Один человек ехал себе по пустыни, старательно вглядываясь в линию горизонта, и читая знаки неба.
Впереди уже маячила белая сте¬на города, за которой, если верить путникам, били фонтаны и на каж¬дом шагу продавались за бесценок, все чудеса света. Но... увы, прекрасный город пользовался неизменно дурной славой из-за людей живу¬щих в нем. С которыми не то, что иметь дело, а даже видеть их счита¬лось исключительно опасным. Так что можно было только диву даваться откуда же долго повествующие рассказчики брали сюжеты для очередного жутко захватывающего опуса.
Поэтому наш путник, имя которому было Фархад, что по мнение его матери означало сильный, а по измышлениям отца – справедливый, а впрочем и то и то хорошо, крепко держался за оберег одной рукой, за кошелек другой и изо всех сил старался даже не смотреть на лукавый город.
Поговаривали, что живут там одни только воры да мошенники, так, что честному человеку путь туда был заказан.
– А почему собственно заказан? – Перебил сам себя Фархад, облизав пересохшие губы. – Да потому что знаменитый город воров как гласят предания еще и магический город, на главной площади которого стоит статуя бога вора одетая в китайские шелка и испанский бархат. Руки и ноги, шея, уши и волосы статуи унизаны несметными сокровищами и каждую ночь кто-нибудь из воров обирает бога, а днем его одевают заново вдвое прекраснее прежнего и так сотни лет.
Куда же девается убранство, и почему воры не жалеют денег на новые и новые подношения догадаться не сложно. Арма – огромный город, в нем много площадей и на каждой стоит на радость горожанам какая-нибудь статуя бога вора – будь то Прометей похитивший огонь у Зевса, или сам Зевс в образе быка похитившего Европу. Статуи, ко¬торым поклоняются женщины крадущие чужих мужей, и статуи простирающие цветы папоротника над кладоискателями и кладбищенскими ворами, удачливый царевич с золотыми яблоками и жарптица для воров от ис¬кусства, крадущих всё лучшее у классиков, угодники со священными свитками в одной руке и боевым топором в другой, творящие бесчинства именем господа, отнимающие у иноверцев и кров и земли предков, а также когтистые твари неизвестной породы проклятые всеми нормаль¬ными людьми и превозносимые Арми адские бестии, крадущие людские души.
И все они, да, все без исключения боги воровства и воров сде¬лали Арму воистину великим и едва ля не самым притягательным городом на земле.
Это чувствовал и Фархад старательно отворачиваясь от маячившего перед ним искушения и в тоже самое время мечтая побродить но его древним улицам, приобщиться к таинствам, пригубить райских яств похищенных из дворца султана небес, испить нектара и амброзии, послу¬шать вырванные из небытия истории, полистать украденные у огня рукописи, а если конечно повезет, то и срисовать пиратские карти.
От таких мыслей кружилась голова. Фархад обтер рукавом лицо, и тут только наткнулся взглядом на красное пятно в нескольких метрах от него.
Судя не всему это было нечто похожее на одеяло или большую скатерть лежащую на песке. Конечно, это мог быть знак, который оста¬вили для себя разбойники, или человек, мирный торговец, которого эти самые лиходеи обчистили и убили. От этих мыслей Фархаду сделалось и вовсе неприятно, тем более, что ему следовало проехать совсем близ¬ко от этого…
Путник спрятал за пазуху кошелек, и положив руку на рукоятку кинжалa продолжил путь.
– Эй человек!
Фархад вынул наполовину кинжал, не сводя взгляда с пятна из под которого появилась бритая голова незнакомца.
– Кто ты? И что тебе нужно? – Громко осведомился Фархад уже жалея, что не пронесся мимо быстрее молнии.
– Господин! Я всего лишь недостойный не избегший ночного нападения привратник.
– Привратник? – Изумился Фархад. – Ты привратник Армы? Города воров, что возвышается сейчас перед нами, и не стыдишься признаваться в этом?
– Нет, нет, господин! Не бросайте меня, – заскулил привратник, ковы¬ляя к Фархаду. – Клянусь, я не сделал ничего плохого, пожалейте меня господин, даете своему рабу глоток воды, и я поведаю вам свою историю.
– Что ж, – не сводя глаз с подозрительного незнакомца, Фархад откупорил бурдюк и с величайшей осторожностью налил воду в крошечную чашечку, которой обычно пользовался сам. Вода в пустыне, как известно, на вес золота, а вот рассказ чужака может оказаться не таким уж и занимательным.
– Итак, в чем же твое горе? – Спросил Фархад, когда привратник выпил всё до последней капельки. – Только учти, что я должен до ночи миновать Арму, так что если твой рассказ окажется недоста¬точно интересным, или ноги не прыткими, я уеду один.
