любовь - страннейшее из состояний души. особенно, если она односторонняя, ищущая взаимности и не обретающая ее. надеющаяся на ласку и задыхающаяся в вакууме внутреннего безумства.
он звонил ей раз в неделю. по понедельникам. проведя выходные со своей девушкой, он снисходительно бросал ей в трубку: "Приезжай"
Она была счастлива раз в неделю. по понедельникам. после бесконечных выходных, которые она пыталась заполнить другими, по понедельникам она бывала счастлива.
а потом он стоял в дверях и смотрел, как она нажимает кнопку лифта. он зевал, прислонившись к стене и проводя рукой по волосам. а она с ужасом слушала, как все громче становятся звуки приближающегося лифта, и все, о чем она молила Бога в тот момент было, чтобы лифт этот растреклятый застрял между этажами, чтобы хоть на мгновение дольше видеть его в дверном проеме, на расстоянии вытянутой руки...уже не касаясь, уже не смея надеяться на прощальный поцелуй, уже безумно, невозможно, отчаянно скучая по нему и страшась следующих 6 дней без него...
она была дурой, идиоткой, марионеткой, послушно выпрыгивающей из старого сундука по щелчку его пальцев, которые она так любила целовать...она бежала к нему, холодея от счастья, она летела к нему, забыв проездной и зонт, она шла к нему, осторожно неся в руках свою любовь...
она была слабой, беспомощной и беззащитной, она давно проиграла в короткой борьбе с гордостью, она понимала, что из тупика не бывает выхода, но не желала это знать...она смотрела на других, но видела в их глазах лишь его отражение. она любила, и эта любовь казалась ей порой непосильной ношей, но она упрямо продолжала жить ею…
ее любовь была прекрасна, ее любовь была страшна. она цепко держала ее своими щупальцами и не давала всплыть на поверхность, не давала увидеть, что рядом -берег, до которого можно добраться вплавь.
она страдала, ей было больно, но наступал понедельник, и она, спешно зализав раны, снова и снова бежала на автобус, высаживавший ее под окнами его дома. никто не знал, как плохо ей было по вторникам, средам и пятницам, как отвратительны были четверги, и только воскресенье дарило надежду на завтрашнее мимолетное счастье
она не жалела себя, не плакала в подушку, не рыдала в коленях у подруги и никому не смела рассказать, как часами твердила себе "Я больше так не могу", уставясь в ночной потолок
сколько раз пыталась она вырваться из этой своей сумасшедшей любви, сколько раз ходила она с другими на первые свидания, которые никогда не становились вторыми. однажды она написала себе записку, нет - письмо, в котором все глаголы начинались с частицы "не": не звонить, не писать, не думать, не звать...но это было равносильно вычеркиванию команды "дышать" из жизненного алгоритма...
она жила от понедельника к понедельнику, а все, что происходило с нею между - не имело особенного значения, потому что это происходило без него...
так и жила она своей понедельничьей жизнью. одна капля счастья в неделю, четыре - в месяц. а потом наступил сентябрь, солнечный, тихий и прозрачный. и она сказала себе: стоп.
все, хватит - сказала она себе. и еще добавила - довольно. и еще какие-то слова произносила она сама себе тем теплым сентябрьским днем, который не был понедельником. и ей даже удалось улыбнуться, и солнечный зайчик поцеловал ее в щеку.
в следующий понедельник, когда он позвонил, ее не оказалось дома. он позвонил еще раз, потом - через полчаса - еще. но снова ее не застал. еще через 10 минут ее пейджер - да-да, в те времена мобильный телефон был недосягаемой и непозволительной роскошью - поймал его сообщение.
она прочла его не сразу. она была занята. впервые за долгое время ее понедельник был занят не им. она веселилась на одной из тех безбашенных неудержимых вечеринок, которые возможны, только когда у тебя еще нет собственного удобного офисного кресла, когда целуешься в подъезде, а о наличии в шкафу костюма вспоминаешь только в день экзамена.
она прочла его сообщение. он просил перезвонить. он - просил? впервые он просил ее о чем-то большем, чем о доступе к ее телу. впрочем, оно и так всегда принадлежало ему, как и ее душа, хотя в ней-то как раз у него необходимости не было. она перезвонила. он услышал в трубке звуки вечеринки, голоса, звавшие ее, и музыку, под которую она только что танцевала не с ним. и вдруг он рассказал ей, внезапно перестав быть Богом, что его девушка ушла от него. что, по сути, поделиться своей болью ему не с кем. что ему плохо и одиноко. она сидела на полу с трубкой в руках и слушала о его любви не к ней. она находила какие-то слова, она утешала его, как могла и - жалела...
а потом она попрощалась, пообещала ему, что все у него непременно наладится, и повесила трубку.