Со стороны казалось, что в Российском библейском обществе всё шло очень хорошо, даже прекрасно. Однако сейчас, когда Роберту пришлось уехать на похороны отца в Париж, а затем в Эдинбург и Лондон, положение в этом обществе начало резко меняться в худшую сторону. Обо всём происходившем совсем недавно писал ему из Петербурга расстроенный брат Александр. Поэтому Роберт часто беседовал со своим дядей Томасом о ситуации в России.
– Дорогой дядя, – говорил Роберт – в Российском библейском обществе в настоящее время возобладала мистика, свойственная когда-то Екатерине Медичи, Нострадамусу и их последователям. Главным разрушителем Общества выступает ныне Родион Александрович Кошелев, который, увлёкшись пропагандой мистицизма, главенствует в среде своих последователей. Он обратил в мистицизм первого руководителя Библейского общества князя Александра Николаевича Голицына. Войдя в доверие императора Александра, способствовал развитию и у него мистических наклонностей. В результате благое дело распространения в России Библии и христианских знаний стало часто использоваться в угоду магии и мистицизма.
– Ни я, да и никто в нашем обществе никак не ожидал такого поворота дел! – взволнованно ответил дядя Томас.
– Конечно, в Великобритании тоже много последователей магии и мистицизма, – продолжал Роберт, – Но во главе нашего библейского общества всё-таки стоит не светский человек, а вы, дядя Томас, епископ, доктор богословия. Своим авторитетом, своей волей вы не допускаете подобных явлений в нашем кругу. В противовес этому князь Голицын, наоборот, всякое свободное проявление умственной жизни общества, всякий протест против магии и мистицизма подавляет с неумолимой суровостью, к чему располагает всеми необходимыми средствами как главный начальник цензуры. Об улучшениях и нововведениях в области народного просвещения нет и речи. Правда, были открыты Ришельевский лицей в Одессе и университет в Петербурге, но последний сразу же был разгромлен Руничем, а в Казанском университете хозяйничает известный Магницкий.
– Князь Голицын, наверное, полагает, что все науки должны быть заменены чтением Священного Писания, причём не с православными, а с мистическими комментариями.
– Именно так! И его поддерживает член масонской ложи, министр просвещения граф Разумовский. Сейчас он попал под влияние иезуитов и, главным образом, известного графа Жозефа де Местра. Последний буквально распоряжается им, диктует, чему должно учить русских и чему не учить. По его указанию из первоначальной программы Царскосельского лицея исключены греческий язык, археология, естественная история, астрономия, химия и история философских систем, как «не озаряющая ума полезными истинами, а помрачающая заблуждениями и недоумениями».
– Прямо мракобесие какое-то! Я думаю, Роберт, что нынешний успех мистицизма в России возможен прежде всего потому, что в нём тлеют влияния старого масонства XVIII века.
– Да, дядя Томас! Ещё живы Новиков, Лопухин, Гамалея, князь Репнин и другие старые масоны. Некоторые из них или их ученики принимают непосредственное участие в работе Библейского общества, в котором встречаются с магами и мистиками нового направления, например, с бароном Фитингофом, братом госпожи Крюднер, известной проповедницы мистического суеверия. Те из старых масонов, которые не принимают такого участия, всё-таки действуют в интересах своих идей личным влиянием. Все они впадают в аскетическую суровость, в подозрительное недоверие к новым движениям в литературе и обществе и в самое ребяческое легковерие к тому, что кажется им выполнением их маго-кабалистических подходов.
– В тех нововведениях, которые сплошь и рядом прорываются в жизнь, маги и мистики, и старые и новые, видят одну гибель и козни вечного врага человеческого.
– В новых литературных идеях им мерещится прежнее «иллюминатство», то есть движение против суеверий и невежества, прокладывающее дорогу просвещению и нравственности. Они не любят университетов, против которых вооружают их старые алхимические авторитеты и на которые начали теперь строчить доносы.
– Мистическое и магическое истолкование Библии уже издавна стало предметом величайшего любопытства и стараний таких людей. Они ищут в Библии то, чего там никогда не было и нет.
