Георгий КАЮРОВ
Блуждающая боль.
Повесть
Глава 1.
– Дежурной бригаде срочно собраться в первой операционной! – вкрикнула в ординаторскую медсестра и убежала. Её каблучки эхом отозвались по всему отделению.
Медперсонал встрепенулся, без особой суеты засобирался:
– Что там ещё? – забубнили со всех сторон.
– Почему именно как суббота – всем нужна срочная помощь?
– В приёмном – с колотыми лежал. Весь в крови, но живой. Наверное, к нему, – предположил кто-то, переодевающийся за дверцей шкафа.
– Если ещё живой, чего торопиться? А умер – так и подавно…
– Во-во, если сразу не умирают, значит, будут жить.
– Хотели на пару минут выскочить на базар. Похоже, не получится профилонить дежурство, – вздохнула миловидная женщина, бальзаковского возраста.
– Ну, вы даете Марь Ивановна. Кто ж на пару минут ходит? – хихикнул молоденький женский голос.
Летучий разговор закончился хлопаньем дверей, и ординаторская опустела, обнажившись своею убогостью.
– Девочки! Анестезиолог у вас?! – куда-то вверх, в проём лестницы, кричала медсестра уже в другом конце коридора. – Доктору Гладышевой явиться в первую операционную! – Она выкрикивала короткие фразы и прислушивалась – отзовутся или нет? Её писклявый голос ядовито разлетался по лестничным пролётам, заскакивая в ближайшие палаты отделений.
Тут же встрепенулись любопытствующие больные. Совсем плохие – бестолково выглядывали из палат. Кто мог передвигаться – выходили в коридор. Едва ковыляя, поддерживая торчащие из них трубки, они постанывали, захлёбывались одышкой, но – любопытство сильнее. Что-то должно оживлять квасные больничные будни. А тут, с лёгкой руки медсестры, чувствовалось, такое зрелище закручивается! Каждому хотелось стать первым очевидцем, чтобы прихвастнуть лежачим соседям. Позаглядывав в открытые двери палат, они ни с чем возвращались и всё равно находили что рассказать: «Вся больница на ушах! Врачи сбегаются в операционную! Говорят, какая-то бойня произошла на базаре. Навезли много окровавленных… без сознания…» И пошло-поехало! День начался.
– Елена Николаевна, вас в первую! – сорвалась на истерический крик медсестра, заметив мелькнувший халат спускающейся по лестнице анестезиолога. – Там пострадавшего повезли… весь в крови… – лепетала она, кидаясь на встречу. Статная Гладышева прошла, не взглянув на медсестру, которая собиралась что-то ещё доложить, но не смогла угнаться за доктором и отстала. Оглянувшись по сторонам, она состроила мину вслед докторши и отправилась в отделение, на ходу срываясь на не ко времени прогуливающихся больных:
– Чего повыскакивали!? Быстро по палатам! Ждём процедуры!
Елена Николаевна едва заметно улыбнулась. Она недолюбливала этих селянок, неряшливых, постучилищных свиристелок, и держалась с ними высокомерно-снисходительно. Они платили ей такой же нелюбовью, но побаивались. Стерва-докторша спуску не давала.
Гладышева услышала вызов по селектору и спешила в первую операционную. Это обстоятельство не смогло испортить её красивой походки. Небесного цвета халат, специально выкроенный по фигуре, но свободного фасона, чуть слышно поскрипывал крахмалом. Попадающиеся навстречу больные, проведывающие их родственники, расступались перед красивой женщиной и смиренно здоровались. Анестезиолог проходила устремив взгляд в пол. Она не отвечала на приветствия, а лишь нервно перебирала связку ключей в кармане халата: «Выключила утюг или нет?» – тревожной тенью подрагивали брови на её лице.
Над входом первой операционной мигал зелёный фонарь. Красный зажжётся, когда начнётся операция.
«Наоборот бы, – в какой раз, входя в эту дверь, мысленно пожелала Елена Николаевна, – надо чтобы сначала мигал красный – прочь всякая нечисть, а потом загорался – зелёный – жизни добро пожаловать!»
Гладышева ещё некоторое время после залитого солнцем коридора, остро щурилась, рассматривая операционную. Несмотря на близкий полдень, здесь царила кафельная, серая мгла. Полумрак, сам того не желая, оттенил, подчеркнул красоту правильных линий лица интересной женщины. Окварцованный воздух, озорно щекотнув последождевой свежестью, увлажнил глаза, и она их медленно закрыла – привыкая. Желтовато-прохладное со сталистым блеском, но ещё живое, на столе лежало нагое тело. «Как тушка курицы на разделочной доске», – к чему-то неудачно сравнила Елена Николаевна и поторопилась перевести взгляд. «Так не хочется работать в выходной! Панику поднимут за зря. Может ничего сложного, так – по мелочи. Раз два и отдыхать. Всё-таки, выключила я утюг или нет?»
