Все, хватит, отказываюсь от нирваны, продаю с аукциона свое место в раю, свой костер с полным комплектом углей.
Выбрасываю протест-бумеранг, но почему-то в хватаю¬щем жесте.
Размахиваю красной юбкой с развевающимися воланами на вер¬шине пирамиды.
Все, хватит, я так устала от тебя, что не хочу быть мужчиной.
Отказываюсь также от перспективы родиться стариком или сестрой милосердия.
Надоело.
По глазам ползут черные черепашки очков.
Наперегонки, потому криво.
— Нет, пожалуйста, помедленнее, — шепчет невинность, штопая некогда белый саван.
Летят совы и сойки в две смены днем и ночью, гремят поезда.
Это сваты инквизиторы собрались у пионерского костра в лагере имени Джордано Бруно.
Поезда летят по кругу, и круг сужается.
Падают черепашки с лица предусмотрительно заменен¬ного маской.
И ты говоришь: — Нужно прятаться, молчать, главное не дать им понять, что мы вместе.
Колеса стучат.
Хлопая ушами по мордам уток, летят охотничьи собаки.
Ты целуешь меня и тут же напяливаешь маску клоуна и танцуешь, танцуешь...
Собака пролила водоэмульсионку на патефон и пластин¬ку — белый танец.
Я приглашаю клоуна.
— Главное молчи.
Когда тебя будут привязывать, дай им зажигалку.
Потому что если ты скажешь хоть слово, тебя понесет, и ты будешь петь: «Ах, цветет калина ...» и странно себя вести.
Повторяю, если тебя будут пытать — молчи, и может они отстанут, но учти, если ты произнесешь хоть слово тебя потя¬нет петь, и тогда я должен буду танцевать и все поймут, что мы вместе.
Полная луна.
Мимо уток летели чьи-то грязные лапы.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть что будет дальше.
— Запомни, — зудит откуда-то отовсюду страшный кло¬ун, — если предложат дыбу не соглашайся, кто знает, кто на ней висел до тебя.
А испанские сапоги, боже, купил же я тебе французские!
И почему, кстати, ты их не носила?
Этот вопрос будет мучить меня до конца жизни.
Не надейся, что из-за них я повезу тебя в Париж.
Между нами вообще ничего не может быть.
Молчи, слушай и молчи.
Похороны я как честный человек возьму на себя.
Поцелуй меня, ну...
Мы оба сидим в золотой чаше, ты смахиваешь лепест¬ки роз, переваливаясь через край, проливая в пустоту розо¬вую воду.
Далеко внизу катастрофически сужаются круги.
Банда инквизиторов, поняв свою ошибку, разбирает рель¬сы и строит путь на небо.
Моя чаша похожа на золотой лотос.
Ты, крупный специалист по связям, бросаешь меня, чтобы связаться с отцами-инквизиторами.
Вровень с нами висит луна, заляпанная грязными лапами.
Я смотрю вниз.
Громко хлопая ушами, летит охотничья собака:
«Давай со мной».
Хвост собаки крутится как пропеллер.
Я почти уже забралась ей на спину, но тут же связист свя¬зал меня и бросил в нечто.
Я проснулась.
Ты был рядом.
От радости, что все это только сон, я стала бешено цело¬вать тебя, но ты резко отстранил руки и губы, натянул одеяло и сказал:
«Мы совсем чужие люди, отвернись, пока они чего не подумали и молчи.
На контроле предъявишь свои сны и паспорт.
Жди моего звонка.
Я сам позвоню, ну разбегаемся по свистку.
И не говори, ради бога. Ничего не говори, а то тебя занесет. Иди.
А я умываю руки».
Я как раз хотела рассказать про чашу с розовой водой похожей на золотой лотос, но ты грубо вытолкнул меня на холод.
И тут я увидела, что постель стоит в центре сцены, а по обоим сторонам отцы-инквизиторы и редкие зрители.
Я заплакала, вспоминая о собаке, хотела потрогать тебя, но все живое медленно превращалось в мебель.
«Это генеральная репетиция со свадебным генералом, — сказали черепашки, превращаясь в очки, — главное не уда¬рить в грязь лицом, не петь «Калину», не пить розовую воду и все будет хорошо.
И потом это только репетиция, жечь тебя будут через год, другой на ритуальном жертвоприношении в честь Джордано.
А этот год отпущен для того, чтобы смерть не была чем-то пугающим».
«Ну, я же не могу привыкнуть к смерти!»
«Сможете, еще как сможете, каждый день умирая, не к тому привыкнете».
И тут я не выдержала, ломая сны и цветы закричала на все костры с липовыми Джордано.
Заорала, что отказываюсь от своего места в раю и от бла¬женства, от своей природы, породы и прочей глупости.
Кричала, и реальность распадалась луковой шелухой, вы¬зывая слезы.
Их поток смыл с луны грязного инквизитора.
Поделом! Я направляла.
Очень пожалела, что в этом сне нет летающих собак и вообще никаких средств передвижения.
Все исчезло.
Я постояла на сцене, раздумывая, как бы мне так незамет¬но проснуться, и тут же поняла, что забыла, где засыпала.
А без этого трудно.
Где-то далеко выплеснутая розовая вода кружилась, об¬разовывая свой мир.
Быстро визуализировала свадебного генерала: «А ну, ста¬рый черт, довези меня домой».
Генерал подставил спину, отчего зазвенели все празднич¬ные колокольчики на его груди.
«Ну, только я вам не советую возвращаться, мадам, — разоткровенничался он, — ведь вы ищете любви, а он вас не любит. Ни в одном сне не любит, я проверял».
Я постучала по груди, спрашивая совета у сердца.
— Не врет, — ответило оно и замолчало.
— Что ты хочешь за информацию?
— Мне бы, барышня, снова пожить малость, хоть рядовым, хоть денщиком, а...?
— А то замаялся совсем, — заскулил генерал.
— Хорошо, доставь меня на седьмое небо и воплощайся снова.
— Вот спасибо, — генерал прозвонил и устремился в небо.
— А что же делать мне? — размышляла вслух.
— Вам то? — генерал даже притормозил, — Вы то, ба¬рышня, не пропадете, не то, что наш брат, вы в любой пустоте мир свой создадите, да еще какой захотите.
— Решено, вези меня в пустоту.
— Далеко это.
— Ладно, что ты предлагаешь? 1
— А когда ваша милость в прошлом сне изволила воду розовую из чаши пролить...
— Ну?
— Так она, вода эта кружится, крутится, говорят, новым миром становится.
— А что, это идея. Сворачивай по розовому запаху.
Довольный генерал лихо повернул погонами и помчал к розовому миру.
Насажу его золотыми лотосами, запущу рыбок, лун штук
семь для освещения. Так жить можно.
— Пока, генерал, желаю тебе поскорей родиться на земле и дольше не возвращаться.
Надо мною звезды, летят в новую галактику, беженцы.
Заходите, милые, всем места хватит.
Под четвертой луной вылез из розовой почвы золотой бутон.
Схватила под руку зеленую звезду и полетела разглядывать как он распускается, брызгая в воздухе ароматными каплями.
С этого дня объявляю примету:
- Когда распускается золотой лотос, можно загадать желание.