
-Ты в порядке, друг? - встревоженно спросил Джонатан.
Алистер вдруг махнул рукой, повернулся на нетвердых ногах и пошел в зал.
-Я... Я не знаю. Мне что-то не по себе... - бросил он через плечо. - В другой раз... В другой раз.
...Он не стал брать извозчика. Шатаясь, словно пьяный, он шел по булыжной мостовой и... Плакал. Горячие слезы струились из его глаз и бежали по щекам. Это были слезы прощания с последеней надеждой.
А сердце рвалось наружу, кричало: Оливия, Оливия, Оливия!.. О, прекрасная Оливия... Этот цветок не для тебя, Алистер Соверн. Он очарователен, он желанен, мучительно желанен, но не для тебя. Не для тебя...
Алистер пересек пустынную площадь, миновал ратушу. Из тьмы выступила громада старой церкви. Он остановился, сжал кулаки. Как безумный, он закричал мертвым стенам:
-Вот как ты платишь своим преданным сыновьям!.. Сатана - и тот благороднее тебя. Он терзает плоть, но не душу!..
...Посеребренные луной улицы остались далеко позади. Алистер вышел на городское кладбище. Заросшая терновником ограда, мрачные ряды надгробий... Что привело его сюда? Уж не Провидение ли? Он действительно стремился к смерти. Он хотел покоя. Он хотел тишины. Он хотел вырвать образ богини из своего сердца, но не мог. Что ему оставалось?
Алистер упал в мягкий мох рядом с какой-то могилой. Рыдания душили молодого человека, и никто не знал о его горе, кроме холодной луны над головой.
Оливия... Это имя жгло душу адским пламенем. Нет, довольно! Хватит! Так нельзя. Надежда, глупая надежда мертва, а он все еще жив. Как так получилось?
Собравшись с силами, Алистер сел на могильный камень и вытащил из кармана свой длинноствольный револьвер. Проверил барабан - все патроны были на месте - и приставил ствол к виску.
Слезы высохли. Что это промелькнуло в голове - сомнение?.. Нет. Никаких сомнений. Это - единственный шанс, наилучший выход.
Палец лег на курок. Алистер закрыл глаза и увидел Оливию. Она была прекрасней, чем когда-либо.
...В тишине старого кладбища раздался странный, едва слышный звон. Тихий голос, напоминающий шелест осенних листьев на ветру, произнес:
-На свете есть лучшая доля, человек. Взгляни на меня. Смерть и мне когда-то казалась избавлением. Но я жив, вопреки всему.
Удивленный, Алистер открыл глаза и увидел сидящего на соседней могиле прокаженного. Тот был закутан в черный плащ; капюшон скрывал его лицо. На шее вечного скитальца висел маленький колокольчик. В руках прокаженный держал суковатую палку.
-Что ты можешь знать обо мне, несчастный? - резко сказал Алистер. - Твое горе велико, но оно - ничто по сравнению с моим. Надежды у меня нет, как и у тебя. И никогда не будет. Лучше я умру, умру сейчас! - Он снова поднял руку с пистолетом.
-Ты ошибаешься, человек. я знаю о тебе многое.
-Откуда?
-Ты хочешь убить себя. Разве это ни о чем не говорит?
Алистер спрятал лицо в ладонях и заплакал. Плач его шел из самого сердца. Как и слова.
-Я...Я люблю женщину. А она счастлива с другим. С моим другом! Тебе мало этого, глупец?!
Прокаженный помолчал.
-Это не самое страшное, что может случиться с человеком.
-Нет, это самое страшное! Это убивает, понимаешь? Это укус ядовитой змеи. В самое сердце. Да я бы лучше согласился занять твое место, чем медленно умирать от безысходности!.. Даже такое средство не смутило бы меня.
Прокаженный внезапно откинул капюшон. Алистер вздрогнул при виде его черного, словно обугленного, изрытого глубокими трещинами лица. Глаза скитальца смотрели на удивление пронзительно и ясно.
-Так что, хотел бы ты быть таким?
Алистер ответил не сразу. Но одно лишь воспоминание о Джонатане и Оливии, о их сплетенных руках, о их взглядах, полных страсти, придало ему решительности.
