Книга I. Еще не Великий (1269 - 1296 гг.)
Часть I. Начало пути (1269 - 1292 гг.)
Глава 1. Разгром (сентябрь 1287 г.)
Рассказывают, что в тот день по пыльным дорогам Летовара с невероятной быстротой мчался всадник. Встретившие его крестьяне и ремесленники испуганно крестились и шептали проклятья, а редкие разъезды деварских рыцарей и скамельских партизан даже не успевали его окликать. Он несся, как буря, поднимая клубы дыма до небес. Все его лицо было покрыто кровавыми ранами, доспехи порублены, а правая рука навечно сжала обломок меча. Черный, как ночь, конь едва касался земли в своем стремительном беге, глаза его пылали, как огонь, а хлопья пены смешивались с пылью. Всадник и конь составляли целое - вместо левой руки у рыцаря торчал лишь обрубок, и при каждом движении он рисковал слететь на землю и быть затоптанным насмерть. И гремел его голос до самых Мердересских гор - «Разгром! Разгром!».
Возникнув из неоткуда, этот страшный всадник растворился, исчез где-то среди дорог Летовара, построенных еще турканами…
Спустя 655 лет потомки тех же деварцев и скамельцев, а также ренторинцев, нирифальцев, сейворцев и кодотов, которые будут называть себя аренцами, вновь увидят его. Это случится в тот жаркий и горький год, когда железные колонны юссцев будут рваться к Арену, сея смерть и разрушение. Под ударами вражеских танков, авиации и пехоты аренцы будут стремительно отступать, теряя технику и армии в бесконечных окружениях. И в год поражений на пыльных дорогах отступлений вновь мчался однорукий всадник на черном коне в посеченных средневековых доспехах. И, как и много лет назад, солдаты и офицеры аренской армии могли лишь шептать заклятья и молиться, чтобы никогда его больше не видеть…
За семьсот же лет до этого армия скамельских партизан была полностью разгромлена под Теном…
*****
Ничто не предвещало катастрофы!
Скамельская армия покинула густые леса под Кальвуфом, комендант которого, запуганный до икоты лихими набегами партизан, не знал, кому подчиняться - то ли деварскому наместнику Галла тенн Огену, то ли этому самозванцу Армону де Барабеллу, именующего себя королем, - и поползла вдоль реки Романи на север. Составленная из опытных партизан, она представляла грозную силу, и ее командующий, граф Виллан де Бурэ, считал, что он способен дойти до стен самого Гузевана, тем более, что разведчики рассказывали - основные силы деварцев оттянули на себя Альен де Серпантес и король.
Лениво жуя мясо, и меланхолично запивая его лоулемским вином, Виллан де Бурэ назначил в передовые дозоры сотни Арно де Монсалви и Велона де Сарреса.
- Эти два прохвоста мне уже надоели! Они на дуэлях поубивали столько наших рыцарей, сколько деварцам и не снилось!
Произнеся эту фразу, граф наклонился к едущему рядом дормезу и деликатно приоткрыл шторку:
- Ваше высочество, как вы себя чувствуете? Не угодно ли вина?
В ответ раздался капризный голос принцессы:
- Вы, граф, обещали нам остановиться. Когда же, наконец, мои дамы смогут выйти из этой колымаги? Им необходимо размять ноги!
- Ваше высочество, попрошу Вас подождать еще чуть-чуть.
Отъехав, прочь от дормеза граф поделился мыслями со своим секретарем - хитрым и старательным Дареном де Монтуро:
- Все-таки женщин нельзя брать в походы.
…А в это время Арно де Монсалви проклял все на свете, отправляясь в дозор. Нахмурив свое и без того безобразное лицо, он рассыпал свою сотню цепью и внимательно наблюдал за горизонтом. Слева от него также рассыпался отряд де Сарреса. Иноходью, они оторвались от основных сил и покрывали милю за милей в поисках противника.
- Добром это не кончится, - широко зевнул не выспавшийся де Монсалви.
К нему подскакал Велон де Саррес на какой-то кобыле, неописуемого грязно-желтого цвета.
- Ну, как тут у тебя? Что видно?
- Не знаю. Ползем куда-то, а ни одного деварца. Как сквозь землю провалились. Неужели де Бурэ думает, что мы так спокойно доползем до Гузевана? ...А ну! - взмахнул Арно плетью, - убирай свою кобылу! А то мой конь меня сейчас сбросит!
Отъезжая на кокетливо танцующей кобыле, Велон прокричал:
- Если встретишь крупный отряд - удирай. Я тебе не помощник. У меня едва половина отряда…
Но час проходил за часом, а скамельцы все еще не встретили ни одного деварца.
