Вот всё чаще и чаще приходили в моё сознание всякие человечки или гномы, а особенно те, которые были тогда, зимой. Наверно такое бывает только у психов, не так ли? Не знаю. Один раз удалось их хорошо разглядеть.
Первый был среднего роста с обычной внешностью и одеждой, ничем почти не отличался от окружающих, только вот глаза его очень выделялись: были такие выразительные и стремительные, как у тигра, готовому к прыжку. У него необычайно сладкий голос, который так льётся, будто ручей журчит. А зовут его Максимом.
Другого звать Романом. Он чуть выше ростом, чем Максим, широкоплеч и всегда голову держит ровно, как солдат. Внешность его слегка грубовата, хоть и красива: короткая белая стрижка, а также присутствует трёхдневная небритость. Глаза небольшие и прищуренные и, к тому же, он когда смотрит, опускает чуть-чуть брови на глаза. Наверно поэтому он так держит голову. Голос у него низкий и хрипловатый, а поёт он меньше, чем Максим.
Что это было – не понятно: может быть сон, может виденье, но то, что говорили сами о себе – правда. Это настоящие живые люди, которые сначала жили на северо-востоке, а теперь ездят по миру,… но это неважно. Важно то, что они появились предо мной, во сне или просто в воображении, и пытались мне что-то сказать своими песнями, или намекнуть.
Сначала совсем ничего не было видно, только носом ощущаемая влажность. Полнейшая темень. Потом становятся слышны звуки, подобные дыханию, словно воздух дышит и, со временем, эти звуки перерастают в глубокопроникающие ритмы. Одновременно с этими ритмами откуда-то начинает проникать свет всё больше и больше и, наконец, можно разглядеть что-нибудь, однако кроме травы ничего не попадается на глаза. Ночь. Поле. Всё в тусклом изумрудном цвете и везде лёгкий туман. Быстрый ветерок пробежал по верхушкам травинок, и вся растительность оживилась, заговорила. Света становилось всё больше, и охватывал он всё большую территорию, о источника его просто не было. Туман рассеялся, и невдалеке появилось два мужских силуэта, которые двигались всё ближе, но их лиц нельзя было разглядеть. Они также шли под какой-то немедленный ритм, однако спокойный.
Вскоре стало возможным понять, что это снова те, двое чудных людей. Максим был в каких-то разноцветных пёстрых летних штанах, в белой рубашке с мятыми воротником и манжетами, а на ногах его красовались лёгкие сандалии, которые были очень не к месту в такую, хоть и воображаемую, но пасмурную погоду. Роман имел не менее загадочный вид: яркая красная кофта с жёлтым капюшоном и рукавами, покрывающая в верхней части тёмно-синие джинсы.
Как-то незаметно спокойные ритмичные звуки переросли в музыку. Лицо Романа осветилось светом, и он с задумчивой тоской запел:
- «Это конец - ты снова бросаешь меня,
Это конец - ты знаешь, что стреляешь в меня.
Этот меч тебя возвращает ко мне,
Этих встреч так не хватает мне, - в его словах было что-то цепляющее, тревожащее меня,
- Эту речь теперь позабыть не смогу,
О тебе терзают мысли, как жажда,
Ты мне нужна, а идёшь всё к нему,
Но теперь это всё неважно», - затем ход песни перестроился, и он стал выкрикивать: «Эй!» - а Максим уже допевал: «Ты ангела не встретишь»… « - прошу! Найди себе друю пару! Эй! Ты ангела не встретишь, Плачь! На что ты меня променяла!?» Теперь запел только Рома:
- «Твоё сердце так слепо
И душа так холодна,
Холодна, как зима, - снова это повторил Максим,
- Твоё сердце так слепо
И душа так холодна,
Холодна, как зима-а.
Тут стало видно всё вокруг, небо посветлело, как будто наступило утро, откуда-то выползла грозовая туча. А эти двое просто исчезли, испарились, однако голоса ихние остались. Дунул сильным порывом ветер и, последний раз пронеслись голоса, уходившие куда-то вдаль:
- Холодна, как зима, твоя душа так холодна, холодна, как зима-а, душа так холодна, холодна, как зима, твоя душа так холодна, холодна, как зима-а, а-а а-а…
Нельзя сказать, что меня там не было, хоть я и лежал в это время в постели, обнимая подушку.