– Поэтому их возбужденная религиозность и разгоряченная фантазия находит слишком мало пищи в традиционной церкви. Их не удовлетворяют обычные формы благочестия.
– Да! Маги и мистики, как мне кажется, ищут внутреннюю церковь, стремятся к высшим религиозным состояниям, чудесам, видениям, сошествиям Святого Духа. Для этих лиц требуется высшее возбуждение, которое удовлетворяло бы их экзальтации.
– И это возбуждение они часто пытаются найти теперь в известной секте Екатерины Татариновой, урождённой Буксгевден. Собрания этого «духовного союза» представляют собой странные религиозные оргии, напоминающие оргии шаманов и хлыстов. Поселившись после смерти мужа в Петербурге, Татаринова завязала связи с семейством Ненастьевых, бывших сначала хлыстами, потом скопцами, и усвоила у них обряд радения. Несколько лет тому назад Татаринова решилась перейти из лютеранства в православие. Именно с этого времени началась её сектантская деятельность, которую некоторые почему-то называют теперь православной. Татаринова уверяет, что почувствовала в себе дар пророчества. Первыми членами её кружка являются её мать, брат, деверь Татаринов, надворный советник Мартын Пилецкий-Урбанович, академик и живописец Боровиковский и музыкант кадетского корпуса Никита Фёдоров. Сейчас к секте примкнуло до сорока человек разного пола и состояния, между прочим, генерал Головин, князь Енгалычев, член Библейского общества Лабзин и директор департамента народного просвещения, секретарь Библейского комитета Попов с тремя дочерьми, из которых одну он чуть не уморил побоями и домашней тюрьмой за её отвращение к сектантским обрядам. На собраниях у Татариновой бывает известный православный священник Малов. Он умиляется её песнями и пророчествами. Посещают секту и сам министр духовных дел князь Голицын и обер-гофмейстер Кошелев, тоже верящие в прорицания новых пророков. Татаринова почти целиком усвоила обрядность радений хлыстов и скопцов как способ доходить до состояния мистического экстаза. Собрания её открываются чтением священных книг, а потом поются разные песни, положенные главным уставщиком Никитушкою на простонародные напевы. Затем начинается paдениe, или кружение, производящееся, как у скопцов, в особых костюмах со страстными и неприличными обрядами, противными как правилам и духу православной церкви, так и государственным законам. Они кончаются тем, что на кого-нибудь из кружившихся «накатывается» Дух святой, и он начинает пророчествовать. Чаще всех пророчествуют сама Татаринова. Пророчества эти, произносимые необыкновенно быстро и состоящие из разных бессвязных речей под склад народных прибауток с рифмами, относятся частью к ближайшей судьбе всех членов секты, частью к судьбе отдельных её членов. Кружение, «святое» плясание, движения в некоем как бы духовном вальсе и пророчества составляют самую заметную для всех особенность секты и являются причиною того, что членов её называют русскими квакерами, то есть дрыгунами. О собраниях знают императрица Елизавета Алексеевна, благоволившая к Татариновой, и сам государь, однажды давший Татариновой аудиенцию и долго с нею беседовавший. В письме к обер-гофмейстеру Кошелеву император Александр говорит, что сердце его «пламенеет любовию к Спасителю всегда, когда он читает в письмах Кошелева об обществе госпожи Татариновой в Михайловском замке». Несколько лет тому назад тайный советник Милорадович был сильно обеспокоен тем, что в общество Татариновой был вовлечён его сын, гвардейский офицер. Государь успокоил его письмом, в котором писал: «Я старался проникнуть в его связи и, по достоверным сведениям, нашёл, что тут ничего такого нет, что бы отводило от религии; напротив, он сделался ещё более привязанным к церкви и исправным в своей должности, посему заключаю, что связи его не могут быть вредны».
– Все эти религиозные увлечения и блуждания не имели бы особого значения, если бы оставались делом личного мнения. Искание псевдоблагочестия не чуждо и некоторым представителям нашего Британского общества, но оно не доходит у нас до таких диких крайностей, какие, если верить твоим словам, обильно процветают в России – сказал дядя Томас.