– О, господин! – Начал привратник, ковыляя около верблюда Фархада и кутаясь в свой изорванный красный плащ. – Я не виновен в том, что мои родителя всю жизнь прожили и родили меня в городе воров. До пятнадцати дет я жил в доме моего отца и не ведал никаких бед, как и все соседские мальчишки я играл на улице, и по праздникам посещал бога царевича укравшего для своего отца молодильные яблоки, которому поклоняются все художники, каким и был мой отец, и богиню кунэцэ женщину-лису, так как моя мать в юности была посвящена ей.
Однажды ночью мой добрый отец разбудил меня, и вместе мы прок¬рались к площади бога с золотыми яблоками. Сердце мое наполнилось ликованием, а глаза благодарными слезами, когда я понял, что отец собирается сделать. О! Он был великим человеком мой отец, и в эту ночь он решил ограбить своего собственного бога! Чем разумеется он и я заслуживали бы пожизненные восторги других ар, и благодарную память потомков. – Лицо рассказчика сияло, глаза сияли восторгом.
– Стоп! – Не выдержал Фархад. – Воистину – вы еще хуже, чем о вас говорят. Никто из правоверных не посмеет посягнуть не то что на крупицу золота с рук нашего бога, а и за всё золото мира не коснется богатства чужих бога... – Тут он запнулся, так как на самом деле не считал большим грехом расплавить какого-нибудь богомерзко¬го идола. – Ладно, – смерил он взглядом притихшего привратника, что же было дальше?
– Дальше... – Рассказчик поднял на Фархада свои испуганные собачьи глаза. – Мой отец вознамерился не просто раздеть бога, но и похи¬тить его золотые яблоки! Для чего ему, возможно пришлось бы оторвать богу руки.
– О Боже! – Фархад остановил верблюда. По его лицу струился пот. – Кощунство. – Произнес он по слогам и устремился вперед.
– Да, вы правы господин, – затараторил привратник, и мой отец поплатился за это – огромное золотое яблоко упав убило его. С этого момента и начались наши злоключения.
– Сколько же весило это ваше яблоко? – Изумился Фархад.
– Столько же сколько весит жертвенный баран, – не задумываясь, от¬ветил ар. Но если бы на моего отца в ту ночь упал баран, он бы вы¬жил, потому что баран мягче, чем огромное золотое яблоко.
Увидев своего отца мертвым, я даже не подумал снять с бога ук¬рашения, хотя они были воистину прекрасны господин, ибо были украдены кем-то из варваров из сокровищницы самого царя Соломона. Но я был молод и напуган, поэтому схватив первое что подвернулось мне под руку, а именно усеянную алмазами тиару царицы Персии, что лежала у ног статуи и убежал прочь.
На следующий день люди обнаружили труп моего отца, и поняли ка¬кие великие мысли были в его светлой голове, а меня прокляли, и сделали ничтожным привратником.
– За то, что ты убежал, оставив отца? – Поинтересовался Фархад, мысленно переплавляя в звонкую монету золотое яблоко.
– Нет, господин, за то, что я не завершил начатое дело, и не укатил яблоко к себе домой. – Вздохнул ар погладив верблюда. – А моего отца похоронили вместе с добытым яблоком.
– Удивительная история! – Фархад ни как не мог придти в себя от услышанного.
– Вчера меня выгнали с работы за те, что я давно уже не встречал приезжаю¬щих. А разве я виноват, что из-за песчаной бури бушевавшей здесь на прошлой недели, никто не мог пересечь пустыню? Так разве им объяснишь. Они всё рано будут помнить про яблоко и... – Он махнул рукой, а когда я оказался в пустыне, меня нагнала шайка грабителей, и обчисти¬ла до нитки.
– А тиара, если была ли она при тебе, когда на тебя напали? Значит ты потерял и ее?!– Опечалился Фархад.
– Нет, господин, я зарыл ее в саду моих родителей. – Последовал краткий ответ. – Посудите сами, господин, я ведь ни разу не покидал Арму. Как же я могу, придя на рынок в чудом городе, предложить тор¬говцам такую ценность? По моему виду и поведению они же сразу же поймут кто я, и чего доброго повесят.
– Тиару можно было бы и распилить... Хотя ты прав... в таком деле нужно умение и знание дел. Воров и в других городах достаточно. Но да что говорить, раз тебя выгнали. Та же не можешь вернуться на¬зад? Или можешь?
– Могу... если только…
– Что если?
– Если я приведу гостя. И...
– И его немедленно обдерут до нитки, в соответствии с местными тради¬циями?
– Ага. Но ведь не убьют же.
– Не убьют, но в пустыню прогонят? – В голове у Фархада родился план.
– Нет. Если кто-то из местных жителей согласится платить за вас пошлину, и предоставлять вам еду и кров.