У операционного стола, двигая горой зада, обливаясь потом и кряхтя, раскрасневшаяся, возилась санитарка Лидия Ивановна. Тётя Лида, как обращались к ней все, без исключения, сотрудники клиники, перебирала одежду больного, которую сама же, скорее всего, и сбросила на пол. Что-то её не устроило, а может, помешала тщательному осмотру, вошедшая анестезиолог. Тетя Лида быстро собрала вещи в один ком и лихо, ногой, зашвырнула к входной двери.
– Всё равно не годные уже ни к чему, – поймав строгий взгляд Гладышевой, попыталась оправдаться она, но лицо врача не изменилось, и санитарка виновато добавила: – Все – в крови… – и на какую прыть была способна, одышкой выкатилась в коридор.
«Вот так у нас всё, – вздохнула Елена Николаевна. – Сначала, она сдирала с пострадавшего одежду и бросала себе под ноги. Потом собирала. И для чего весь этот тяжкий труд? Чтобы зашвырнуть ногою… На планёрках санитарки и медсёстры стонут так, словно по пятнадцати часов простаивают за операционным столом». На мгновение у Гладышевой брезгливой линией оттянулся край рта, и она быстро перевела взгляд на других медиков, желая прервать, не ко времени нахлынувшее, раздражение.
Здесь уже находилась операционная сестра, Мария Ивановна Зеленко. Она готовила инструментарий, придирчиво просматривая каждый зажим, каждую железку. Всё помечая лёгким прикосновением, словно убеждаясь в его физическом присутствии. Она заглядывала в каждую склянку, чуть ли не пересчитывая марлевые и ватные тампоны, попутно успевая дать указания или ответить двум другим медсёстрам.
Из темноты дальнего угла светлое пятно проявилось Николаем Фомичом Логиновым – врачом-реаниматологом.
«Верный признак серьёзной работы», – сбежались и разбежались брови запечатлев и таким, лицо Гладышевой. Она опять машинально бросила взгляд на нагое тело, и быстро отвела, здороваясь с Николаем Фомичом. Логинов кивнул коллеге, приветствуя, и продолжил вводить зонды лежащему на столе мужчине. На животе пострадавшего, коряво изогнувшись, притих катетер, ожидая своей очереди.
Здороваясь, анестезиолог всем кивнула, и принялась готовиться к предстоящей операции. Она ловко покрутила расставленные флаконы, сверяя названия на этикетках с цветом жидкости. Гладышева старалась, лишний раз, не смотреть на пострадавшего. Ей хватило короткого взгляда, чтобы понять – тот находится между жизнью и смертью.
За пять лет работы в клинике она уже привыкла к разным ситуациям, но всегда переживала, если не удавалось вытянуть больного. «Этот, похоже, из них, – у Елены Николаевны сжалось сердце. – Скверно денёк начался. Почему всё экстремальное случается именно в выходной? Что там с утюгом? Не хватало ещё пожара. Кажется, выключила. Поменьше разглядывать до операции. И главное не видеть лица».
Глаза не спасённых особенно запоминались и она долго ещё смотрела в них. Сейчас почему-то вспомнились все сразу, и лицо Елены Николаевны оттенила неприкрытая тоска.
«Всего, с начала работы, их было девять. Особенно жалко того мужчину, кажется, четвёртого. Жена и дети сильно плакали, но мы и, правда, ничего не смогли сделать! Четвёртый… да… Господи, о чём я думаю? Как быстро привыкла. Четвёртый по счёту! Ужас!» Тоска пронизала всё тело напряжённой дрожью, проникаясь многочисленными иголками. Елена Николаевна непроизвольно вскинула руки и, отстраняясь от невидимой напасти, нервно потрясла ими, как бы отпихивая воображаемыми веерами наползающую на лицо судорожную гримасу.
– Елена Николаевна, – Логинов, отвлечённый поведением коллеги, смотрел вопрошающе. Он закончил с зондом и готовил к работе катетер, смазывая. – С вами всё в порядке? Что-то случилось?
Гладышева немо закивала, отмахнувшись теми же «веерами» и, справляясь с эмоциями, быстро отвернулась. Уже боковым зрением она заметила, как изогнулось на столе тело, и запрокинулась голова, выворачивая серые яблоки глаз с холодными огнями чёрных углей.
«Только не это. Не видеть всего этого до операции. Пока не заснёт…» – Елена Николаевна напряглась всеми мышцами, справляясь с лихорадочной дрожью. Лицо побледнело, руки – похолодели до прозрачности. Сердце потяжелело и забилось быстрее. Едва сдерживая дыхание, она медленно выдохнула, пытаясь расслабиться, но не получилось. Повторила ещё раз, и ещё раз, и ещё… Пока, наконец, едва уловимое тепло побежало по телу. «Всё! Спокойно! Самой пора лечиться. Сосудистая дистония доконает!»