– Самое дурное и зловредное здесь то, что это псевдоблагочестие и мистика, теряющие всякую меру, превращаются в открытое и злобное мракобесие, безраздельно господствовавшее в последние годы царствования Александра. Образчиком может служить погром Санкт-Петербургского университета, учинённый его попечителем и одним из директоров Библейского общества Дмитрием Павловичем Руничем. Первой его жертвой сделался профессор Куницын. Затем, усмотрев в лекциях профессоров Галича, Раупаха, Германа и Арсеньева «противохристианскую проповедь» и принципы, вредные для монархической власти, Рунич устроил над ними суд, окончившийся увольнением названных профессоров. Суд этот, составленный из университетских же преподавателей и проведённый Руничем крайне пристрастно, является тёмным пятном в истории петербургского университета.
– Откуда взялось в России это мракобесие?
– Я думаю, дядя Томас, мракобесие всегда является естественным спутником необузданной магии и мистики, а слабость общественного образования в России способствует его усилению.
– Новые маги и мистики вообще-то всегда воображают себя единственными и особо уполномоченными хранителями высшей истины и оттого отличаются обыкновенно крайней нетерпимостью.
– Да! Светское скептическое знание составляет для них предмет крайнего отвращения и ненависти, и мракобесие бывает тем сильнее и бессмысленнее, чем грубее псевдоблагочестие и чем ограниченнее собственное образование, а у многих российских последователей псевдоблагочестия образование очень поверхностное, чем и объясняются их дикие крайности. Да и вообще проповедь мракобесия потому в России так успешна, что общество ещё не привычно к строгой мысли, а псевдоблагочестие ещё облегчает его в этом отношении, так как, превознося силу веры, он усиленно унижает, как говорят мракобесы, «тщету знания» и «лжеимённый разум» и изобличает «горделивых мнимопросвещённых».
– Маги и мистики Российского библейского общества, наверное, ждут, что страна и государство возродятся силой веры, что «лживый» разум и созданное им просвещение падут перед силой религиозного «возрождения».
– Подготовляя свою новую церковь, они свирепствуют против просвещения, в котором видят главную препону к достижению своих целей, преследуют даже литературное творчество – это удобно, потому что цензурная власть в их руках, – и, наконец, дают своему мракобесию такие размеры, что оно начинает тревожить людей даже самых мирных и возбуждать против себя другого рода фанатиков. И центром подобных разрушительных тенденций суждено было стать Российскому библейскому обществу, хотя сама по себе деятельность этого Общества, состоявшая в издании и распространении книг, вовсе не предполагала подобных тенденций, с таким ожесточением проводимых его деятелями.
– Отсюда столкновение, в которое пришло Российское библейское общество с двумя разными направлениями и элементами общественных понятий. С одной стороны, с мнениями образованных людей, которым его тенденции справедливо представлялись распространением грубейшего невежества и фанатического изуверства. А с другой стороны, со взглядами крайних консерваторов, а также с воззрениями истинных ревнителей церкви, восстающих против Общества в защиту православия.
– Из этих общественных элементов, которых вооружили против себя библейские деятели, самым серьезным противником является, конечно, духовенство.
– Да! Православное духовенство под влиянием императора живо откликнулось на просветительную деятельность Библейского общества, и уже вскоре библейское дело приобрело в среде духовенства искренних и преданных ревнителей. Но когда Библейское общество сделалось главным центром магии и мистицизма, когда библейские деятели начали проводить сектантские нововведения, предаваться религиозной экзальтации, квакерским дрыгающим молениям и неприличным пляскам у сексуально озабоченной Татариновой, – духовенство, конечно, от них отшатнулось. В их проповеди какого-то нового Христова царства оно усмотрело опасность для православия и в пылу борьбы смешало блуждания некоторых деятелей Библейского общества с самим библейским делом.
– Борьба духовенства, прежде всего, должна обращаться на борьбу с чернокнижьем и мистической литературой, а не с переводом Библии на разные языки!