– А случись так, что я соглашусь помочь тебе и забрать тиару, чтобы потом продать ее в соседнем городе и разделить деньги, раз¬решат ли стражники вынести ее из города?
– Нет, но на то мы и воры, чтобы иметь тысячу путей там, где их нет, как дыры в куске сыра изрыли мы городские стены.
– Ясно. Но почему же тогда мы не можем проникнуть в город через одну из них? – Фархад снова остановил верблюда, боясь упустить что-нибудь важное.
– А как мы тогда объясним, что мы делаем в городе? – Резонно воз¬разил привратник. – Мы поселимся в доме моей матери, она с удовольствием впустит нас, если мы принесем жертвы ее богине. Моя мать очень набожна, и под старость лет мечтает о третьем замужестве, так что...
– Жертвы? – Фархад поднял брови и натянул повод, пробуждая ото сна вечно грезившего верблюда.
– Ну да – ночью мы ограбил какого-нибудь чужого бога и оденем Кунэцэ как и положено соблазнительнице и воровке чужих мужей.
– Ясно. – Выдохнул Фархад. Меж тем в голове его рождались всё новые и новые планы.
– Хорошо. Мы пойдем в твой город, только сначала я зарою где-нибудь половину моего золота, на всякий случай, и потом мы прославим твое имя, и обеспечим себе жизнь во дворцах. Всё поровну – ты согласен?
– О да, господин! – Запрыгал от радости привратник.
– Мы можем зайти в город через восточные врата, мы почти что уже поравнялись с ними.
Тревожное предчувствие сжало путнику сердце. Шутка ли, слу¬шая привратника, он совсем било забыл следить за городом, и даже не заметил золотых ворот и ведущей к ним дороги. Но он быстро взял себя в руки, и к вечеру они были уже в городе.
Арма и вправду поражал своей красотой и необычностью: японский квартал начинающийся сразу же за восточными воротами и сменялся мон¬гольским и эллинским. Судя по количеству статуй, гротов и богато украденных домов – греческий пантеон заслуживал наибольшего поклонения среди местных жителей. Около дома матери привратника стоял разук¬рашенный изумрудами Пан, почитаемый за то, что украл коров само¬го Аполлона.
– Ты не говорил, что твои родители эллины? – удивился Фархад.
– Нет... Этот дом отец купил еще в юности из-за сада, и плоской крыши, там он любил рисовать. Но, пойдемте.
Фархад с удовольствием посмотрел еще раз на изумрудное ожерелье Пана, и отметил про себя, что раз в ближайшем доме не чтят гречес¬ких богов, то и шума никто не поднимет.
Мать привратника так и не вышла к гостям демонстративно ожидая жертв, так что они искупались и поели в окружении прислужниц.
А на следующий день Фархад и привратник обошли город, намечая серию крупных краж, и уже собирались возвращаться, когда перед ними возник золотой бог с одним яблоком. Как зачарованный смотрел Фархад на покровителя ворованного вдохновения. До самого дома он не проро¬нил ни единого слова.
Уже у калитки Фархад сорвал изумруды с шеи Гермеса, и бросил их на поднос слуги, велев, нести жертву матери привратника.
– Вы совершили красивое воровство! – Похвалил его ар, – так легко и изящно, как будто всю жизнь. – Мы можем снять парчу, прикрывающую божественное тело Афродиты похищающей сердца, и меха с Дианы...
– Пустое. – Фархад был мрачнее тучи, – тряпки стоят дорого, но они тяжелы, лучше взять больше золота и камней.
– Да господин. – Привратник склонился, наливая Фархаду вино. – Толь¬ко сначала надо задобрить Прометея, укравшего у богов огонь.
– Хорошо. – Недовольно буркнул Фархад. На самом деле его занимали уже другие мысли. – Мы поделимся. Я не хочу, чтобы нас обвинили в нарушении законов. Вдруг мы не успеем сразу же выехать из Армы.
– Да, господин. – Повеселел ар. – Это очень хорошо, что мы не будим нарушать законы, а то нас выкинут из города ни с чем, и мой отец на том свете не образуется.
– Кстати, твой отец! – Слова давались Фархаду с каким-то скрипом. – То есть... нет... ничего. Я просто хотел узнать о всех этих покро¬вителях, которым мы должны принести жертвы – достаточно только одеть статую или… кто знает, вдруг нам придется провести здесь несколько дней...
– Первым делом надо платить в казну за ваше пребывание, а это дорого и не совсем безопасно – всё-таки вы человек пришлый, и за вами нужен глаз да глаз. Вот если бы вы стали одним из нас... Ну, хотя бы чтобы усыпить бдительность стражи...
– Одним из вас? Это как же? Я что должен жениться здесь, иди завес¬ти дело? – Не понял Фархад, и на всякий случай подошел к окну, посмотреть, не подслушивают ли их слуги.
