90 год В.Э.
"Где же изволит пребывать этот linnaro ? В каком уголке сада он грезит сегодня о Заокраинном Западе? А, вот он, голубчик! Лежит, глаза закатил, весь в творческом упоении".
- Господин королевский наставник! Сожалею, но вынужден прервать ваше возвышенное одиночество. Настало время очередного урока, - Варнэльдил лучился любезностью и почтением
- В самом деле? – переспросил эльф.
- Да, - со скорбной миной подтвердил придворный. – Если вы не поспешите вылезти из-под этого куста, то опоздаете.
Его и впрямь уже ждали. Три юных принца и принцесса, удивительно похожая на мать своего отца. Хотя linnaro и видел ту отважную женщину всего два раза – перед началом штурма на городской стене и перед приснопамятным прыжком, но сходство его раздражало.
Ученики встретили его смущенными улыбками. Девушка прятала за спиной объемистый сверток. Наставник насторожился. Времени для подозрений ему не оставили. Тиндомиэль, запинаясь, проборматала:
- Это вам, учитель, - и развернула полотнище.
Эльф растерялся. То была карта Валинора. Он даже не сразу понял, в какой технике она исполнена – вышита или выткана, но вот чар, настоящих эльфийских заклятий в ней имелось предостаточно.
С некоторой опаской рукой в тонкой льняной перчатке нолдо провел рукой над Тирионом и словно воочию увидел его сады и террасы, площади и фонтаны. Лица коснулась золотая тень. Девушка тихо вздохнула.
- Замечательный подарок, - запинаясь, пробормотал наставник. – Вы сами его изготовили?
- Вам понравилось? – явно воспрял духом Вардамир. – Идея была наша, отец одобрил, а ткань – основу для карты, привезли с Тол-Эрессэа.
- Очень понравилось, - подтвердил эльф. – Поскольку это очень ценная вещь, то ей необходимы особые условия хранения.
"На самой высокой полке, в самом дальнем углу сокровищницы", - добавил он про себя.
Судя по вытянутым лицам учеников, они и без всякого осанвэ уловили мысль учителя.
***
Основатель Арменелоса, сын Звезды, Разделивший Судьбу и прочая и прочая и прочая, возлежал на кушетке, закинув руки за голову.
- Дети очень расстроились из-за того, как ты обошелся с их подарком, - обратился он с укоризной в спину долговязой фигуре у окна.
Пусть и в мягкой форме, но королевский упрек задел владельца спины. Левое плечо дернулось.
- Элероссэ, в моем возрасте я могу себе позволить принимать подарки по своему усмотрению. Их дар несколько неуместен, ты не находишь? К тому же, мои ученики должны уметь мириться с тем, что не все воспринимают их деяния с восторгом. Даже их собственный учитель.
- Дети приложили столько сил и все напрасно! – с выражением произнес Тар-Миньятур.
Linnaro дернул вторым плечом.
- Сожалею, - процедил он сквозь зубы.
Король приподнялся на кушетке, безрезультатно посверлил спину взглядом и сдался.
- Элронд прислал тебе письмо, - произнес он примирительным тоном. Наставник стремительно обернулся. Тонкие бескровные губы раздвинула улыбка.
- С претензиями закончили? – поинтересовался эльф повеселевшим тоном.
Бывший воспитанник вздохнул:
- Все же постарайся щадить чувства моих детей. Они такие впечатлительные!
- Приму к сведению, - нетерпеливо заверил его нолдо, - давай письмо.
Венценосный родитель вздохнул еще раз и протянул свиток.
Linnaro сломал печать и пробежал глазами текст. Перечитал. Покосился на короля.
- Что он тебе написал, Элероссэ?
- В основном новости касаются Линдона, - осторожно ответил сын Эарендила. - Кирдан отстроил множество кораблей, Эрейниона признали верховным королем почти все нолдор, не пожелавшие покинуть Эндорэ.
- Остальные примкнули к верным Келебримбора? – спокойно уточнил менестрель. – Упрямцы. Хранить верность безумному лорду.