– Именно так, дядя Томас! Хочу сказать, что ещё с самых первых лет царствования Александра ученик Новикова, Лабзин для распространения своих магических и мистических идей основал особый орган под названием: «Сионский вестник». Журнал был, впрочем, скоро запрещён, но Лабзин всё равно продолжал свою издательскую деятельность в том же духе, и издаваемые им книги плодили новых любителей магии и мистицизма. Открытие Российского библейского общества, в котором Лабзин стал играть деятельную роль, расположение к магии и мистицизму самого императора, особые магические и мистические вкусы князя Голицына поставили эту литературу в чрезвычайно выгодные условия. Лабзин, главный поставщик магических и мистических книг, сразу стал выказывать неутомимую деятельность. Ему вновь разрешили возобновить «Сионский вестник», который вопреки общему правилу был освобождён от какой бы то ни было цензуры. Магические и мистические книги начали чрезвычайно размножаться и усиленно распространяться. Некоторые из них даже даром рассылались в библиотеки училищ и других учебных заведений.
– Вся эта литература большей частью является нападениями немецких магов и мистиков на протестантскую ортодоксию, но их можно истолковать как осуждение и православной церкви.
– Вот именно, дядя Томас! И всё это возмущает ревнителей православия в России, которые не только заподозрили издателей Российского библейского общества в злонамеренности, но утверждают иногда, что и самые книги написаны именно для потрясения православия. Враждебное отношение духовенства к Библейскому обществу особенно усилилось после того, как было образовано министерство духовных дел и народного просвещения, во главе которого был поставлен всё тот же князь Голицын.
– Министерство это, в котором православные дела ведаются наряду с делами католическими, протестантскими, мусульманскими и еврейскими, не было, наверное, придумано с какой-нибудь задней зловредной целью, но оно даёт повод говорить об унижении господствующей церкви, которая ставится в один ряд с иноверными исповеданиями, даже нехристианскими.
– Главные места в двойном ведомстве князя Голицына отданы светским деятелям, которые таким образом сделались начальством по отношению к духовенству, а это оскорбляет его сословный дух.
– Я думаю, столкновения духовенства с библейскими деятелями неизбежны и по вопросам принципиальным, и по отношениям житейским.
– Точно так, дядя Томас. Вскоре после учреждения министерства архимандрит Иннокентий, ректор Петербургской семинарии, славившийся как проповедник и учёный, возмущённый некоторыми статьями «Сионского вестника», написал резкое письмо князю Голицыну и советовал ему стараться «залечить раны, которыми он сам уязвил церковь». Князь Голицын пожаловался митрополиту, который с большим трудом убедил Иннокентия извиниться. Потом появилась книга некоего Станевича, под заглавием «Беседа на гробе младенца о бессмертии души», представляющая собой резкое обличение магии и мистицизма. Книга была одобрена духовной цензурой в лице того же архимандрита Иннокентия; но на него началось новое гонение со стороны князя Голицына, который, как главный начальник цензуры, не пропускает никаких нападок на магию и мистицизм. Книгу Станевича тут же запретили и конфисковали, а архимандрита Иннокентия назначили епископом в Оренбург. Только благодаря заступничеству митрополита Михаила Иннокентию, уже очень больному, дали епархию более благоприятную по климату: он назначен в Пензу.
– Митрополит Михаил, наверное, не мог оставаться равнодушным зрителем распространения магии и мистицизма и вызванного им сектантства.
– Да! Он написал письмо императору в Лайбах, в котором с откровенностью изображает опасности, которым подвергается православная церковь от «слепотствующего министра», и в заключении говорит: «Государь, когда дойдёт до вас сие писание, меня уже не будет на свете. Ничего кроме истины не вещал я людям; наипаче же теперь, когда в деяниях своих готовлюсь дать отчёт Высшему Судии»! Через две недели по получении этого письма государь узнал о смерти митрополита. Говорят даже, что этот ревностный и достойный пастырь умер именно от огорчений, причинённых ему князем Голицыным. По смерти митрополита Михаила император под влиянием Аракчеева избрал его преемником московского митрополита Серафима. В первые годы существования Библейского общества он был ревностным поборником библейского дела. С усердием, достойным образованного пастыря, он принимал участие в издании славянской Библии и в переводе Священного Писания на русский язык.
