Мы вошли в большую, хорошо нам знакомую, лекционную аудиторию. Она постепенно заполнялась нами, разбухая от шума голосов, скрипа деревянных сидений, шарканий ног. Недавно пустая и огромная, аудитория теперь давила своей нынешней забитостью людьми, её стены будто стремились сжать объём, выдавить наружу возмутителей спокойствия. А мы всё прибывали и прибывали. Я был частью этого «МЫ» и чувствовал себя, как рыба в воде. Конечно, как и в любой среде обитания, здесь были и свои хищники, и свои травоядные, разрушители и созидатели, преступники и жертвы…. Но всё было привычно, объяснимо и скучно. А так как эта среда была похожа на любую подобную, то и жизнь наша отличалась от другой лишь в деталях: степени опасности, степени серьёзности, степени ответственности…. Вы спросите, кто такие эти пресловутые «МЫ»? И я отвечу – студенты. Кого жизнь не заносила в эту социальную группу, тот вряд ли сможет полностью представить, каково это – быть студентом. Проводя аналогию с теми же рыбами, нас можно было представить этаким гигантским косяком сельди, вынужденной сбиваться в кучу для защиты от рыбёшки покрупнее. Догадываетесь, о ком я говорю? И хотя многие мнили себя если не акулами, то уж точно какими-нибудь пираньями, по сути, они являли собой всё ту же селёдку.
А как замечательно от нас кормились хищники, давно бороздящие просторы мирового океана жизни. Иногда мне казалось, что чьё-нибудь ненасытное брюхо вот-вот должно лопнуть, извергая на свет тонны зловония и нечистот, однако природа наградила их поистине крепким желудком. Для правды следует сказать, что многие из нашего дружного, а иногда и не очень, косяка без сопротивленья подкармливали наших «любимых» и «уважаемых» хищников. Порой, насильно запихивая в прожорливый рот искусные финансовые блюда, объясняя свои действия тем, что, мол, теперь их не будут преследовать и, догоняя, кусать за хвост. Таким образом, сии «доблестные» меценаты (чаще всего именно они и представляли себя на порядок выше других, хотя на самом деле были, как видите, самой желанной добычей) являли своими действиями угрозу интересам всего косяка, поскольку только лишь будоражили и пробуждали аппетит в ненасытной утробе настоящих хищников. С такой точки зрения я был вполне обыкновенным, так сказать рядовым индивидом, серой рыбкой и на такую подкормку шёл только в безвыходных ситуациях.
Однако…. Однако, бывали такие случаи, когда обезумевшая от долгого голода орда хищников организованно нападала на наш немаленький косяк, и тут уж кормили всех и кормились все. И судя по тому, как у меня свело кормящую руку, сегодня был такой день.
Наконец аудитория заполнилась до отказа, до треска в её кирпичных стенах. Я опасливо посмотрел на потолок, как бы не рухнул. «Дверь медленно со скрипом открылась, впуская во внутрь ужас и панику…», - мог бы написать я, но не напишу. Дверь действительно открылась, но без столь леденящих душу подробностей. В душное, орущее и кричащее помещение вошли скромно, но с видом хозяев, восемь человек. Восемь преподавателей, от ассистента до профессора. А в моём понимании, так это было восемь голодных, прожорливых акул. И по блеснувшей в их глазах алчной радости, я понял, что не ошибся. Окинув взглядом своих собратьев по студенческому косяку, я уяснил ещё одну вещь: наступление дня кормления пропорционально равно быстроте доставания нежных и таких приятных на ощупь банкнот из притомившихся от долгого ожидания кошельков. Тем временем преподаватели начали своё чёрное дело, то бишь стали объяснять, в чём его суть. А суть была в следующем: в разрезе программы обучения проводилась летняя двухнедельная практика по информатике. Она была введена в целях получения студентами, после итогового занятия, свидетельств об обладании знаниями и умениями оператора персонального компьютера. Причём ничего нового в изучении пресловутых компьютеров не предусматривалось, сплошное повторение и закрепление.
Я почувствовал денежную удавку на шее. Мой лучший друг, сидевший рядом, с азартом загнанной в угол рыбёшки, весело толкнув меня в бок, спросил:
- Сколько думаешь платить?
Я лишь философски пожал плечами. Данный вопрос от меня не зависел. Кто сильней, тот и определяет правила игры. А в данный момент сильней были преподаватели.
После обзора предстоящей «работы» наступило время распределения: каждой группе по куратору. Я невольно улыбнулся, наблюдая ревностные взгляды, бросаемые нашими акулами друг на друга и на аудиторию. А вдруг у кого-то окажется группа побольше или побогаче. Их руки нервно сжимались, представляя как будут брать и брать, брать и брать, пока не закончатся деньги или студенты, пока не отберут даже на проезд домой, даже последние трусы…. М-да, что-то я увлёкся. В общем, с ними всё было ясно. Не ясным оставалось лишь одно – сколько. По спине пробежали мурашки, я поёжился – представилось, будто меня, как потомственную овцу, в сотый раз скребут электробритвой в надежде, что где-то ещё остался нетронутый влиянием техногенного продукта клочок шерсти, отдающий нежным запахом хрустящих купюр. Какой идиот сказал, что деньги не пахнут?
Лекционная аудитория выплюнула надоевших ей людей с такой силой, что в коридоре образовалась небольшая пробка, которая, впрочем, скоро рассосалась. И вот недавно могучее «МЫ» распалось на «мы» поменьше. А, затем, и на, совсем уж, никчёмное «я».
Ночь прошла в ожидании предстоящего расставания с милыми сердцу деньгами. Взращенное годами темного и неясного пути к рыночной экономике чувство собственности яростно теребило душу, предвидя наступление скорого экономического кризиса. И, если мыслить экономическими категориями, увеличение издержек на производство – есть следствие повышения качества продукции или неумелое распоряжение ресурсами, а может неправильная организация самого производственного процесса. Что из вышеперечисленного является определяющим фактором, не мне судить, не мне исправлять. По крайней мере, пока. Так или иначе, но на следующий день я, смирившийся, но мрачный протягивал своему преподавателю зачётку с заботливо положенным в неё финансовым подтверждением сложившейся жизненной реалии: ты – хищник, а я – добыча. И заглянул ему в глаза. Там было два чувства: презрение, с каким порой смотрит умный человек на неисправимого идиота, не видящего в своём идиотизме ничего плохого, так как он не способен его даже осознать. А ещё я увидел радость, которая наполняла его глаза, отодвигая кичливое презрение куда-то на второй, а то и на третий план. Радость приобретения и обладания деньгами…. И неважно как они тебе достались. Главное вот оно, в руках, хрустит, а всё остальное – тлен. Зато теперь можно и машину купить, и дом, и на Кипр смотаться, и много чего ещё…. Я усмехнулся. Ладно, плыви, АКУЛА. Скорее всего, я стану таким же, как ты. Уже стал, поскольку подчинился твоим, далеко не всемогущим правилам, но ведь и ты подчиняешься кому-то столь же ущербному. А раз правила не идеальны, то их стоит и нужно ломать.
В сущности, ни я, ни он не были правы, но пока имеет значение лишь одно: он – охотник, я – добыча, а скоро всё может стать наоборот…. Я повернулся и пошёл прочь, стараясь не смотреть в глаза очередной селёдке пришедшей на обет к крупным рыбам. Что от неё останется, я знал наперёд.
Выйдя наружу, облегчённо вздохнул и посмотрел на прекрасный университетский парк, радующий глаз своей утренней свежестью и аккуратностью. «А ведь это тоже мои деньги», - улыбнувшись, подумал я. И пошёл дальше….