- Нолдор известны своим упрямством… Элронд пытается помочь Тьелпэ, как ты в свое время Майтимо. Они часто сидят на берегу, и брат поет, взывая к заблудившийся фэа. Целители хотели отправить болящего в Аман, но тот так сопротивлялся, что его оставили в покое.
- Сумасшедший, а соображает, - недобро усмехнулся эльф.
Элрос в задумчивости поиграл тяжелой нагрудной цепью.
- Даже не проси, - предупредил его слова наставник.- Приказ тоже не поможет. Атаринкэ простил, но я ему не отец и вовек не спущу второго предательства – когда он сумел повернуть против нас наших Верных. Пусть пребывает мысленно в том дне всегда, обдумывает свой преступления против семьи и рода.
Сын Эарендила и сын Феанора по-разному воспринимали знаки судьбы. По мнению первого, Творец неоднократно давал шанс избавиться от проклятия. Второй же видел в этом лишь препятствия для исполнения клятвы, данной умирающему отцу.
Третий же устал быть посередине и укрылся в спасительном безумии.
- Покажи ты тогда Майтимо Сильмариллы, как быстро бы он излечился? – внезапно спросил король Нуменора.
- Мгновенно, - усмехнулся в ответ наставник. – Клин клином, как говорится… К чему ты клонишь?
- К тому, что у нас тоже есть камень для Келебримбора, - не стал лукавить Элрос.
Нолдо вопросительно посмотрел на своего бывшего воспитанника.
- Еще в Гондолине Келебримбор с учениками создали замечательный камень, который преподнесли в дар Идриль… Мой отец взял его с собой в плаванье, а теперь прислал мне. Элессаром назвал его Келебримбор и этот камень обладает великой силой исправлять искажения.
- Какое тебе дело до Келебримбора? – Мрачно спросил нолдо.
- Во-первых, мне больно осознавать, в каком состоянии пребывает потомок Финвэ. Во-вторых, мне было открыто, что твой племянник еще не выполнил свое предначертание в Эндорэ.
- Догадываюсь, с кем ты пообщался, внук Ульмондила,- пробормотал менестрель. Он потер лоб тыльной стороной ладони и невольно поморщился. Он опять не поменял вовремя повязку, и перчатка прилипла к коже.
- Ты победил, нуменорец, - наконец признал он, впрочем, не желая сдаваться окончательно. – Исключительно из любопытства я отправлюсь в Линдон. На первом же корабле, что отойдет от причала в сторону Срединных Земель.
- Да будет так, - кивнул Элрос. – Только не зарежьте друг друга в порыве родственных чувств.
***
600 год В.Э.
Теперь ты не подходишь своему имени .Совсем не внушителен, а голос … Где твой ясный взор, пышные темные волосы и гибкие пальцы? Сильнее морготовых пыток уродуют роа муки совести. Нужно ли мне привыкать к твоему нынешнему облику, Златокователь, или ты скоро сам уйдешь?
- Не тешь себя напрасными иллюзиями, я бы вовек не стал с тобой встречаться, если б не желание Элероссэ отдать то, что тебе принадлежит, – с неприкрытой неприязнью говорит Феанарион.
- Мне? – равнодушно переспросил Келебримбор.
Сидя в высоком кресле, безвольно уронив руки, он наблюдал за Маглором, извлекшим небольшую изящную шкатулку, раскрывшуюся с тихим звоном.
Маленькая звезда послала зеленый луч, рассекший полумрак выстуженной и неуютной комнаты.
- Откуда он у тебя? Я был уверен, что Эарендил по просьбе матери никогда не расставался с ним, - медленно спросил создатель камня.
- Он… Тар-Миньятур просил передать его тебе.
Маглор поставил шкатулку Келебримбору на колени, подошел к окну и отодвинул тяжелые портьеры. Стрекот цикад и сладкий запах ночных цветов ворвался в комнату. Куруфинвион неуверенным движением достал берилл и сжал в горсти.
Златокователь запрокинул голову.
- Когда ты последний раз смотрел на звездное небо, Тьелпэ? – спросил он неожиданно мягко.
- В ночь сожженых сирионских лебедей звезд не было, Кано.
- Валар зажгли для нас еще одну звезду… Гил-Эстел назвали ее Эльдар и Эдайн.