– Но ни по своим воззрениям, ни по своему сану он, наверное, не мог оставаться равнодушным к тем действиям Общества и его президента, которые идут вразрез с интересами православной церкви?
– Да, дядя Томас, на кафедру санкт-петербургской митрополии он вступил уже предубеждённым противником Общества. Собственной энергии, которой вообще у него довольно мало, может быть, не доставало на то, чтобы отважиться на борьбу с Обществом, но тут явилась помощь извне, которая совпала с закравшимися уже в его душу подозрениями. В предпринятом походе против Библейского общества, в котором митрополит Серафим проявлял глубокую искренность убеждения, князь Голицын не мог более сопротивляться и уступил. Не лишая князя своего доверия, император посоветовал ему ввиду сильной против него оппозиции отказаться от президентства в Библейском обществе и от звания министра духовных дел и народного просвещения. Министерство духовных дел было закрыто, дела иностранных исповеданий оставлены за министром народного просвещения, а дела по православному исповеданию отошли к синодальному обер-прокурору. Президентом Библейского общества был вскоре назначен сам митрополит Серафим, но уже через несколько недель он писал государю о пагубном учении секты духоносцев, о вреде всеобщего обращения Библии, о союзе Библейского общества с магическими и мистическими лжеучениями и необходимости закрытия их, о порче, проникшей не только в светские, но даже в духовные училища после распространения книг, подобных «Воззванию к человекам о исследовании внутреннему влечению Духа Христа». Потом митрополит Серафим писал государю о невозможности совмещать в одном лице звание президента Библейского общества с саном первоприсутствующего члена Святейшего Синода. Письма эти, как и представления адмирала Шишкова, назначенного министром народного просвещения, остались без ответа. Библейское общество было слишком близко императору Александру, и пока он был жив, врагам Общества не удавалось добиться формального его закрытия.
– Именно в этот момент и произошла очень необходимая «кончина» императора. Случайно ли?
– Уверен, что нет! Она могла быть тщательно организована!
– Ты так думаешь? Нам теперь остаётся только ждать изменения ситуации в России.
– А что же теперь делать мне и брату Александру?
– Для исправления положения дел в Российской империи мы не можем оживить Иисуса и с Его помощью заставить разного рода российских еретиков встать на путь истинный. Мы будем кропотливо и упорно продолжать на российской земле своё библейское дело, но уже самостоятельно, без Российского библейского общества.
– Хорошо, дядя Томас! Я обязательно напишу об этом Александру в Петербург. Что касается меня, то я намерен остаться в Лондоне. В своё время мой отец написал диссертацию, посвящённую скифам и готам, которые когда-то жили на территории России, и я намерен посвятить себя продолжению его дела на этой стезе. Мне хотелось бы начать большую работу над книгой о России. Дело, конечно, непростое, и я хочу посоветоваться с вами о содержании её разделов.
– Я готов тебе помочь. Как раз недавно по совету короля мне пришлось основать и возглавить Британское Общество литературы. И я обязан помогать таким авторам, как ты.
Через несколько лет при активной поддержке дяди Томаса серьёзная книга Роберта, наконец, увидела свет. Она была издана в Лондоне на английском языке под названием «Россия или разные наблюдения относительно прошлого и настоящего этой страны и её обитателей. Составлено по заметкам, сделанным во время путешествий, в разное время, при выполнении заданий Библейского общества и многолетнем проживании в этой стране». В книге Роберт не только описал свои путешествия по России, но некоторые разделы посвятил истории Руси, начиная с Рюрика, а также вспомнил всех древних славянских богов. Поэтому англичане с большим интересом читали эту книгу о малознакомой для них стране, где когда-то жили скифы и готы, а теперь – великороссы, славяне и другие народы, мечтающие о лучшей жизни и ищущие свой собственный путь к истинному благочестию.
(вверху портрет дяди Томаса)
(продолжение см. глава 9. Тот самый умирающий лебедь http://www.proza.ru/2008/01/07/264)