КАК НЕБО И ЗЕМЛЯ
… А еще с ногами у меня проблема. Нет, с ногой! Нет, с ногами.
Дело в том, что они у меня разные. Не в том смысле, что, как говорят остряки, одна левая, другая правая, а в смысле, что левая и правая отличаются друг от друга, как небо и земля, как суша и вода, как день и ночь… тут главное – остановиться.
Правая у меня комильфо, с ней никаких забот. Когда куда-нибудь идем, не жалуется, не канючит, лужи обходит, новые ботинки, вернее, ботинок, бережет. А вот левая – это просто наказание господне. Только выйдем из дома, она сразу же начинает: "Пойдем на автобус, пойдем на автобус".
- Да здесь идти-то каких-нибудь десять минут, - говорю я. – Для сердца полезно – ходить.
- Для сердца, может, и полезно, - отвечает она сварливо, - а для меня –убийственно.
- Ну уж, и убийственно! Не преувеличивай.
Она обижается и умолкает.
Идем.
Она цепляется за все, что попадается на пути, за ступеньки, за бортик на тротуаре, наступает на всякую дрянь и через некоторое время начинает хныкать и причитать: "Сейчас опухну. Сейчас опухну".
Я сначала не обращаю на нее внимания, но она действительно начинает пухнуть прямо на глазах.
- Подожди, - сдаюсь я. – Потерпи. Вон остановка. Поедем на автобусе.
- А я что говорила! – гнусавит она. – Тебе только бы спорить.
На остановке левая нога успокаивается, но теперь недовольна правая.
- Я только-только разошлась, - говорит она, - и вот, на тебе! Ты всегда делаешь то, что хочет твоя левая нога!
Я пожимаю плечами и перестаю с ними разговаривать вообще.
А в обувном магазине?
Покупать с ними туфли – это занятие не для слабонервных.
Наденешь туфель на правую – она довольна. "Все отлично, - говорит. – Теперь с этой дурочкой объясняйся". И показывает на левую.
А левая, как только увидит туфель, так, даже еще не примеряя, начинает ныть: "Узкий… Я же вижу, что узкий…"
Но я все равно пытаюсь впихнуть ее в ботинок.
- А носо-о-очек? – возмущается она.
- Вот тебе носочек, - со злостью говорю я и достаю из сумки носок, потому что покупаю обувь не в первый раз и знаю, к чему быть готовой.
Она на время затихает. Я надеваю носок и сую ногу в туфель.
- Тесные! – вопит она.
- Ничего не тесные, разносятся.
- Сейчас опухну, сейчас опухну… - угрожающе бормочет она, так, чтобы слышала только я.
- Ну что, хорошо? – лучезарно улыбается продавщица. – Они вам очень идут. Как раз под цвет глаз.
Я не вполне понимаю, что она имеет в виду, потому что туфли – красные.
- Она имеет в виду, - объясняет нога, - что глаза у тебя покраснеют, причем очень скоро, из-за этих проклятых колодок.
Я виновато улыбаюсь продавщице, качаю головой и выхожу из магазина. Разумеется, без туфель.
Левая нога довольна, а правая удручена: она уже предвкушала, как явится на вечер, поднимется на сцену в пурпурном туфельке, прекрасно гармонирующем с той блузкой, которую мы купили на прошлой неделе, и как все вокруг скажут: "Ах, какая прелесть! Это не туфли, а произведение искусства, особенно на таких ногах!.."