- Вот как… - Келебримбор, не разжимая руки, покинул свое кресло и тоже подошел к окну. Он находит взглядом яркую точку, странно быстро движущуюся по небесам.
- Высокая судьба, мой мальчик. Но как же там холодно и одиноко.
Келебримбор долго созерцал заново обретенного Эарендиля и вспоминал, как ветер кружил по городу разноцветные полоски бересты, когда на верфи привезли бретильскую березу. Обнаженные стволы томно изгибались в руках корабелов. Ветер запутался в волосах фалатрим, пропахших морем и хвоей.
Пока на стапелях набирали корпус, Келебримбор выточил гордую лебединую голову и крылья из серебристого ясеня. Вставил глаза из черного янтаря, покрыл весла краской, сверкающей на солнце золотом.
Корабль, как младенец в чреве матери, менялся и обрастал плотью, превращаясь из груды бревен в совершенное дитя Эарендиля. Тем временем, заперевшись, при свете Сильмарила Эльвинг ткала паруса. Она воткала в основу полотна свои волосы, выплетая руны, предохраняющие от забвения.
***
В облаках запутавшийся взгляд
И слова, затертые до дыр:
Верь, что уходящий виноват,
От кого бы он ни уходил.
Не кричи, что бросишься за ним
И во тьму. Да если бы во тьму,
А не в это, белое, как дым,
Небо, что обещано ему!
Не ищи в плеснувших рукавах
Шелеста рождающихся крыл.
Верь, что уходящий - виноват,
Отчего бы он ни уходил.
Ханна(С)
***
Чужаки с замкнутыми лицами на улицах испуганно притихшего города. В середине кавалькады двое всадников с волосами, пламенеющими даже в сумрачный день.
Уже трое рыжих на залитых кровью ступенях. Двое мертвых и живой, нанесший Келебримбору удар латной перчаткой в лицо, после которого время остановилось.
***
Куруфинвион помедлив, обернулся и обнаружил Маглора в своем кресле. Закусив губу, феанарион стягивал полотняные перчатки. Племянник вздрогнул, увидев, что они скрывают.
- Мне очень жаль, Макалаурэ.
Маглор торопливо спрятал изуродованные кисти под плащ.
- Я тоже о многом сожалею, Тъелпэ. Но все имеет свою цену. Я держал сильмарил в руках и остался жив.
- О какой цене ты говоришь? Неужели в убийстве детей была необходимость? Соединившие кровь эльфов и людей, рожденные для великих деяний, безжалостно вами убитые!
Голос Златокователя остался бесстрастным в отличие от исказившегося лица.
- Майтимо искал их, пока не провалился в болото, Амбаруссы еле его вытащили. Мы провели в проклятом лесу несколько недель, но мальчики пропали, собаки Тьелкормо безумно выли и отказывались брать взять след. Дети словно растворились в воздухе. Майтимо все твердил о слугах Эола, бродивших у границ Дориата, он верил в это больше, чем в случайную орочью шайку.
Келебримбор смятенно переспросил:
- О ком ты говоришь, Макалаурэ? Близнецы Ардамирэ, наследники домов Финвэ и Эльвэ, что вы с ними сделали?
Златокователь, откинувшись на высокую резную спинку, с недоумением посмотрел на племянника.
- Бедняга, в каком мире ты живешь? Пойдем, мне есть чем порадовать тебя сегодня.
***
Они вышли в сад. Келебримбор, ослепленный утренним солнцем, не сразу разглядел, куда направляется Маглор. А тот уверенно шагал к коленопреклоненной фигуре у одной из грядок в конце дорожки. Молодой эльф осторожно обрезал обсохшие от росы цветы и складывал их кучками перед собой. Заслышав скрип гравия, он поднял голову.
- Я знал, что найду тебя здесь, - Маглор протянул руку, помогая эльфу встать на ноги.
Они обнялись и так увлеченно заговорили о травяных сборах, что не обратили внимание на тихо подошедшего Келебримбора.