Засомневался и де Бурэ:
- А не слишком ли лихо мы идем? Это коннице да разведчикам хорошо - можно беспрепятственно бегать и грабить. А как нашим копейщикам и лучникам?
А из дормеза раздавался уже негодующий вопрос:
- Граф, мы сделаем, наконец, остановку или нет?
- Ладно, - махнул рукой граф, - остановите колымагу. От нас не убудет.
Из дормеза, как горох, высыпались дамы, с удивительной прытью бросившиеся к ближайшим кустам. Последней, степенно и важно, опираясь на руки трех подоспевших рыцарей, сошла Ее высочество, дочь Армона де Барабелла, короля Скамельского, принцесса Катрин. И все ближайшие отряды встали, как вкопанные, жадно пожирая ее глазами. Она и вправду была ослепительна - золотистые локоны, зеленые глаза, нежная кожа, великолепная фигура и яркие губы - все это малая часть того, что привлекало в ней мужчин. Голосом, полным страданий, ее высочество обратилась к де Бурэ:
- Здесь безумно жарко! Нет, чего-нибудь попить? - и полтора десяток протянутых фляжек были ей ответом.
Граф понял, кто здесь в действительности командующий, и повторил, уже с отчаянием:
- Нет, нельзя женщин брать в поход!
Уже были видны крепостные стены Тена, отражающиеся в тихих водах Романи, когда сотня де Сарреса наткнулась на деварцев. Тяжеловооруженная конница легко смяла партизан и стала их окружать. Вращая со страшной силой мечом, весь в крови - своей и чужой - Велон еле вырвался с остатками отряда, и, соединившись с де Монсалви, эти два собутыльника, дуэлянта и негодяя стали отступать также стремительно, как перед этим они мчались навстречу деварцам.
Виллана де Бурэ известие о появление противника обрадовало:
- Теперь воевать можно, - сказал он, надевая свой шлем, гремящий, как пустая кастрюля, - а то шли как по кладбищу. Того и гляди - покойник за пятку цапнет.
На своем великолепном жеребце граф выехал на холм, чтобы увидеть войско. Деварцы стояли нерушимой стеной, и лишь ярко вычищенные тяжелые доспехи сверкали на солнце. В войске же скамельцев творился полный бардак - партизаны, привыкшие воевать в одиночку или мелкими отрядами, построились так, что де Бурэ затревожился:
- Как бы этот день не был бы самым худшим в моей жизни!
- Почему? - спросил, Дарен де Монтуро. - Наша армия превосходит противника!
Графа это замечание разозлило:
- Молодой человек! Если вы ничего не понимаете в войне, предпочитая лишь записывать то, что вам спьяну наболтают партизаны в ваших любимых трактирах, то не суйтесь со своими советами.
Грозная деварская конница пошла в атаку, и сначало досталось отряду барона Фера де Катанзина. Было слышно, как деварцы просто втаптывали бедных скамельцев в землю, так что только хруст стоял над полем. Напрасно барон посылал сотню за сотней на верную гибель - те просто разбивались о железную стену противника. Спасли положение лучники, стоящие в центре, которые выпустили по прорвавшимся деварцам такую тучу стрел, что солнце скрылось за ними.
Следующий час все главные события происходили на правом фланге - там, где стояли всадники герцога де Тарла. Сам де Тарл воин был никудышний - все об этом знали, но его конница держалась хорошо. Под командованием энергичного и горячего Рана тенн Молера деварцы трижды накатывались на них и трижды убегали ни с чем. И при каждом отступлении тенн Молер с азартом кричал скамельцам:
- Не наступит еще и вечера, как вороны будут жрать ваше мясо!
Лишь при четвертой атаке конница де Тарла дрогнула и стала отходить. Ее первые ряды были уже выкошены деварцами, в сражение вступили запасные сотни скамельцев, но и они метр за метром отступали.
Граф Виллан де Бурэ крутил головой и беспристано ругался. Его секретарь уже давно бросил перо, поскольку не знал, как записывать подобные слова. Кроме этого, рядом находилась принцесса Катрин со своими придворными дамами. При виде крови и смерти Ее Высочество бледнели все больше и больше, зато двор оживленно переговаривался и шептался, с горящими глазами наблюдая за битвой.
Правый фланг скамельцев начал разваливаться. Де Тарл был убит, когда пытался ускакать с поля боя, а его войска превратились в бесформенную толпу, которую деварцы лупили со всех сторон. Затем они навалились на копейщиков, и бравые скамельские ребята с пиками немедленно побежали.
