Находка

       
За окошком уже смеркалось, в соседних избах засветились окна. Глафира сидела, подперев щеку рукою, и нервно поглядывала на часы. Из них уже в который раз выглядывала кукушка, сообщая ей о позднем времени. Мужа с работы все не было и не было. Накинув на голову платок, сунув ноги в валенки, она побежала к соседке узнать, пришел ли ее муж с работы. Оказалось, что он уже час как спит пьяненький. "Получку сегодня давали,- шепотом сообщила соседка, - может и твой скоро будет, не расстраивайся. Я тоже после свадьбы не могла привыкнуть, искать ходила, переживала, а теперь и не думаю. Привыкнешь со временем, мужики, они такие, о нас забывают, когда выпьют с дружками. Иди домой и жди, не расстраивайся".

       На дворе вьюга устроила круговерть, бросая в лицо пригоршни колючих снежинок, и противно завывая. Глафира, вдруг, вспомнила, как в прошлом году, так же после получки, в их деревне замерз обходчик путей. Свалился пьяным в сугроб, да и заснул там, на веки вечные. На душе стало тревожно. Одевшись потеплее и взяв санки, проваливаясь по колени в снегу, она направилась на поиски мужа.

       Споткнувшись о кочку, Глафира зацепилась ногой за что-то. Рассмотрев, она поняла, что это был шарф, а кочка,- спящий мужик, занесенный снегом. "Ах ты, гад ползучий, я его жду, пожду домой, а он - вон, где постель себе устроил",
разгребая снег, кричала она. Кое-как растолкав его, а заодно и надавав ему тумаков, она перекатила полузамороженного мужика на санки, и потащила к дому, перекинув веревку по - бурлацки, часто отдыхая и оглядываясь на сани, не выпало ли ее сокровище в сугроб. На всякий случай его голову обмотала шарфом. Скинув с головы платок, обвязала им посиневшие от холода его руки. Совсем стемнело, и Глафира шла, ориентируясь на мелькающие вдали огни домов. "Господи, помоги, не оставь нас, ведь замерзнет же мой Ленька. Помоги скорее нам добраться до дома", молилась она.

       Недалеко от их дома, по узкой тропинке, уступая им дорогу и недоуменно разглядывая поклажу, медленно, бочком продвигалась бабка Авдотья. Пропустив сани, она, как-то странно оглядываясь, юркнула в соседний двор.

       Перекатив мужика с саней, сначала на крылечко, а потом перетащив в сени, где было темно, она стала обшаривать карманы его фуфайки, надеясь найти в них спички. Очухавшийся мужик, сопротивлялся, махал руками и, наконец, освободив лицо от шарфа, громко выругался. Глафира, тоже ругаясь, больно колотила его, чтобы не мешал ей. Вдруг, дверь из комнаты в сени распахнулась, и кто-то зажег свет. В дверном проеме стоял ее Ленька, трезвый и невредимый. Он с интересом наблюдал за тем, как его благоверная жена шмонала карманы соседа Ерошки, который яростно сопротивлялся и матюгался.
Ничего, не успев сообразить, она продолжала свое дело. Опомнилась, лишь тогда, когда услышала пронзительный визгливый голос Ерошкиной жены Нюрки: "Я то не верила, думала, что бабка Авдотья все придумала, а оно, оказывается, и взаправду,- грабют мого мужика. Ой, тошнехоньки, людей зовите, пусть они поглядють, куда у наших мужиков получки деются. Ай, падла ты этакая, Глашка. А ведь у нас детки малые есть хочуть!" Она поискала глазами, чем бы побольнее огреть Глафиру. Громкий голос Леньки прервал ее завывания: "Скажи спасибо, соседка, что моя женка спасла твоего мужика. Она ведь его за меня приняла. Искать, меня пошла, а нашла Ерошку. А я другой тропкой пошел, вот и разминулся с нею. Забирай своего борова и неси его домой, а харчей ваших нам не надо, свои заработаем". Вытолкав их за двери, уронив в снег бабку Авдотью, подслушивающую сквозь дверную щель, Ленька поднял с пола заплаканную Глафиру и, целуя ее лицо, на руках внес в дом. "Так вот ты какая, Глафирушка моя, испугалась, что замерзну, искать, пошла, жедобная ты моя. Спасибо тебе. Кто бы мог подумать? Меня ведь мамка родная никогда не искала". Глафиру бил озноб, то ли от холода, то ли от крика Нюрки, а может, и оттого, и другого.

       Ночью у Глафиры поднялась высокая температура, она металась в бреду. Единственную на всю деревню фельдшерицу увезли вчера в город рожать. В ее отсутствие помощь больным оказывал ветеринар Костя, Ерошкин брат. Осмотрев Глафиру, он поставил ей диагноз-воспаление легких и прописал лекарства. Утром пришла Нюрка с банкой клюквенного морса. Отправив Леньку на работу, сама стала ухаживать за Глафирой. Бабка Авдотья принесла медвежьего сала, и они с Нюркой растерли им тело спасительницы Глафиры, напоили ее горячим пуншем и обе слезно умоляли ее простить их: "Это я виновата, видать, бес попутал", шамкала Авдотья. Когда Глафира справилась о здоровье Ерошки, Нюрка запричитала: "А что ему сделается, борову такому, выпил пол бутылки самогонки и лег спать. Утром встал, как ни в чем, ни бывало, на работу с твоим Ленькой пошел, слава Богу. Тебе спасибо, спасительница ты наша, ведь кабы не ты, так и не проснулся бы он в том сугробе, спасибо тебе и прости ты меня, глупую бабу".
Диагноз, воспаление легких, не подтвердился. Через три дня Глафира уже хлопотала по дому.

       А сосед Ерошка зашел поблагодарить ее с букетом прекрасных роз. Где он их нашел в такую пору, никто не мог угадать. А когда его спрашивали о том, он, смеясь, отвечал: "Это- тайна ".



Иллюстрация к рассказу - автора Фаины Соколовой.