Куруфинвиона поразило выражение их лиц: радость от встречи, доверие, нежность - давно он не видел таких счастливых нолдор. Как отпадают засохшие струпья с раны, обнажая под собой чистую здоровую кожу, так упала маска надменного linnaro, обнаружив под собой знакомое лицо одного из старших братьев отца. Только не к Келебримбору была обращена любовь Златокователя. Куруфинвион, осознавая свою ненужность, отвернулся, бесцельно шаря глазами по траве.
Его внимание привлекла книга, видимо выпавшая из объемной сумки, висевшей на длинном ремне на плече у собеседника Маглора. Келебримбор поднял книгу, полистал и сразу же наткнулся на записи, выполненные знакомым почерком Эльнарвэ.
" Почки же собирают ранней весной, когда еще не пошли в рост, а только набухли. Но березовые можно собирать и раньше – в Narviny. " Куруфинвион захлопнул книгу и посмотрел название: "О растущих". С возрастающим волнением вернулся на первые страницы. Кудрявое сарати, явно рука Румила. Такие книги Наставник торжественно вручал в первые дни обучения, поясняя, что свободные листы предназначены для записей наблюдений самого ученика. У Келебримбора тоже была такая. Она досталась ему от отца, а тому – от первого ученика Румила. Свободных листов оставалось мало и Келебримбору пришлось вшивать целые блоки, отчего книга стала намного тяжелее, чем у соучеников.
Нолдо перевернул еще пару страниц и наткнулся на рисунки, подписанные дедом. Келебримбор тороплииво распахнул книгу на последних страницах. "Возвращаясь из Химринга, повстречал я Пастырей Дерев, чье имя на синдарин – Онодрим. Мудрецы наши не могут понять келвар то или олвар. Видом они походят на деревьях. Кожа гладкая или бугристая, как настоящая кора, но ходят и разговаривают подобно детям Единого. Жизнь их размеренна, характера они незлобивого. Буде то в моей воле, я бы остался среди них."
Келебримбор был уверен, что после встречи с энтами ничего не записывал и вовсе книгу потерял. Но после этой записи имелись еще вшитые, обожженные по краям и старательно разглаженные листы."Я объяснил Atani, что только однолетние растения можно вырывать с корешками. Я запретил кормящим женщинам и носящим дитя собирать красавку, белену, дурман и чемерицу". Финдарато, ты всегда был внимателен к людям…
- Кто ты и какое отношение имеешь к моей семье? – требовательно спросил Келебримбор, шумно захлопнув книгу.
- Осторожнее, пожалуйста! – молодой лекарь, прервав разговор, с недовольным видом посмотрел на Келебримбора. Нолдо ответил ему пристальным взглядом.
- Я тебя знаю! На кого же ты похож... Ты сын Маглора?
- Еще бы тебе не знать меня. Мы встречаемся почти ежедневно без малого шесть сотен лет!
Келебримбора смутила такая цифра. Хоть и не в обычае эльфов считать года, но неужели он так долго гостит у Гил-Галада?
Лекарь тем временем пошарил в своей суме, а когда вынул руку, то на его раскрытой ладони, словно готовясь взлететь в потоках быстро нагревающегося воздуха, трепетал бумажный кораблик.
- Узнаешь? Мы сберегли его – нашу единственную память об отце. Об Элессаре мы узнали позже.
Келебримбор даже не удивился клочку бумаги, вынесенному из сгоревшего Гондолина и уцелевшему, когда Белерианд ушел под воду.
Сын Куруфина раскрыл ладонь навстречу сыну Эарендиля, который чуть наклонился, всматриваясь в глубину зеленого камня.
- Да, такой же прекрасный, как и прежде. Я рад, что Элероссе вернул его тебе.
- Так ты Элерондо! – Келебримбор перевел дыхание, но это не помогло, по щеке неудержимо скатилась слеза. Сильный порыв сдул с ладони Элронда кораблик, а над головами мелькнула стремительная тень.
- Могу поклясться – это старый приятель Торондор, - Маглор, задумчиво проводил взглядом огромный птичий силуэт, поднимающийся к огромным слоистым облакам, обещающим обильный дождь.
Сын Эарендиля торопливо нашарил в траве свое бумажное сокровище и поднял голову.
- В самом деле? – С восторгом переспросил он.
- Торондор, - подтвердил Келебримбор, разрешив свои сомнения о подобающей оправе для Элессара.