В этот момент Виллан де Бурэ приблизился к принцессе, которая была похожа на мраморное изваяние.
- Ваше Высочество, - почтительно поклонился старый воин, - Вам необходимо уезжать, и как можно быстрее!
- Все так серьезно?
- Не хочу Вас пугать, - твердо взглянул ей в глаза де Бурэ, - но, похоже, мы терпим поражение. Я не хочу, чтобы вместе с армией погибли и Вы!
Принцесса растерялась, а галдеж придворных дам прекратился.
- Куда нам ехать?
- По Орланской дороге. Герцог д’Анруна! - заорал граф на молодого рыцаря, горящими глазами глядевшего на принцессу, - Вы будете сопровождать Ее Высочество! Берите свою сотню и везите Ее Высочество до Орланса. …Нет, черт побери! До самого короля!
- Мы не поедем в Орланс, - очень спокойно сказала принцесса.
- Почему?
- Взгляните на дорогу!
Сначала де Бурэ ничего не увидел, а затем отпустил самое богохульное проклятие за всю свою жизнь.
- Бог отвернулся от меня! Они нас окружают!
На Орланской дороге, в тылу сражающейся скамельской армии стояли клубы пыли до неба, из которой, отряд за отрядом, выскакивали деварские рыцари. За ними был виден четкий строй наступающей тяжеловооруженной пехоты.
Без всякой подготовки деварцы врезались в скамельскую армию. Их вел высокий рыцарь в черных доспехах - сам наместник Девара в Скамеле - Галла тенн Оген. Его меч вносил громадные опустошения в ряды партизан, а рядом с ним деловито рубились его рыцари. Третьей волной шла пехота, которая стирала уцелевших скамельцев с лица земли.
Вокруг повстанческой армии смыкалось кольцо окружения.
Сотня герцога д’Анруна пошла в самоубийственную атаку и, погибнув почти целиком, позволила вырваться на свободу дочери короля и нескольким десяткам скамельских всадников. Последним, буквально таща за хвост его жеребца, вытащили графа де Бурэ, который собрался погибнуть вместе со своей армией. Граф, ничего не соображая в пылу битвы, так треснул своего спасителя, приняв его за деварца, что тот упал замертво.
Для остальных скамельцев началась бойня. Кое-где они уже складывали оружие, но основная часть стойко сражалась еще часа два. Озверев от упрямства этих диких и неотесанных мужланов, деварцы стали добивать раненных скамельцев. Эти убийства продолжались до тех пор, пока Галла тенн Оген не перестал махать своим мечом, и не обратил внимание на то, что происходит за его спиной.
- Боже, - наморщил он свой аристократический нос, - мои рыцари превратились в мясников. Еще, чего доброго, они начнут разделывать этих повстанцев, как фаршированных поросят. Пора их утихомирить!
И гордо задрав голову, Галла тенн Оген великолепным галопом покинул поле боя, где шла уже откровенная резня.
Вечером, поднимая кубок с захваченным лоулемским вином, тенн Оген изрек:
- Я благодарю доблестных рыцарей за прекрасный бой. Теперь повстанцы не сунутся в наши плодородные провинции. Их участь - кормить москитов в болотах Яды или погибать от жажды в степях Барабелла. Мы расправились с партизанами раз и навсегда!
*****
Повстанческая армия Виллана де Бурэ была разбита, а партизаны рассеялись по всему Летовару, устилая дороги трупами - там, где их настигали разъезды деварцев. Первая за тридцать лет попытка прорваться в богатые центральные районы страны закончилась провалом. Но это же поражение и спасло партизан.
Спустя несколько дней после битвы Галла тенн Оген повел свою армию на север, к Гузевану, где деварцы расположились на отдых. Почему наместник Девара не воспользовался возможностью добить повстанцев, среди которых воцарилось уныние и смятение? Ответ прост - слишком легко досталась ему эта победа, и теперь он не верил в опасность партизан. Его сильная армия больше года простоит под Гузеваном, отдыхая и разлагаясь, в то время как противник будет набираться сил и опыта в беспрерывных боях. И когда Галла тенн Оген все же начнет поход на юг, будет уже поздно. Закаленная и перевооруженная повстанческая армия Армона де Барабелла начнет отвоевывать одну провинцию за другой, изгоняя деварцев и возвращая Скамелю независимость. Для деварского же наместника этот поход закончится гибелью. И в последние минуты перед смертью он будет вспоминать победу под Теном, которая стала для него роковой.