– Ары должны признать вас своим, господин. Молва побежит вперед вас крича – вор! вор!
– Вор?! – Фархад скривился, а ладони сделались влажными, еще бы, в его родном городе за кражу отрубали руку.
– Ничего особенного от вас не потребуется. Достаточно посреди бела дня на глазах у всех, лучше на рынке, или у храма, отобрать у ре¬бенка игрушку или сладости, да еще ограбить нищего попрошайку. Делов то. Тем более, после того, как вы стащили изумруда у Пана! После этого наши условия покажутся, вам легче легкого.
Фархада пробил холод. «До чего довел!..». Но он сдержался. И уже на следующий вечер его громогласно объявили вором!
Привратник ликовал - как никак отличившегося новичка пригла¬сил в Арму ни кто-нибудь, а он.
В этот счастливый вечер они выйди на грабеж и обобрали нес¬колько статуй. После чего Фархад самолично преподнес дары семейным богам привратника на глазах у радостной толпы.
В общем, всё складывалось удачно. Только привратник всё еще мед¬лил с тиарой.
«Ну да и пускай, – думал Фархад, – в любом случае награбленные дра¬гоценности представляли собой несметные сокровища, а впереди было еще и яблоко.
– Скажи мне. – Как можно более мягко обратился он однажды вечером к ару. Они уже несколько часов как проснулись, и поев бездельничали в ожидании ночи, – твой отец превзошел других воров в том, что ограбил бога которому поклонялся. Неужели подобный цинизм может снискать уважение в твоем народе?
– У нас это называется решительностью, смелостью, и, пожалуй, дерзостью. – Поправил Фархада привратник.
– А если ты превзойдешь своего отца?
– Как? Украсть второе яблоко? – С грустью спросил ар. И глаза его наполнились слезами, – это же будет повтором.
– А что если выкопать яблоко из могилы твоего отца?
– Из могилы?! – Ар вскочил, и застыл с открытым ртом. – Воистину, господин, вы самый великий вор, которого я встречал когда-нибудь. Мы сегодня же принесем подарки папоротнику и потом... потом я хо¬тел бы пригласить вас за алмазными лилиями, и… и яблоко. И всё. Навьючим двух верблюдов и вон отсюда.
– Лилии? – Переспросил Фархад. – Это далеко отсюда, если мы успеем до темноты, то потом сразу же на могилу. И тогда действительно всё.
– Ваша правда! – Обрадовался привратник. – Это же совсем рядом. Просто под боком. Всё в нашем же эллинском квартале.
Прихватив мешок, Фархад последовал за аром. Проходя мимо Пана, он отвернулся, уж больно неудобно било смотреть в глаза ограб¬ленному божеству.
Вскоре они свернули на узкую улочку, по которой не разу до этого не ходили. В воздухе чувствовалась свежесть.
Поплутав немного между домами, они выбрались наконец-то к реке.
– Откуда здесь река? – Удивился Фархад.
– Оттуда же, откуда бассейны и фонтаны, – ар пожал плечами, – были бы деньги...
Они подошли к воде, где как специально их ждал челнок. Солнце давно уже село. В наступающей темноте Фархад не мог не признаться себе, что всё здесь скорее похоже на сон, нежели на реальность. Он вымыл лицо, но ощущение не пропало, а скорее сделалось еще невыносимее, попробовал воду на вкус. Она была совершенно никакая – сплошное ничто. – Приплыли хозяин. – Голосом ара сказала черная фигура с веслом. – Я подожду вас в лодке, а то в такой темнотище мы ее не найдем. А бриллианты – они в лилиях, это тоже подношения.
Фархад слез с лодки, и как завороженный проследил несколько ритмичных гребков.
– Постой! – Фархад чувствовал, что теперь-то он уже по на стоящему попался, и всё же стоял как столб, и думал о том, что всё это проис¬ходит с ним во сне и ар… – Послушай, а как твое имя?
– Харон, – равнодушно ответил привратник, он же перевозчик.
– Но почему?
Всё било и так ясно.
– Это моя работа. – Наверное, Харон пожал плечами.
– Но, ты же говорил, что твой отец простой художник, а мать обычная женщина, которая хочет выйти замуж.
– Всё так, не ты же не спрашивал меня о том, кому служу я. Да, ку¬миры моих родителей более-менее безопасны, похитители вдохновения, и чужой любви, вызывают улыбку на устах моих владык. Ведь я... я служу похитителям душ. И как перевозчик и привратник перераспределяю их затем в зависимости от их веры и грехов. Вот ты как думаешь, чего ты достоин - жизни или безжизния?
Фархад заплакал, утирая слезы мешком. Ведь он прекрасно знал, чем он был, и чем стал.
На секунду показавшаяся из-за туч луна осветила невзрачный каменный берег. В ее неясном свете Фархад явственно различил, что держит в руках не мешок а саван.