ДЯДЯ МИТЯ
Добрая, широкая мужская ладонь, моя крохотная младенческая попочка целиком умещается в ней... А ты подбрасываешь меня вверх на ладони, и твои зубы ослепительно сверкают! Такой твой образ живёт во мне, образ балагура и весельчака, обожающего детей. Дядя Митя, мастер - золотые руки, добрейшая душа, строитель... Мы нечасто говорили о тебе, а ты на смертном одре поминал нас тёплыми, прекрасными словами... Я плачу по тебе, дядя мой, олицетворение доброты и любви, один из волхвов двадцатого века...
Вы всерьёз приняли призывы строить и создавать и растить новое, счастливое поколение. Вы, играя мускулами и сияя улыбками, проложили десятки тысяч километров железных и бетонных дорог, вы укутали Землю паутинами линий электропередач, вы дали ей свет и тепло, вы обжили и тайгу, и степь, и вы сделали их пригодными для человеческого жилья. Куда ни ступи - наткнёшься на дело твоих рук, дядя мой, один из волхвов двадцатого века!
Твоя жизнь ни на минуту не превращалась в жизнь избалованного сибарита - надо было строить, строить, строить - а в минуты передышки чинить всевозможнейшую технику - ты был Мастер-золотые руки, дядя мой...
Я плачу, ибо уходят волхвы, любившие меня. Уходят люди-души, верившие не в церковного Христа, а верившие в сами чувства, в благородство, в доброту и справедливость... В те чувства, которые естественны среди людей, потому что они естественны для вас, волхвы двадцатого века. Ваша доброта и любовь не подчинялась ни приказу Сталина, ни библейским угрозам адских мук. Этим велики вы - справедливость родилась вместе с вами, не по указке, что так надо - а она есть само ваше естество.
Я плачу о вас, люди-души, не получившие напрокат своей души - от кого бы то ни было, а сами являющиеся душой.
Вы создали прекрасное искусство - ваши песни оживляли праздники, о как жаль, что они исчезли, песни о кудрявой, почему-то не радующейся, что у неё есть работа и заработок, и что можно строить и созидать. И о милой картошке-тошке-тошке-тошке, которой нужно поклониться в ножки! Эти песни разряжали любое недовольство и не позволяли застареть обиде, ибо эта музыка знала только добро, вдохновенная музыка волхвов двадцатого века.
Когда-нибудь она займёт должное место среди лучших произведений классики, но пока мы не доросли до того, чтобы понимать это...
Да, революция отняла и дом, и землю! Это верно. Она сорвала всех вас, оторвала от плуга и послала вместо этого на трактор. Вместе легче. На тракторе легче. Плуг ещё купить надо, а трактор дадут. Да, переборщили, надо было не так... Я не вправе судить, не зная всех обстоятельств. Но - да, дом предков так и рассыпался, пока вы жили всемером в одной сторожке и бабушка плела верёвки, чтоб прокормить детей. Да, это всё - было. Но это было совершено НАД вами, а НЕ ВАМИ. Вы же - только строили и создавали, и шутили и смеялись и не теряли духа - которого вы и потерять-то не могли - он у вас был не выданный напрокат, а вы сами состояли из него, волхвы двадцатого века...
Я плачу по тебе, человек-душа, весельчак, балагур... Среди самых чудесных воспоминаний моего раннего детства - твоя широкая, белозубая улыбка. О как мне жаль, что не удосужилась я оказать тебе внимания, чепкнуть пары слов, выслать фотографии... Я не могу восполнить этой потери, большой утраты... Но ты - ты ушёл, не рассердившись на меня за это - и это тоже величие твоей души, любящей не за достоинства, а по собственной потребности - а вернее, по собственному качеству. Этой душе не надо учиться прощать - она и не сердилась никогда! Это добротные души, эти волхвы двадцатого века,
поруганного,
оплёванного,
оболваненного...
Но в том-то и величие ваше, что вы не сердитесь, а просто - любите.
Кто знает, может, вы и правда не просто люди, а волхвы, исполины, боги...