-Да, -твердо отвечал он прокаженному. - Да. Я готов на все, лишь бы забыть ее. Боже... Если бы ты знал, сколько боли причиняют мне эти слова - "забыть ее"... Нет, я убью себя, убью! - И Алистер вновь схватился за оружие.
Однако спустить курок он не успел, потому что прокаженный вдруг глубоко вздохнул, поднял свой пронзительный взгляд к луне и громко, четко заговорил:
Слезы сердца, кровавые слезы
Плавят разум, жгут тело и душу.
Не сгорают лишь грешные грезы,
Стройный хор их ничто не нарушит.
Вечный сон и покой обещает
Тьма могилы, сырая земля.
Муки адские сердце терзают,
Пеньем райским согрета душа.
Горький пепел развеется ветром,
Упадет на распятье слеза,
И душа, окрыленная светом,
Навсегда упорхнет в небеса.
С каждой строчкой стихотворения веки Алистера все сильнее и сильнее наливались свинцом, голова клонилась все ниже и ниже. И, как только последнее слово растворилось в ночной тиши, он окончательно заснул.
...Очнулся Алистер в своей комнате, в своей постели. Голова раскалывалась, как с тяжелого похмелья. Но не в этом было дело.
Что-то произошло. Что-то странное и необъяснимое. Несмотря на головную боль, он чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим.
Он встал с кровати. Во всем теле ощущались необычайная легкость и бодрость, каких он давно уже не знал. Полно, он ли это?
Алистер подошел к зеркалу. Сомневаться не приходилось - это он. Это его родовое имение, его комната. Он выглянул в окно, увидел солнце, цветущий луг и пасущихся лошадей.
Хотелось танцевать, петь, взлететь прямо в синее небо. В чем же дело? Странно. Очень странно...
Он опять подошел к зеркалу. Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, снял с шеи небольшой золотой медальон п раскрыл его.
С фотографии на Алистера смотрела молодая светловолосая женщина. Хм... Кто же это?.. Ах да, это ведь жена его друга Джонатана Сэйборна, Оливия. Рассеянно он защелкнул медальон. Да так и замер, глядя на него. Быстро раскрыл снова, впился глазами в столь дорогие сердцу черты.
Господи, господи... Да что это?.. Он ничего не чувствует. Ничего! Он видел женщину с капризным, чуть брезгливым выражением лица, и больше ничего. Господи, что это?.. Что это такое?! Что с ней произошло?
Странно, но ему было все равно. Безразлично захлопнув крышку медальона, он сел на кровать и задумался.
В какой-то момент он вспомнил все: бал, неожиданное известие. почему-то ввергшее его в такой шок, кладбище, револьвер, прокаженный, его стихотворение...
Стихотворение! Стихотворение!..
Страшно побледнев, Алистер, бросился к зеркалу и торопливо начал срывать с себя пижаму. Он вертелся перед зеркалом и так и этак, пока не нашел наконец то, что искал: крошечное, величиной с монетку, темное пятнышко на левом бедре...
Тот, с кем он беседовал вчера на кладбище, был, вероятно, самим дьяволом. Но кем бы он там ни был, а желание Алистера он исполнил. Исполнил в точности.
Проказа. Маленькое пятно на бедре - проказа. Проказа, распространяющаяся, как лесной пожар.
Он обречен.
Вопль скорби вырвался из глотки Алистера. Потеряв сознание, он рухнул на пол возле зеркала.
...Поздним вечером того же дня по мосту через реку, разделяющую территории городов, проезжала карета, запряженная тройкой вороных. Господин в черном одеянии, сидевший в карете, на мгновение высунулся из окна и швырнул в мутную воду какой-то круглый предмет на цепочке, сверкнувший в лучах заходящего солнца. Послышался плеск, и по воде разбежались мелкие круги.
А карета уже уносилась вдаль. Прокаженный Алистер Соверн навсегда покидал родной Мэйнфорд. Но он не жалел об этом.
Он наконец-то обрел свое счастье.
II/03
КОНЕЦ